Максим Федоренко - Русский гамбит генерала Казанцева
Внутренняя социальная замкнутости общества, труднодоступность его для внешних информационных влияний с целью разрушить негативные исторические стереотипы социально-политической жизни, является питательной средой для национализма и экстремизма. К сожалению, внутренняя замкнутость не исключает рецидивов внешней экспансии, а наоборот, является фактическим обоснованием их правомерности.
Жесткая внутренняя регламентация жизни народов Кавказа не исключает наличия политической элиты, оказывающей существенное влияние на общественно-политическую ситуацию, в первую очередь с помощью рычагов внеэкономического, информационного влияния. Особенностью такого влияния является факт его наибольшей эффективности, если оно совпадает с традиционными приоритетами родового строя. В противном случае влияние элиты существенно снижается, и даже проповеди религиозных лидеров не оказывают практического влияния на сознание родовых общин, если они вступают в конфликт с установившимися традициями. Общественно-политические образования Кавказа, и в первую очередь — Чечня, оказываются информационно замкнутыми, то есть имеющими слабую восприимчивость к информационным воздействиям, привычным для западной цивилизации, информационными технологиями которой пользуется Россия.
Другой особенностью чеченского общества, как показательного общества кавказского региона с крайними выражениями национальных особенностей, явилось незначительное присутствие в его среде интеллигенции в европейском понимании этого явления общественной жизни. Такие признаки европейской интеллигенции, как наднациональность или даже космополитизм, системность мышления с учетом факторов общемирового уровня, способность к национальным уступкам ради общего прогресса, приверженность демократическим традициям не являются нехарактерными для значительной части образованных представителей чеченского общества, несмотря на весьма высокий общий культурный уровень народа в целом.
По определению А. Грамши в пересказе С. Кара-Мурзы: «Именно создание и распространение идеологий, установление или подрыв гегемонии того или иного класса — главный смысл существования интеллигенции». В Чечне слой интеллигенции европейского типа, достаточный по мощности для образования цепной реакции выхода всего народа из исторического тупика, поворота к общемировым ценностям, просто не мог сформироваться в условиях социально замкнутого общества. Уровень образованности в данном случае играл незначительную роль. Образованность могла стать причиной преобразований социально замкнутых обществ только в отдаленной перспективе, но ощущение необходимости изменений оказывало на исторические процессы, преобразующие Кавказский регион, свое влияние. Возможно, подобные ощущения, присутствующие у политической элиты Кавказа, способствовали в основном добровольному присоединению большинства кавказских народов к Российской Империи. Однако в силу чрезвычайной политической устойчивости социально замкнутых обществ после их присоединения к России имело место фактическое сохранение самобытной политической и социальной структуры кавказских государств в рамках Российской Империи. Этот факт отчасти явился причиной нынешних конфликтов, впрочем, Кавказ «бурлил» и при царях, и в советские времена.
Революционные изменения общественно-политических отношений, свидетелями которых является нынешнее поколение, фантастический темп технологической революции привели к ситуации, когда существование социально замкнутых обществ вступило в противоречие с глобальными общественно-политическими и технологическими изменениями на планете Земля. Но внутренняя стойкость социально замкнутых обществ, оправдавшая себя на протяжении многих веков существования в трудных условиях, порождает напряженность в отношениях с ушедшим вперед окружающим миром.
Попытки регулирования сложной ситуации на Кавказе политическими деятелями СССР выражались в навязывании стереотипов «идеального» социалистического общества путем поверхностно организованной пропаганды. Считалось, что экономические успехи социалистического строительства — лучший стимул для укрепления социалистического содружества. В ограниченности такого подхода, не учитывающего важную роль духовной и исторической составляющей жизни общества во всех ее проявлениях, можно было убедиться сразу после развала СССР.
Самодостаточность чеченского общества, его социальная замкнутость, усиленная жесткими тейповыми перегородками, делает его идеальным инструментом, шахматной фигурой, которой ученики «гроссмейстера» Бжезинского могут играть на «Великой шахматной доске». Нужно только понять этот факт и выбрать несколько амбициозных, переполненных чувством мессианства исполнителей, способных непосредственно двигать «чеченскую фигуру».
В период развала СССР и становления российской государственности на Кавказе использовались различные технологии регулирования общественно-политической ситуации: жесткие и бескомпромиссные военные акции, серии политических уступок, граничащих с «потерей политического лица» российской государственности, колебания между этими крайними методами достижения политических решений. До последнего времени эффект от подобных действий был незначительным.
Одной из причин недостаточно быстрого продвижения в деле урегулирования «чеченской проблемы» являлось слабое информационное «сопровождение проблемы». Фактически в данном случае имел место неудачный выбор «информационного оружия» и целей, по которым оно применялось. Идеей фикс идеологического обеспечения пророссийской стороны в чеченском конфликте была информационная тема: «Россия на Кавказе воюет с бандитами, составляющими незначительную часть чеченского общества».
При внешней непогрешимости такой информационной установки практического эффекта в информационном противоборстве достигнуто не было. Единственным побудительным мотивом участия в войне солдат Российской армии стало стремление «отомстить за погибших товарищей»; служить в Чечню многие шли как на каторгу. «Информационным следствием» чеченского конфликта стала апатия общественного сознания населения региона, порожденная усталостью от войны, потерями, постоянным стрессом, всеобщими беспорядками и неустроенностью, отсутствием жизненных перспектив. Из-за нарастания политической апатии при поверхностном анализе настроений в среде чеченского общества создавалось ложное впечатление о нарастании примиренческих тенденций среди населения Чечни, которые легко преодолевались внутренними силами при ослаблении военного давления.
Почувствовав ущербность этой тенденции, творцы политики на Кавказе времен президента Ельцина бросились выправлять ее за счет потока денежных средств, направляемых на восстановление экономики Чечни (рассчитывая заодно на благодарность народа), которые, впрочем, успешно разворовывались.
В условиях социально замкнутого общества и преобладания его ценностей экономические дотации в значительной мере шли на укрепление и восстановление этой общественно-политической самодостаточности, не способствовали переходу к системе ценностей открытого общества, признающего действие общемировых нравственных законов за пределами районов собственного проживания.
Восстанавливать в первую очередь следовало души людей, причем с обеих сторон, выправлять искривленное сознание участников конфликта.
Примером эффективной политики, практически не имеющей альтернатив после обилия взаимных ошибок политического обустройства России, допущенных в конце прошлого века, были шаги, предпринятые по инициативе Президента России В. В. Путина. Страну, потерявшую политические ориентиры в связи с неудачами политического и экономического преобразования в процессе радикальных изменений в экономике и политике, заходящуюся в истерике от массовой гибели людей во взорванных домах в мирных городах России, переполненную иммигрантами, незаконно проникающими на ее территорию через прозрачные границы, с бандитами, финансируемыми странами и политическими организациями, заинтересованными в падении России, необходимо было привести в чувство. Жесткие меры, предпринятые для этого президентом на Кавказе, явились отрезвляющей встряской не только для России, но и для политиков всего мира, разыгрывающих «чеченский гамбит» на Кавказе.
После дагестанской и чеченской операций, обеспечивших под руководством генерала Казанцева военную победу над экстремистами, встал вопрос: что делать дальше и в том числе в информационном плане? Война не изменила социальные институты этого сложного региона, а только частично скорректировала их. Сохранилось противостояние в военной и идеологической области, которое в значительной мере ушло в подполье, но его напряженность и активность по-прежнему остается высокой.
