Олег Мороз - Красные больше не вернутся
В день выборов (второго их тура) с Явлинским приключился забавный казус. Накануне вечером его пресс-служба сообщила, что Григорий Алексеевич появится на избирательном участке в Крылатском в 14–00. Однако непосредственно 3 июля он неожиданно изменил свои намерения и проголосовал в 9-30. «Такую внезапную смену планов вряд ли можно объяснить простой случайностью», глубокомысленно комментировало эту метаморфозу одно из информагентств. Какая уж там случайность ясно, что человек просто прятался от журналистов, не желая выслушивать неприятные вопросы…
…Через два дня после выборов, 5 июля, Анатолию Чубайсу на его пресс-конференции задали вопрос, может ли Явлинский быть включен в состав нового правительства. Чубайс ответил, что, по его мнению, лидер «Яблока» «исчерпал свое моральное право» на вхождение в новый кабинет министров.
Впрочем, вряд ли сам Явлинский согласился бы на такое «вхождение», даже если бы ему предложили: как мы знаем, он всегда претендовал лишь на первые роли.
У ЕЛЬЦИНА ПЯТЫЙ ИНФАРКТ
Пожалуй, в истории не сыщешь других выборов главы государства, когда бы здоровье одного из основных кандидатов пребывало в столь тяжелом, в столь критическом состоянии, как здоровье Ельцина во время выборов 1996 года. Хотя мало кто знал об этом как уже говорилось, информация о ельцинских недугах тщательно скрывалась.
По уверению самого Ельцина, первый инфаркт сразил его в конце 1995-го (на самом деле, как мы знаем, это был уже, по крайней мере, третий инфаркт). «Значения этому я не придал, вспоминает Борис Николаевич, отлежался, отдышался и снова в бой».
Однако «исходные условия» и субъективные, и объективные были малоподходящими для новых сражений:
«…Новый, 96-й год встретил в каком-то смятении. Сразу после сердечного приступа и сразу после тяжелейшего поражения на думских выборах».
Все последующие месяцы впрочем, как и предыдущие, Ельцин провел в тесном общении с врачами:
«Еще до выборов, весной, было коллективное письмо врачей на имя Коржакова, в котором они прямо указывали на катастрофическое состояние моего сердца. Мне это письмо не показали, семье тоже. Прочитал я его много позже.
«Заключение консилиума.За последние две недели в состоянии здоровья Президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина произошли изменения отрицательного характера. Все эти изменения напрямую связаны с резко возросшим уровнем нагрузок, как в физическом, так и в эмоциональном плане. Существенную роль играет частая смена климатических и часовых поясов при перелетах на большие расстояния. Время сна сокращено до предела около 3 4 часов в сутки. Подобный режим работы представляет реальную угрозу здоровью и жизни Президента».
Заключение подписали десять врачей.
Содержание письма (оно датировано 20 мая. О.М.) Коржаков не скрывал, неоднократно намекал Тане, что, если со мной что-то случится, виновата будет она. А вот сам документ не показал никому».
О четвертом инфаркте Ельцина почти ничего не известно. Лишь недавно в телефильме Николая Сванидзе «Б.Н.», посвященном 75-летию первого российского президента, мелькнул такой эпизод. Ельцину показывают кадры, где он отплясывает на эстраде вместе с певцом Евгением Осиным.
Вот этот танец на сцене, Борис Николаевич… говорит ведущий. Почему вы решили выйти? Вы же тогда очень плохо чувствовали себя. По-моему, у вас после этого или до этого был инфаркт?
В этот момент, грустно отвечает Ельцин. В этот момент. Конечно, я не подал вида…
Если память не изменяет бывшему президенту, значит, острый сердечный приступ сразил его в Ростове-на-Дону вечером 10 июня. Хотя в мемуарах Ельцина, где описывается это его «эстрадное выступление», ни слова об инфаркте нет.
«В народе, пишет Борис Николаевич, я слышал, бытует мнение: доплясался Ельцин на выборах, допрыгался. Верно, был такой случай. Вместе с певцом Женей Осиным я на сцене действительно лихо сплясал. Никакое сердце, никакие предупреждения врачей не могли снизить мой эмоциональный тонус, мой огромный настрой и желание выиграть этот бой. Пожалуй, впервые я участвовал в такой широкой кампании летал по стране, каждый день встречался с огромным количеством народа, выступал на стадионах, во дворцах спорта, на концертах, под шум, гвалт, свист и аплодисменты молодежной аудитории. И это меня «заводило» необычайно. Перед этим злополучным концертом в Ростове-на-Дону Таня меня умоляла: «Папа, я тебя прошу, только не танцуй!» Но я ничего не мог с собой поделать… Эти сильные положительные эмоции не мешали жить, а помогали.
