Карл Хаусхофер - О геополитике: работы разных лет
Упрощенная карта мирового океанско-континентального противоборства (по Макиндеру)
Grenze der Pivot Area – граница осевого ареала
Au?erer Halbmond – внешний полумесяц
Innerer Halbmond – внутренний полумесяц
Hauptdruckraume im au?. Halbmond heimischer Machte – главные пространства давления во внешнем полумесяце местных государств
Pfandraume im au?. Halbmond randstandiger Machte – закладные пространства во внешнем полумесяце периферийных государств
Haupt– Kultur-Machte des inneren od. Randhalbmondes -главные культурные государства внутреннего (или окраинного) полумесяца
Wusten– und Steppen-Gurtel -пояс пустынь и степей
Было бы абсурдным пространственное мышление Японской империи (несмотря на ее нынешнюю военную мощь и ее мировые позиции) ставить в один ряд с великокитайским, великорусским и паназиатским в советской чеканке или с американским Соединенных Штатов (панмотивами американского Срединного моря, усиленными пантихоокеанскими и панамериканскими), – если бы позади едва способного нести нагрузку великой державы японского скелета земельного пространства не лежали обширные морские пространства, натиск 90-миллионного народа, но прежде всего грядущая океанская возможность образования великомалайско-монгольского культурного круга, включающего Японскую империю с ее нынешним, превышающим 90 млн. населением, Филиппины – с населением 12 млн., но способные прокормить 60, и Индонезию с нынешними 60 млн., но с возможностью прокормить по меньшей мере 100, вероятно, еще окраинные ландшафты австрало-азиатского Срединного моря, так что около 150 млн. бесспорно расовородственных, одинаково мыслящих, быстро растущих народов обрели планетарные масштабы!
Итак, мы видим, что между борьбой паназиатской идеи в советской окраске со скрытым за ней всероссийским империализмом, хотя и в экономико-политическом одеянии, и между старым колониальным мышлением рассеянных заморских имперских образований нынешних колониальных держав более раннего образца, а также пантихоокеанской культурной политикой Соединенных Штатов в известной мере вклинивается вышедшее из более ранних панидей более крупное имперское мышление муссонных стран – великокитайское, паниндийское, а также великояпонское. При этом приходит конец представлению о непривлекательных, непригодных для проживания зонах на самых разных широтах: на самый дальний Север тянется желательная для русских граница, доставляя беспокойство американским проектам железной дороги от Аляски в Северную Сибирь, как и в Маньчжурию. Менее далеко на Север простирается уже граница панидей у китайцев, которая охватывала как раз и долину Амура. Еще менее далеко на Север распространяется японская панидея, которая вплоть до настоящего времени все еще инициирует весьма несовершенную колонизацию и освоение северных островов собственной островной дуги в результате соперничества с надвигающимися в северную часть Тихого океана континентальными панидеями. Индийское движение уже полностью останавливается на Гималаях и на линии их северных альпийских видов растительности, не переставая мечтать о прорыве в туркменский хлопковый пояс, но не подчеркивая это. Здесь, следовательно, были бы возможны естественные разграничения, наименее убедительные в Маньчжурии, где Японии и Советам еще предстоит разобраться с линией границы. Чувство более [с.315] сильной климатической и естественной общности у народов мус-сонных стран, как и у находившихся длительное время с ними в соприкосновении панидей других народов, несомненно, обнаруживается в более легком разграничении на Востоке, чем на Западе Евразии, – если бы Советская система отказалась от попыток распространить свое экономическое мышление на весь мир. В противном случае внутри Старого Света, к сожалению, появится как будущее поле борьбы океанских и континентальных панидей пространство в зоне трех рек в Центральной Европе – между Вислой, Дунаем и Рейном (проблема Трехречья, как ее обозначил Челлен) и в Северо-Восточной Азии – между Амуром, Ялу и Ляохэ, два пространства, обремененные схожими потрясениями. Серьезность такой возможности в будущем следует иметь в виду в оношении обеих переходных и подверженных потрясениям областей.
