Внутренний СССР - Введение в конституционное право
– Конечно, оно не невозможно, но…
- Никаких “но”! фюить - и больше ничего! (выделено нами жирным при цитировании [53]). Теперь спрашиваю тебя: ежели я, как помпадур [54], имею возможность обойти закон ради какого-то "фюить", то неужели же я поцеремонюсь сделать то же самое, имея в виду совершить нечто действительно полезное и плодотворное?
– Да, это так. То есть, коли хочешь, оно и не "так", но уж если допустить в принципе, что можно делать всё, что хочешь, то лучше свиней разводить, нежели вращать зрачками» [55].
И в правящей «элите» страны такое отношение к закону было широко распространённым всегда, и временами становилось и господствующим: и до 1917 г. в империи, и до принятия Конституции 1936 г., и после него вплоть до краха СССР в 1991, и в постсоветской РФ. Об этом С.Е.Нарышкин, говорил и в рассматриваемом его выступлении на телеканале «Культура» как об «устойчивой привычке к неправовому поведению» [56], хотя и не стал вдаваться в рассмотрение того, что она 1) характеризует, прежде всего, правящую «элиту» и 2) является одним из инструментов осуществления ею самовластья и тирании в отношении остального общества.
И соответственно изложенному, возможны два варианта использования законодательства в общественно-политической практике. Вариант первый - нормальный:
1. Анализ реальной или возможной ситуации в её конкретике.
2. Подбор соответствующих законов и статей, которые соответствуют ситуации.
3. Принятие решения в соответствии с положениями законодательства в отношении сложившейся в жизни или перспективной ситуации.
4. Если нет соответствующего положения закона, то выработка произвольного решения, которое, однако, не должно нарушать иных статей законодательства, а при необходимости - доработка законодательства.
Назовём этот порядок действий для определённости «нормальным порядком». В основе этого порядка лежит правосознание в определенном выше значении термина, объединяющее и представителей государственной и бизнес - властей, и политически активную и ответственную часть остального общество. Если этот порядок действует, то общество можно характеризовать как гражданское, а государство - как правовое. При этом правоприменительная практика, выражающая этот нормальный порядок, становится основой для совершенствования законодательства и правоприменительной практики как системы обезличенного управления, перед которой равны все физические и юридические лица.
Менталитет отечественного чиновничества, представителей «правоохранительных» органов и судейского корпуса при неразвитости правосознания в обществе в целом [57] на протяжении нескольких последних веков по настоящее время порождает иную алгоритмику применения законодательства:
1. Анализ ситуации и выяснение социального статуса участников (с целью выявления их возможностей оказать эффективное противодействие злонравному произволу).
2. Выработка произвольного решения в отношении ситуации, в котором выражается ощущение (или понимание) целесообразности тем, кому предстоит утвердить проект решения.
3. Поиск статей законодательства, ссылками на которые можно придать юридическую силу и видимость законности произвольно принятому решению.
4. Оглашение решения со ссылками на закон и проведение решения в жизнь на «законных основаниях» при фактическом игнорировании и попрании норм законодательства и законных прав граждан и прочих физических и юридических лиц.
Этот порядок действий назовём «антинормальным», но именно он является господствующим в нашей стране (по крайней мере, с момента становления крепостного права) на протяжении нескольких последних веков по настоящее время включительно. В том числе он определяет и характер функционирования высших судебных инстанций постсоветской России.
В частности, вопрос о юридической легитимности ныне действующей конституции РФ, вследствие нарушения в процессе её разработки и принятия действовавшего в тот период законодательства и злоупотреблений властью высшими должностными лицами государства, иногда обсуждается в малотиражной юридической литературе. Этот вопрос был задан второму председателю Конституционного суда РФ В.А.Туманову.
«… на вопрос: «будет ли Конституционный Суд рассматривать вопрос о конституционности самой Конституции?», глава верховного органа государства по обеспечению законности ответил, что не будет, так как это поставило бы под сомнение саму правовую основу деятельности Конституционного Суда». [58]
Причём в этом ответе есть одна явная несуразность: Конституционный суд был создан до введения в действие конституции РФ 1993 г. - он был избран 30 октября 1991 г. съездом народных депутатов РСФСР. 23 марта 1992 г. Конституционный суд признал противоречащим конституции страны телеобращение Б.Н.Ельцина от 20 марта того же года. После того, как Б.Н.Ельцин своим указом № 1400 21 сентября 1993 г. объявил о роспуске Верховного Совета РФ, в полном соответствии со своими полномочиями Конституционный суд собрался заседание в ночь с 21 на 22 сентября и вынес вердикт о неконституционности этого указа.
После этого вердикт Конституционного суда был проигнорирован и новый «конституционный строй» был создан военной силой. Председатель Конституционного суда В.Д.Зорькин под угрозой уголовного наказания сложил свои полномочия, но сохранил статус одного из судей Конституционного суда. После событий 3 - 4 октября Б.Н.Ельцин приостановил действие Конституционного суда. А в 1994 году был принят новый закон о Конституционном суде. Согласно нему, суд утратил право рассматривать дела по собственной инициативе и оценивать конституционность действий тех или иных должностных лиц, а также конституционность партий. При этом коллегия суда была расширена с 13 до 19 судей.
История вопроса показывает, что поскольку Конституционный суд в 1993 г. не был распущен, то ныне действующий Конституционный суд не является следствием введения в действие новой конституции в 1993 г., его легитимность не обусловлена её юридической легитимностью. Вследствие этого вердикт конституционного суда о нелегитимности ныне действующей конституции не ставит его в положение «унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла». Т.е. он вправе рассмотреть и вопрос о легитимности конституции - был бы запрос, но не будет этого делать. - Почему?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо разъяснить ещё одну несуразность, в которой выражается антинормальная правоприменительная практика: и ответ В.А.Туманова, и закон 1994 г., лишающий Конституционный суд инициативы, - прямые нарушения принципа независимости законодательной, исполнительной и судебной власти, провозглашением которого либералы гордятся как своим якобы неоспоримым достижением. Этот принцип провозглашён ст. 10 конституции РФ 1993 г. в следующей форме: «Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны» - самостоятельность одним из своих аспектов включает в себя и право на инициативу. Соответственно внутренне противоречивой и несостоятельной становится ст. 120.1 конституции РФ 1993 г.: «Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону», поскольку федеральный закон о Конституционном суде противоречит принципу независимости судебной власти.
Теперь вернёмся к прерванной цитате с ответом В.А.Туманова:
«Этим ответом В.Туманов подтвердил правомерность вопроса, признав, однако, рискованность его для возглавляемого им института власти [59] и, заверив кого надо в том, что сам Суд этот вопрос никогда не рассмотрит. Близкий по смыслу вопрос был задан главным редактором журнала «Государство и право» А.И.Ковлером и преемнику Туманова на посту председателя Конституционного Суда М.В.Баглаю [60], который оставил вопрос без вразумительного ответа. А преемник Баглая В.Зорькин, оставленный в должности и после достижения им установленного Конституцией предельного возраста в рвении усерднее служить «благодетелям», прилагал все усилия, чтобы исключить из конституций и уставов субъектов РФ положений, являющихся истинным выражением воли их населения, и заменить их нормами Конституции Российской Федерации.
Действительно, общепризнанные нормы и принципы демократии и конституционализма, которые на словах воспеваются российскими властями, свидетельствуют о том, что у современного Российского государства отсутствует легитимная Конституция» [61].
Но такой антинормальный порядок применения законодательства «элитой» вызывает и ответный правовой нигилизм в остальном обществе, которому правящая «элита» предлагает безропотно терпеть её злонравный произвол и не вмешиваться в её дела никоим образом. Если же злоупотребления такого рода обнажаются, то «элита» норовит представить их как единичные досадные случаи, и убедить вышестоящих начальников и общество в том, что обычно всё же действует нормальный порядок применения законодательства в государственном и в бизнес - управлении. При этом политика направлена на то, чтобы подавить «виновных» в разоблачении злоупотреблений властью и в попрании законных прав (тому полно примеров в текущей интернет-публицистике).
