Михаил Елисеев - Великий Александр Македонский. Бремя власти
Единственное, о чем можно говорить с полной уверенностью, так это о том, что Александр готовил поход в Аравию, но Аравия – это не Карфаген и не Сицилия, это совсем недалеко от границ его державы и поход туда был вполне возможен. Ведь одновременно с мероприятиями по улучшению ирригационной системы и судоходства на Евфрате Александр распорядился готовить флот для похода в Аравию, о чем мы имеем четкие указания Страбона и Арриана. Сначала посмотрим сообщение Страбона. « По словам Аристобула, Александр намеревался захватить Аравию и уже подготовлял флот и опорные пункты для похода, построив часть кораблей в Финикии и на Кипре; эти корабли, разбираемые на части и сколачиваемые деревянными скрепами, доставлялись за 7 дней в Фапсак, а затем вниз по реке шли до Вавилона; другую часть кораблей он построил в Вавилонии из кипарисовых деревьев, росших в рощах и парках: ведь в этой стране не хватает корабельного леса ». И что самое главное, по приказу царя велась тщательнейшая разведка, он хотел действовать наверняка, без всяких неожиданностей и полагаясь не только на удачу, но и на четкое понимание обстановки. Судя по всему, выводы из путешествия по Гедросии Александр сделал, и выводы эти были правильными. Царь царей был прекрасно осведомлен о географическом и политическом положении Аравии, он знал, зачем и для чего необходим этот поход. Не бездумная жажда завоеваний, не всепоглощающая страсть к войне влекли его в эту страну, а чисто экономические выгоды от этого предприятия. « К завоеванию подстрекали его и природные богатства страны: он слышал, что там по озерам растет корица; из деревьев, если их надрезать, вытекают мирра и ладан, а из кустов – киннамон; на лугах сам собой растет нард. Аравийское побережье, по рассказам, не меньше, чем индийское; около расположено множество островов, всюду имеются гавани, в которые может войти флот и возле которых можно основать города, в будущем цветущие и богатые » (Арриан). Это не просто программа очередного военного предприятия, это грандиозная программа освоения целого региона, который должен был по мысли царя занять важнейшее место в экономике империи. А параллельно с покорением Аравии должно было проходить еще одно мероприятие, о котором рассказывает Страбон: « Он (Александр) задумал заселить побережье Персидского залива и тамошние острова. Земля эта казалась ему не менее богатой, чем Финикия ». Размах подобных деяний просто поражает воображение, и вне всякого сомнения, по плечу они были только одному человеку – Царю царей Александру. Только вот тут возникает один вопрос – а кто же тогда хотел идти завоевывать Запад? Подобное политическое и экономическое укрепление своей империи подразумевает как минимум лет 10 напряженного труда, а кроме самого Македонца это вряд ли кто мог осуществить. К тому же во время похода в Индию он получил очень полезный урок – нельзя надолго уходить от завоеванных территорий и Александр прекрасно помнил тот беспредел, который творился в стране к моменту его возвращения. Поэтому Великий поход на Запад, на мой взгляд, является не более чем мифом, как и многое другое в жизни Завоевателя, придуманное спустя сотни лет после его преждевременной смерти. И еще один интересный момент, о котором упоминает Страбон и который до некоторой степени проливает свет на то, как хотел Великий Завоеватель обустроить жизнь на покоренных территориях и что при этом хотел получить для себя лично. « Когда он узнал, что арабы почитают только двух богов – Зевса и Диониса, которые даруют людям самое необходимое для жизни, он рассчитывал, что в случае победы арабы будут почитать его третьим богом, если он оставит им дедовскую независимость, которой они пользовались ». Как всегда, царь верен себе и его политика по отношению к побежденным народам, остается прежней, он чувствует, что нащупал именно тот стержень, который не позволяет его империи рассыпаться как карточный домик. Ну а что касается божественности, то для основной массы населения своей державы он и так являлся живым богом, и не думаю, что жители Аравии ему бы в этом признании отказали.
По возвращении царя в Вавилон туда прибыл сатрап Персиды Певкест с войском в 20 000 человек, а также сатрапы Карии и Лидии со своими отрядами – пришло время готовить армию для вторжения в Аравию. Царь лично поблагодарил Певкеста за великолепное войско, а персидских солдат за их усердие при обучении. А потом совершил действие, которое до сих пор вызывает споры у исследователей, – ввел персидские отряды в македонские подразделения. Вот как это выглядит в описании Арриана: « зачислил пришедших (персов) в македонские полки, десятником при каждой «декаде» назначил македонца, над ним македонца «двудольника» и «десятистатерника» (так называли воина по жалованью, которое он получал: оно было меньше жалованья «двудольника» и больше обычного солдатского). Под их началом, таким образом, было 12 персов и замыкающий «декаду» македонец, тоже «десятистатерник», так что в «декаде» находилось четыре македонца, отличенных – трое жалованьем, а один властью над «декадой», и 12 персов. Вооружение у македонцев было свое, национальное; одни из персов были лучниками, другие имели дротики ». Как только потом пытливые умы ни изощрялись по поводу данного мероприятия и в итоге объявили, что это просто теоретические изыскания пытливого ума Александра. А между тем все объясняется очень просто – армия шла воевать в Аравию, а местные племена в основном использовали мобильные войска – лучников, пращников, метателей дротиков, легкую кавалерию, словом, тех, против кого очень сложно воевать тяжелой пехотой. Опыт войны в Согдиане подсказал царю такое решение, и он поступил вполне разумно, подготовив армию к борьбе с быстрым и стремительным врагом. Скорее всего подобная реорганизация была сделана именно для данной кампании, с учетом ее специфических условий и в дальнейшем Александр бы от подобной организации своих войск отказался.
* * *Арриан отмечает, что именно в этот период Царь царей почувствовал, что находится на вершине могущества: « Тогда-то в особенности Александр и самому себе, и окружающим явился владыкой мира ». Ему вторит Диодор – « казалось, он находился тогда на вершине могущества и счастья ». Что ж, все так, все верно, все правильно – не было тогда в мире силы, способной бросить вызов Александру Великому. Что и подтвердили явившиеся из Эллады посольства, увенчав Завоевателя золотыми венками. Диодор приводит список посольств, которые явились к царскому двору, и вполне возможно, именно на основании этого списка и был составлен предполагаемый маршрут Западного похода. « В этот год почти со всех концов ойкумены пришли посольства; одни поздравляли царя с его успехами; другие подносили ему венки; некоторые заключили дружественные союзы; многие привозили роскошные дары; некоторые оправдывались в обвинениях, которые на них возводили. Кроме посольств от азийских племен и городов, а также властителей пришли послы из Европы и Ливии: из Ливии явились представители карфагенян, ливиофиникийцев и всех народов, живущих на побережье вплоть до Геракловых Столбов; из Европы отправили послов эллинские города, македонцы, иллирийцы, большинство с берегов Адриатики; фракийские племена; соседние галаты, народ, с которым тогда впервые познакомились эллины ». Информация, которую приводит Арриан, несколько отличается от данных Диодора, он помимо перечисленных приводит еще эфиопов, европейских скифов, а также племена Южной Италии: бреттиев, луканов и тирренов – а вот в присутствие последних как-то верится с трудом. Ну а дальше – опять двадцать пять: « Арист и Асклепиад, писавшие о деяниях Александра, говорят, что посольство к нему прислали и римляне. Александр, встретившись с этим посольством, осмотрел парадную одежду послов, обратил внимание на их усердие и благородную манеру держать себя, расспросил об их государственном строе – и предсказал Риму будущую его мощь » (Арриан). Таким образом, если исходить из этого отрывка, то получается, что царь совсем тронулся умом и занялся гаданиями и предсказаниями, прямо как заправский оракул, хотя раньше за ним подобного не наблюдалось. А все, наверное, от того, что послы очень усердно в тогах своих перед ним туда-сюда дефилировали, словно по подиуму, дабы царственный зритель получше их одежду парадную осмотрел, и проникся от этого зрелища будущей римской мощью. Однако и сам римский историк, обозначив сей несуразный факт, тут же оговаривается: «Я сообщаю об этом, как о событии не безусловно достоверном, но и не вовсе невероятном» .
* * *А теперь вернемся немного назад, к тому времени, когда Александр возвратился из Индии и заинтересовался деятельностью своих наместников и сатрапов. Мы уже встречались с его другом детства, Гарпалом, сыном Махата, ведавшим царской казной, потом обворовавшим ее и в итоге получившим прощение от своего царственного друга. Македонец тогда еще верил своим друзьям детства, а потому поставил прохиндея ведать сокровищницей Вавилона – пост не только ответственный, но и доходный. И только армия Царя царей скрылась за горизонтом, как для казначея началась другая жизнь – воистину кот из дома, мыши в пляс. Диодор четко написал, что как только начался поход в Индию, так Гарпал решил, что его повелитель и друг оттуда не вернется, и устроил себе такую роскошную жизнь, что даже жители Вавилона впали в изумление. « Он окружил себя роскошью; поставленный сатрапом большой страны, он стал творить насилия над женщинами, вступать в преступные любовные связи с варварами. Много денег из сокровищницы ушло на его безудержные прихоти: издалека, от Красного моря, везли ему множество рыбы; о его расточительной жизни ходили злые толки. Он выписал к себе из Афин тамошнюю знаменитейшую гетеру Пифонику, при жизни осыпал ее царскими дарами, по смерти устроил ей роскошные похороны и соорудил в Аттике дорогой памятник. После этого он выписал из Афин другую гетеру (ее звали Гликера) и зажил жизнью слишком роскошной и расточительной » (Диодор). Но сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет, и в один прекрасный момент казначей узнал, что его непобедимый друг вернулся из Индии и вешает сатрапов направо и налево. Понимая, что времена изменились и то, что он является другом царя, уже не гарантирует ему безопасности, Гарпал украл из казны 5000 талантов, навербовал наемников и бежал из города.