Первые шаги панидей в рамках Старого Света
Malaio– mongolische Ansatze -малайско-монгольские старты (начала)
Mongolisches Reich – Монгольская империя
Islam – ислам
Hellenisches Reich – Древнегреческое государство
Romisches Reich – Римская империя
Как естественные, подверженные потрясениям ландшафты еще большего масштаба Макиндер представил в своей провидческой схеме четыре, то тут, то там разрывавшиеся большие жизненЕ1ые пространства, между давлением “разбойников степи” и “разбойников моря”, которые он называл “внутренним полумесяцем” Старого Света: Центральная Европа, Ближний Восток, Индия и Китай, с малоутешительной информацией, что они могли бы выдержать планетарное давление в объединении с сильной властью, с великоимперскими или панидеями, а слабые среди [с.316] них (Макиндер явно намекает на Австрию и Турцию!) были бы сломлены.
При этом давящее и вызывающее потрясения подталкивание (Nachhiefe) из некогда монгольской, позже царской “pivot of history” (“оси истории”), равно как и из “внешнего полумесяца” островных или океанских держав Макиндер оценил еще в 1904 г. благосклонно, твердо надеясь, что “они не будут оттеснены на обочину”. Он считал также необходимым, чтобы Англия, как и Япония, заручилась при этом союзником на материке, дабы уравнять различие в пространственной мощи, и рекомендовал в таком качестве Францию, хотя в то время он все еще верил, что, вероятно, речь могла бы идти и о Германии.
Наступление русских и ответные удары на пути к евразийским панобразованиям
Ausbreitungsrichtungen – направления экспансии
Ausbreitungsrichtungen ohne (dauernden) Erfolg – направления экспансии без прочного (постоянного) успеха
Verloren gegangene Gebiete u. Einflu?gebiete – потерянные области и сферы влияния
Erschlie?ungsbahnen – освоенные трассы
Невзыскательно и грубо, придерживаясь скорее общепринятого в данной стране представления, изобразили родственную проблему Фейргрив для Англии, Боумен для Соединенных Штатов Америки, с объективной точки зрения и на более высоком уровне это же пытался сделать для Центральной Европы шведский ученый Рудольф Челлен, которого, к сожалению, услышали слишком поздно. [с.317]
Конечно, не случайно, что острейшее, следующее один за другим столкновение морских и континентальных панидей в настоящее время готовится в Индии, т.е. в регионе, окруженном с двух сторон частями морей, – Арабским морем и Бенгальским заливом Индийского океана, – в откровенно континентальном пространственном организме – Гондване , который как замковый камень свода втиснулся в Мировое полуморе Индийского океана, будучи разделенным ландшафтами двух больших рек с древней культурой основной части Центральной Азии.
Возникшая перед английским панмышлением в 1930 г. необходимость выяснить основы существования этой перенаселенной части Империи раскрыта в насыщенном содержательными подробностями, но бедном, к сожалению, руководящими идеями докладе комиссии Саймона – отличном вспомогательном средстве, помогающем внести ясность относительно этого важного силового поля в огромном континентально-океанском противостоянии, связанном с панобразованием.
Абсолютно по праву во “Франкфуртер цайтунг” от 14 июня 1930 г. в умной обобщающей статье, посвященной демократизации Индии, говорится об “острой конфронтации Европы и Азии”, которая, как кажется, несколько утрачивает свое значение в отношении, например, Ганди, “высокочтимого Махатмы, кающегося и пророка”. И справедливо, ибо Ганди видел проблему своей страны прежде всего как социологическую, а не пространственно-политическую и, кроме того, упустил возможность составить себе ясную картину основных направлений будущего, которые пространственное мышление его англо-индийских противников, вероятно, представляло совсем иными. Поэтому суждения всего окружения Ганди, включая его европейского пророка – Ромена Роллана , имели столь мало убедительной силы для панаспекта всеиндийс-кого вопроса, который в общем и целом должен решаться в пространстве, и прежде всего в отношении 562 княжеских владений, и охватывать упорядоченное сожительство в одном и том же пространстве 223 млн. индусов и 70 – 86 млн. мусульман.
Однако именно староиндийскому мышлению противостоит обусловленный пространством процесс. Безусловно правы лорд Керзон и его школа, что уже перенос столицы из Калькутты в Дели явился, по-видимому, началом конца величественной океанской традиции господства британских вице-королей в Индии, поскольку в этом переносе узнаваемо убедительное доказательство превосходства континентальной идеи над океанской идеей местоположения и власти. Тот, кто воспринял как свои собственные мысли лорда Керзона о необходимости индийского гласиса по всей линии Бирма – Сычуань – Тибет – Афганистан – Персия, а именно Ал. Картхилл, смог по праву написать в 1923 г. книгу с сенсационным названием “The lost dominion” (“Утерянное господство”).
