Рэм Красильников - Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка
Любопытной тактики в разведывательно-подрывной деятельности против Советского Союза в период горбачевской перестройки придерживались в Лэнгли. Новый директор ЦРУ Уильям Уэбстер знал о наступившем в СССР в самом конце 80-х годов серьезном экономическом и политическом кризисе и принял решение несколько сбавить обороты в деятельности московской резидентуры. Дело даже не в том, что активность ЦРУ на территории нашей страны снизилась из-за разгрома советской контрразведкой московской резидентуры ЦРУ. Скорее всего, в Вашингтоне решили временно упрятать в тень деятельность резидентуры, заморозить ряд разведывательных операций, а в порядке компенсации резко усилить разведывательную работу против Советского Союза за его пределами. Провалы ЦРУ в Москве нарушили бы замыслы вашингтонских политиков, а открывавшиеся возможности для разведывательной работы сулили США и их спецслужбам немалые дивиденды. К тому же потребовалось некоторое время, чтобы пересмотреть некоторые формы и методы работы резидентуры. Не забудем, что, хотя у нас в стране уже царят хаос и смятение, органы КГБ не повержены, а в самом Лэнгли не все благополучно.
Смута в Советском Союзе все нарастала, уже почти не ставя под сомнение неспособность Горбачева и его приближенных справиться с ситуацией. В докладах ЦРУ президенту звучали совсем уж пессимистические нотки. «Процесс пошел», но совсем не в том направлении, в каком планировалось: развязались деструктивные силы советского общества, началась межнациональная усобица и создалась смертельная угроза для нашей страны. Впереди замаячила криминальная контрреволюция и полная капитуляция перед Западом. «Холодная война» заканчивалась, но вместе с ней и существование Советского Союза. Остановить лавину смуты можно только чрезвычайными мерами. Горбачев, которому не переставали сочувствовать в Вашингтоне, на них не способен. Американцам оставалось только наблюдать, как происходит падение их любимца, и постараться повлиять на то, чтобы к власти не пришли неприемлемые для Белого дома силы. Помогало следование золотому правилу западных политиков — «никогда не класть все яйца в одну корзину», — даже то яйцо, из которого вылупится первый президент России, неожиданно совместивший в себе черты антикоммуниста, любезные США, и строптивые повадки деятеля, растерявшего рейтинг.
Существует, по крайней мере, две точки зрения на причастность американской разведки к событиям августа 1991 года. Первая: ЦРУ активно участвовало в развале Советского Союза, август 1991 года американцами планировался как этап устранения «главного противника». Они были на стороне Горбачева, начавшего процесс развала СССР, а затем целенаправленно поддерживали Б. Ельцина, увидев в нем прежде всего разрушителя «империи зла», переродившегося под влиянием обстановки в антикоммуниста и ставшего, вольно или невольно, проводником американских планов. Вторая: августовские события, кратковременный успех ГКЧП, воцарение Ельцина, поддерживавших его демократов, быстрый распад СССР — все эти события для американцев неожиданность, своего рода подарок судьбы. И Вашингтон воспользовался им оперативно и умело.
Вокруг этих и других версий падения Советского Союза и роли в нем американских спецслужб не утихают до сих пор споры и торжествующих победителей, и униженных побежденных. В этих спорах можно обнаружить и объективную, и субъективную стороны. И активные участники событий, и те, кто наблюдал за ними на расстоянии, по-своему воссоздают историю происходившего. И наверное, каждая сторона искренне верит в свою правоту.
Вероятно, еще трудно говорить объективно: многие оценивают недавние события, исходя из своего собственного опыта и пристрастий, интересов той социальной группы, к которой себя причисляют. Серьезным исследователям еще недоступны все относящиеся к делу документы.
Как разворачивались трагические для огромной страны события августа 1991 года, хорошо известно. Может быть, менее известно то, что так или иначе связано с действиями американских спецслужб или посольства США в Москве.
Роль этих действующих лиц августовской драмы, особенно последнего, не следует преувеличивать. Впрочем, и сводить к ничтожному минимуму тоже не годится.
Мы уже видели, какое значение для Вашингтона имел приход к власти в Кремле М. Горбачева и как внимательно следили в США за перестройкой и «новым мышлением», где, возможно, влияли на нового генсека и его команду, стараясь скрыть свое вмешательство.