Так что танцы абсолютно здесь ни при чем. Накопилась усталость, стрессовые ситуации».
Единственное, что наводит на некоторые подозрения, — это эпитет «злополучный» перед словом «концерт». Может быть, и в самом деле что-то тогда случилось…
Как бы то ни было, все же у меня нет стопроцентной уверенности, что память Ельцина тут не подвела. Если бы тогда в Ростове у него в самом деле произошел очередной инфаркт, он был бы там же и госпитализирован на какой-то, хотя бы минимальный, срок. Однако на следующий день после обеда он как ни в чем не бывало вылетел в Москву.
По-видимому, все это время президент чувствовал себя настолько плохо, что все эти напасти предынфарктное состояние, инфаркт, выход из него (как говорят медики, реабилитация) слились в его сознании в один сплошной кошмар кошмар пребывания между жизнью и смертью…
Существует еще одна версия четвертого инфаркта. Ельцин вроде бы перенес его 23 июня во время пребывания в Калининграде. Точнее на борту вертолета, летевшего из Калининграда в Балтийск…
Последний, пятый, инфаркт у Ельцина случился аккурат за неделю до второго тура 26 июня. Читаем в его воспоминаниях:
«Приехал с работы на дачу около 17 часов. День был напряженный, тяжелый. Я прошел по холлу несколько шагов. Сел в кресло. Решил, что отдохну немного прямо здесь, а потом уже поднимусь на второй этаж, переоденусь.
И вдруг странное очень чувство как будто тебя взяли под мышки и понесли. Кто-то большой, сильный. Боли еще не было, был вот этот потусторонний страх. Только что я был здесь, а теперь уже там… Есть это чувство столкновения с иным, с другой реальностью, о которой мы ничего не знаем. Все-таки есть…
И тут же врезала боль. Огромная, сильнейшая боль. Слава Богу, совсем рядом оказался дежурный врач Анатолий Григорьев. Он мгновенно понял, что со мной произошло. И начал вводить именно те медикаменты, которые необходимы при сердечном приступе. Практически через несколько минут. Положили меня прямо тут, в этой же комнате. Перенесли кровать, подключили необходимую аппаратуру. На моих женщин было страшно смотреть, так они перепугались. Наверное, вид у меня был… хуже не придумаешь.
А я думал: «Господи, почему мне так не везет! Ведь уже второй тур, остались считанные дни!» На следующий день огромным усилием воли заставил себя сесть. И опять говорил только об одном: «Почему, почему именно сейчас!»…»
Главное не допустить утечкиСитуация в самом деле складывалась сверхкритическая. 27 июня Анатолий Чубайс и Татьяна Дьяченко встретились в избирательном штабе, чтобы обсудить, что делать. Всю программу встреч, поездок, различных акций с участием Ельцина пришлось отменить. Придумали благовидное объяснение: дескать, президент уверен в победе, а потому меняет тактику.
Особый акцент сделан на том, чтобы ни в коем случае не допустить утечки информации о президентской болезни.
На 28-е у Ельцина была намечена встреча с Лебедем. Он решил ее не отменять встреча имела принципиальное значение.
«…Из обычной гостиной, куда теперь перенесли мою кровать, устроили что-то вроде рабочего кабинета. Оператор (наш, кремлевский) долго мудрил, чтобы ничего лишнего в кадре не было, особенно рояля, который по традиции всегда тут стоял, и, само собой, кровати (как всегда в таких случаях, готовилась протокольная съемка. О.М.). Медицинскую аппаратуру чем-то накрыли. Наина умоляла об одном: «Боря! Только не вставай! Сиди в кресле! Тебе нельзя вставать!» Но я не выдержал и заставил усилием воли себя встать, здороваясь с гостем.
Лебедь был очень доволен встречей. Ему сказали, что я простудился, он лишних вопросов не задавал…»
30 июня, как уже говорилось, было опубликовано интервью президента «Интерфаксу». Первый вопрос прямо «в десятку»:
«До выборов осталось три дня. Вся страна с волнением ждет результатов. Ваш соперник ежедневно проводит брифинги, постоянно на виду. Вы же предпочитаете не мелькать на широкой публике в последние предвыборные дни. Чем это объясняется? Чем вы заняты в эти дни?»
Если «без дураков», ответ должен бы быть примерно таким: «Дорогой друг, чем я занят в последние предвыборные дни? Лежу в постели, глотаю таблетки, подставляю задницу под уколы… И молю Бога, чтобы выкарабкаться с того света…» Однако в опубликованном варианте президент, разумеется, «отвечал» совсем по-другому бодро и духоподъемно:
