Николай Добрюха - Как убивали Сталина
Обращает внимание то, что патологоанатомы обстоятельных оценок увиденному не дают. В основном — общие поверхностные слова. Вместе с тем достаточно добросовестно описывают все, что увидели. Создается впечатление, что они предполагали, что когда-нибудь к этому их Акту обязательно вернутся, и специалисты сделают на его основании очевидные выводы об истинных причинах кровавой рвоты и смерти И. В. Сталина… Что и происходит сейчас!
А тогда, отчетливо осознавая, что кончина вождя имела не естественный, а принудительный характер, они на этот счет и заикнуться не могли, ибо это значило бы не только для них, но и для всех их близких войти в неравное выяснение отношений с самим убийцей — с Берией, с министром, сосредоточившим тогда в одних руках всю карательную власть и, как никогда, почувствовавшим в те дни свою абсолютную безнаказанность.
И все-таки даже в те смутные времена среди медиков нашелся человек, которому эта явно «преднамеренная смерть» не давала покою. Тем более, что именно ему, профессору Лукомскому, задним числом было поручено оформить «Историю болезни, составленную на основе журнальных записей течения болезни И. В. Сталина».
Вот наиболее показательные выдержки из его работы, свидетельствующие о попытке указать истинные причины смерти вождя. К сожалению, остальные члены консилиума лечивших врачей эту попытку не поддержали. Однако от этого признание ими факта убийства Сталина стало только очевиднее.
«В течение 2 марта перед каждым мочеиспусканием больной проявлял некоторые признаки беспокойства, которые позволяли вовремя ему подавать «утку». (Значит, сознание еще работало! — НАД.) <…> Во всех 4-х порциях мочи содержался белок в количестве 2,7 промилле. В осадке имелись эритроциты (т. е. кровь, — НАД.)…
При исследовании крови 2 марта было обнаружено: гемоглобин — 74 %, эритроцитов 4 400 000, лейкоцитов 9300, из них 77,5 % нейтрофилов (Значит, уже в первый день у Лукомского появились серьезные подозрения на отравление. — НАД.). Содержание протромбина в крови 107 %. Вязкость 4,5».
5 марта. «В 12 часов дня… консилиум обсудил вопрос о причинах кровавой рвоты и пришел к выводу, что она явилась результатом сосудистых трофических поражений (Чем? — НАД.) слизистой оболочки желудка, связанных с основным заболеванием. («Чем» — врачи, конечно, писать не стали. Не указывать же на «токсическую зернистость в лейкоцитах»? Зато витиевато сослались на «связь с основным заболеванием», которым при таком диагнозе могло быть, что угодно, в том числе и не имевшая места гипертония. Врачам ничего не оставалось, как сделать этот неубедительный даже для дежурившего Булганина вывод. О замешательстве, в котором тогда оказались врачи (я об этом уже говорил, но здесь вынужден повторить это еще раз), вспоминал позже профессор Мясников: «Утром пятого у Сталина вдруг появилась рвота кровью: эта рвота привела к упадку пульса, кровяное давление пало. И это явление нас несколько озадачило — как его объяснить?»
А что консилиуму оставалось еще(?), если он был вынужден сделать вид, что в лейкоцитах «токсическая зернистость» не обнаружена… Вот бы на это(!) консилиум попробовал обратить внимание Берии. Да Берия бы в этом их самих и обвинил. «Дело врачей» было в самом разгаре. Нашли бы крайнего(!) — кто, давая Сталину лекарства, дал вместе с ними… яд! Как один сознались бы, что являются членами тайной организации врачей-вредителей! — НАД.)
Повышение температуры, доходившей до 39°, и лейкоцитоз (до 21 тысячи лейкоцитов) консилиум объяснил возникновением очаговой пневмонии, которая часто (исправлено Лукомским на «нередко», — НАД.) имеет место у больных с гемиплегией (т. е. параличом частей тела, — НАД.)»
Консилиум пытался «объяснить это пневмонией», а на вскрытии про это «забыл» и о пневмонии не сказал ни слова, словно и упоминаний о ней не было. Впрочем, в присутствии представителей консилиума вскрытие производили другие. Поэтому зачем им нужно было брать на себя ответственность за чей-то ошибочный диагноз?
«5 марта 1953 года у больного повторно наблюдались явления острой сердечно-сосудистой недостаточности (коллапс), которые до некоторой степени (какая скользкая формулировка — «до некоторой степени», — НАД.) зависели от желудочного кровотечения. 17.III.53 г. исп. Лукомский».
Позже Лукомский впишет: «до некоторой степени могли зависеть от желудочного кровотечения». Но, подумав, профессор зачеркнет слова «могли» и «до некоторой», а вместо них напишет окончательное — «в значительной степени зависели от желудочного кровотечения», что отныне будет означать (страшно подумать!) появление и наступление «острой сердечно-сосудистой недостаточности (коллапс)» из-за «желудочного кровотечения», т. е. все(!) началось с желудка!!! С яда в желудке. С «токсической зернистости в лейкоцитах».
…В июле 1953 г. консилиум опять перепишет это место и, не поддержав смелость Лукомского, даже после ареста Берии сделает так: «5 марта 1953 года у больного развились повторные явления коллапса, которые до некоторой степени зависели от желудочного кровотечения». Дальше в тексте вместо предложения «Однако артериальное давление продолжало оставаться на высоком уровне до наступления 5 марта коллапса в связи с желудочным кровотечением» напишут, как отрубят: «Однако артериальное давление продолжало оставаться на высоком уровне до 5 марта, когда наступил коллапс». И… точка! А зачем снова поднимать «больной вопрос», когда легче от него уйти, чтобы быть «от греха подальше»?!
Важно отметить, что «История болезни И. В. Сталина, составленная на основании журнальных записей течения болезни со 2 по 5 марта 1953 года» переделывалась Лукомским и другими не менее 4-х раз! Сразу после кончины вождя был первый черновой вариант Лукомского, датированный 17.03.1953 г. Второй — после 17 марта, частично написанный Лукомским от руки. Третий — в июле без указания числа на основе «Истории» Лукомского. И четвертый (чистовой), подписанный всеми, без всякой даты на основе июльского варианта.
Почему к этому «больному вопросу» решили вернуться в июле 1953 года? Да потому, что в конце июня был арестован Берия, который во время майских праздников прямо сказал Молотову, что это он всех спас от Сталина!..
Поначалу, видимо, было решено отразить факт отравления вождя в «Истории его болезни», однако потом партийная верхушка, вероятно, сочла это рискованным, поскольку это могло повлечь за собой разбирательства, которые бы четко показали, что, когда еще не умер Сталин, на его место (по документам еще 3 марта!) уже был назначен Маленков… словно он заранее, как и Берия на 100 % знал, что Сталин умрет!
Естественно, в такой обстановке Маленков, получивший первый пост в государстве, не был заинтересован в обнародовании тайны отравления Сталина…
Впрочем, всё хорошо взвесив, в этом не были заинтересованы и остальные вожди, получившие новые большие назначения (Молотов, Микоян, Ворошилов, Булганин, Каганович и Хрущев) после неопределенности своего положения, возникшего на октябрьском пленуме ЦК в 1952 году. Сталин тогда выступил с разоблачительной речью… особенно против Молотова и Микояна.
Врачебный консилиум, начавший после ареста Берии активно составлять «Историю последней болезни Сталина», соответствующую действительности, сперва резко притормозили, а затем и вообще свернули, что нашло свое отражение, например, в 3-м (июльском) варианте, где было написано, а потом зачеркнуто следующее основное место в самом конце «Истории болезни»: «Желудочное кровотечение способствовало возникновению повторных приступов коллапса, которые закончились смертью».
Множественные переписывания и исправления именно этого места свидетельствуют, что согласия между врачами (как выйти из создавшегося положения?!) не было до самого конца! Быть может, именно поэтому датированный июлем 1953 года 3-й вариант «Истории болезни» никто(!) не подписал… А сказать, когда был всеми(!) подписан 4-й (нейтральный) вариант, пока не представляется возможным. Видимо, именно из-за него до сих пор гуляют слухи, что эта «История болезни» подделана! Во всяком случае, я сам убедился, что по сей день есть те, кому бы не хотелось, чтобы все выплыло наружу. В связи с чем предлагаю информацию для размышлений: когда 2 года спустя, я попросил еще раз допустить меня к тем документам, которые я уже видел и частично обнародовал, мне сказали: «Вряд ли это получится, так как документы эти снова засекретили…» И добавили: «Но надежд не теряйте! Может быть, через месяц-другой все встанет на свои места».
Аналитическое заключение самого опытного руководителя советской разведки Владимира КрючковаИсследование «Как убивали Сталина», конечно, сильный материал. Очень сильный материал. Убедительный. Правда, за 17 лет руководства внешней разведкой СССР я привык, чтобы по любому значительному поводу высказывалось, как можно больше знающих людей. Брать на себя истину в последней инстанции ни одному человеку не под силу. Поэтому хотелось бы, чтобы после публикации тех ошеломляющих материалов, которые обнаружил и исследовал Добрюха, на этот счет высказались и другие видные специалисты, и вообще все, кто имеет к этому серьезное отношение. Всегда оказывается лучше, когда один человек не навязывает остальным свои выводы, а ведет дело так, чтобы вопрос, поднятый им, вызывал свободное обсуждение, уточняющее и дополняющее уже достигнутый результат.