К 1988–1989 году личность М. Горбачева как руководителя Кремля в основном уже поняли в Вашингтоне, — как и А. Яковлева, и Э. Шеварднадзе. Практически безошибочно определили «ближний круг» команды Горбачева: член Политбюро В. Медведев, помощники генсека Г. Шахназаров, А. Черняев и, конечно, супруга президента. На некотором отдалении располагались другие: писатель, генерал из Главного управления Министерства обороны Д. Волкогонов, ставший главным обличителем Сталина, В. Коротич, редактор журнала «Огонек», выдвинувшегося на передовые позиции, Г. Арбатов, директор Института США и Канады АН СССР, А. Аганбекян и Н. Петраков, маститые академики, экономические советники по перестройке, и некоторые другие фигуры, связывавшие с именем генсека свою карьеру в КПСС и государстве. Долгое время сторонником Горбачева считался Н. Назарбаев, которого генсек готовил в премьеры союзного правительства.
К концу 1990 года определены и основные консервативные противники Горбачева, группировавшиеся вокруг председателя КГБ В. Крючкова. Многие из них войдут в состав ГКЧП в августе 1991 года, который был, по словам Председателя Верховного Совета СССР А. Лукьянова, «не государственным переворотом, а отчаянной попыткой спасти закрепленный Конституцией Советского Союза общественный строй».
Кстати говоря, отношение Горбачева к ГКЧП полностью проявилось еще раньше. По многочисленным свидетельствам, генсек до отъезда на отдых в Крым дал поручение Министерству обороны, КГБ и МВД «проанализировать обстановку, посмотреть, в каком направлении может развиваться ситуация, и готовить меры, если придется пойти на чрезвычайное положение». Прибывшей в Форос депутации от ГКЧП он заявил: «Черт с вами, действуйте!» Запутанная ситуация, — четкого ответа о необходимости ввести чрезвычайное положение он не дал — вполне в духе других лицемерных заявлений, резолюций и действий.
Так что, когда 20 июня 1991 года, за два месяца до выступления ГКЧП, мэр Москвы Г. Попов тайно сообщил посланцу Вашингтона Джеку Мэтлоку имена В. Крючкова, В. Павлова и Дм. Язова как членов антигорбачевской оппозиции, это не стало большим откровением. (По некоторым данным, Попов написал еще одну фамилию — А. Лукьянова, но «это уже детали».[23]) Откровением стало другое: развязывание открытого столкновения между Горбачевым и консерваторами стремительно приближалось, и Б. Ельцину (он находился в то время с визитом в США, и Попов просил предупредить его по каналам посольства о необходимости срочного возвращения в Москву) предстояло сыграть в схватке решающую роль.
Главного врага Горбачева Вашингтону не составляло труда определить: Б. Ельцин, выкинутый из Политбюро и с поста первого секретаря московского горкома КПСС и избранный вопреки стараниям Горбачева в 1991 году Председателем Верховного Совета РСФСР.
Очертания политических сил, поддерживавших Ельцина, американцам еще недостаточно ясны. В этот довольно размытый конгломерат попадали такие малоизвестные в то время люди, как Г. Бурбулис и С. Шахрай, набиравшая силу «Демократическая Россия», Межрегиональная группа (МРГ), в которую входили популярный на Западе А. Сахаров, а также Г. Попов, А. Собчак, Г. Старовойтова, Ю. Афанасьев, С. Станкевич, другие группировки, выскакивавшие на поверхность как грибы после дождя, когда быстрыми темпами росло возмущение населения страны ухудшением жизненного уровня и ослаблением центральной власти. Среди сторонников Ельцина оказались Р. Хасбулатов и А. Руцкой, которому спешно делали репутацию «национального героя России». Совершенно неожиданно для Вашингтона в оппозицию к Горбачеву уже незадолго до августоврких событий встал А. Яковлев.
Люди из окружения Ельцина и другие оппозиционеры — участники посиделок у американского посла Джека Мэтлока. На званых ланчах в Спасо-хаусе они ведут долгие разговоры с послом и другими американскими дипломатами, но проявляют осторожность, так как в резиденции Мэтлока, во-первых, они не единственные приглашенные, а во-вторых, уже научились быть конспираторами и опасались неосторожных движений. Однако Джек Мэтлок и американцы, принимавшие гостей, и без откровенных признаний руководителей МРГ на ланчах в Спасо-хаусе осведомлены об их решительной оппозиции Горбачеву, понимании реформ в стране и неприятии курса на сохранение у власти «ортодоксальных коммунистов».
