Борис Кагарлицкий - Политология революции
Разразившаяся осенью 2004 года «оранжевая революция» выявила всю глубину кризиса традиционных левых партий, их отрыв от масс, а главное – отсутствие у них самостоятельной стратегии. Как и в России, смена президента в независимой Украине оказывалась невозможна иначе, чем через политический кризис. Завершение конституционного срока президентства Леонида Кучмы обернулось вакуумом власти. Однако очевидный кризис верхов, раскол правящих элит не только не способствовал росту антисистемных сил в обществе, но, напротив, сопровождался очевидным упадком левого движения. Два лагеря, получившие по цветам своих агитационных плакатов прозвища «оранжевых» (Виктор Ющенко) и «голубых» (Виктор Янукович), развернули ожесточенную пропагандистскую войну, обвиняя друг друга во всех мыслимых и немыслимых грехах, а заодно выставляя на публику всю гнилость общественно-политической системы.[511]
Украинские коммунисты оказались не способны ни эффективно вмешаться в события, ни даже использовать их в собственных интересах, их кандидат на президентских выборах Не только не прошел во второй тур, но и уступил третье место социалисту Александру Морозу. Социалистическая партия, поддержав во втором туре оппозиционного Виктора Ющенко против официального кандидата Виктора Януковича, выторговала себе посты в будущем правительстве. К этому, в сущности, свелась вся ее стратегия.
Политическая слабость левых проявилась, прежде всего, в том, что не они, а либеральная оппозиция мобилизовала массы для уличных протестов. Важно не только то, что к власти в результате противостояния пришел кандидат либерального «оранжевого» блока – иначе в сложившейся ситуации и быть не могло, – но и то, что левое движение за месяц уличной борьбы нисколько не усилилось, а напротив, ослабло, оказалось еще более деморализованным и разобщенным, чем прежде. Оно было совершенно неспособно выставить власти собственные условия, сформулировать в ходе кризиса собственную повестку дня. Социологи и политические аналитики, описывавшие толпу, собравшуюся протестовать против фальсификации выборов на киевском Майдане Незалежности, отмечали, что «движение не имеет идеологии и артикулированной адекватной цели». Больше того, оно «не имеет организации и лидера, готовых эту цель артикулировать хотя бы во внятные лозунги и возглавить его под этими лозунгами».[512] Большая часть тех, кто вышли на Майдан, не столько поддерживали Ющенко, сколько проявляли недовольство своей жизнью, сложившимися в стране порядками, коррупцией. Иными словами, чисто теоретически у левых была возможность перехватить инициативу. Однако на практике это было невозможно из-за острого кризиса, которое переживало само левое движение.
Не смогло оно стать ведущей оппозиционной силой и после смены власти. А министерские посты, отданные социалистам, оказались не отражением общего сдвига политики влево, а лишь призом, полученным партийными лидерами за удачную политическую комбинацию.
Две олигархические группировки, столкнувшись в борьбе за власть, обвиняли друг друга во всех смертных грехах. Они обзывали друг друга фашистами, уголовниками, предателями национальных интересов, однако большой разницы между ними не было. В то время как в Москве «патриотические» обозреватели бились в истерике по поводу торжества прозападной оппозиции, а либералы восторженно рассказывали о триумфе демократии, украинский марксистский журнал резонно констатировал: «Опасность прихода Ющенко к власти в первую очередь в том, что он будет продолжать политику, которую проводил Кучма и Янукович. Эта политика без всякого фашизма ведет Украину к гибели».[513]
Вместо того чтобы пытаться сформулировать собственную позицию, левые на Украине и в России увлеченно обсуждали, какая из украинских группировок хуже. «Шутка, которую играет жизнь со сторонниками теории "меньшего зла", – писал редактор российско-украинского сайта Коммунист.ру Виктор Шапинов, подводя итоги этой дискуссии, – заключается в том, что буржуазное общество почти всегда оставляет иллюзию выбора между группами буржуазии, буржуазными партиями, политическими лидерами и т.д. Как писал еще Декарт: даже на дереве нельзя найти двух одинаковых листочков, Что уж тут говорить о буржуазном обществе, которое все построено на иллюзии выбора. Поэтому сторонник этой теории всегда находится перед развилкой».
Даже сделав выбор, он никуда не продвигается: «одно – уже выбранное – «меньшее из зол» тут же на его глазах снова раздваивается, поляризуется внутри себя и опять ставит незадачливого левого политика перед очередным выбором. Поэтому и выбирать «меньшее зло» можно бесконечно, никуда при этом не двигаясь, реально не меняя ровным счетом ничего, реализуя главную мечту буржуазии, которая хотела бы всегда менять все так, чтобы на деле все оставалось по-старому».[514]
Главным политическим итогом дискуссии была полная и очевидная потеря инициативы. С точки зрения формальной все приличия были соблюдены. Коммунистическая партия Украины выступила против всех, а Социалистическая партия поддержала Ющенко только во втором туре. Но реальная проблема состояла не в соблюдении идеологической чистоты, а в политической эффективности, в способности партий отстаивать классовые интересы своих сторонников.
Левые партии решали не классовые, а «корпоративные» задачи, вычисляя, какая комбинация выгоднее руководству с точки зрения получения министерских портфелей и позиций в Верховной Раде. «Вхождение в правительство позволило партии Мороза значительно пополнить партийную казну, но социалисты начали стремительно терять лицо», – заметила киевская газета «Новый понедельник». Быстрее всего процесс разложения шел в Союзе молодых социалистов, где, по словам газеты, «остались лишь функционеры на ставках помощников депутатов. Многие молодые социалисты ищут для себя новые оппозиционные молодежные организации».[515]
Между тем массовая мобилизация людей в ходе осеннего кризиса не могла пройти бесследно для украинской политики. Как писал левый еженедельник «Новая волна», массы, оказавшиеся втянутыми в политическое противостояние, «не могут не быть разочарованы его результатами. Но это не значит и того, что война оранжевых и голубых капиталистов пройдет для трудящихся бесследно. Те, кто участвовал в ней, получат хороший личный опыт, который очень пригодится им в будущем, когда придет время бороться за свои собственные интересы».[516]
Либеральная оппозиция не в состоянии была получить власть иначе, как выведя людей на улицы. В результате наружу вырвалась острая потребность общества в социальных, а не только политических переменах. Но выразителем этих настроений в первую очередь стали не левые. Эту роль взяла на себя популистский лидер Юлия Тимошенко, оказавшаяся после смены руководства страны на посту премьер-министра. Именно она провозгласила многочисленные и щедрые социальные обязательства, повысила пенсии, развернула кампанию борьбы против подорожания топлива и даже предприняла попытки национализации предприятий, захваченных близкими к предыдущей власти олигархами.
Популизм: красавица и чудовищеКритически относящаяся к Юлии Тимошенко киевская газета «Новый понедельник», констатировала, что. в своей политике национализации глава правительства «явно зашла за красную черту», посягнув на предприятия с иностранным капиталом, включая американский. Однако, как справедливо отмечала газета, речь шла не о структурных реформах, направленных на слом или хотя бы ограничение капиталистических порядков, а о попытке решить социальные проблемы за счет повторной приватизации государственного имущества и тем самым залатать дыры в бюджете: «Другого способа наполнения «социальных стандартов», кроме приватизации оставшегося государственного имущества, Юлия Владимировна вообще не видит... Но и подсказать ей, похоже, некому».[517]
Из всех левых организаций Украины только небольшое молодежное движение «Че Гевара» сделало попытку использовать ситуацию. Активисты движения организовали рейд за национализацию по промышленным предприятиям республики. В ходе рейда стало понятно, что психологическая обстановка в стране изменилась: «Год назад мы тоже агитировали здесь против первой приватизации», – вспоминали участники рейда после встречи на заводе «Криворожсталь». Но «тогда нам отвечали совсем по-другому».[518]
Что касается Социалистической партии Украины, то ее представители, работавшие в правительстве, лишь горько сетовали: «Нам нелегко в вопросах социально-экономической политики сотрудничать с либералами».[519] Трудности приходилось преодолевать, сотрудничество продолжалось. В лучшем случае, социалисты шли в фарватере премьер-министра, требовавшего национализировать незаконно приватизированное имущество, но сами – на уровне партийной политики – инициативы не проявляли, борьбы не вели. А Коммунистическая партия Украины, постепенно терявшая поддержку на востоке страны, никак не могла сформулировать свою позицию в новой обстановке и, казалось, вообще устранилась от участия в серьезной политической борьбе.
