Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2006г.
Спрашивается, при таком единодушии и классовом единстве какие могут быть «идеологические диверсии»? Я еще понимаю иностранных шпионов, которые пытаются выведать наши последние оборонные и промышленные секреты. Известно, что западные спецслужбы до сих пор не могут справиться с тем огромным объемом научной и военной информации, который свалился на них в 1990-е годы, но не оставлять же агентуру без работы! Только какие оборонные тайны можно узнать в обществах, занимающихся правами человека? Про дедовщину в армии?
Анекдотический «шпионский скандал», с помощью которого пытались задним числом обосновать необходимость нового закона, оказался типичным случаем пропагандистского «самострела», произошедшего к тому же прямо на глазах у публики. Понятное дело, что предназначено все это было исключительно для внутреннего пользования, о чем свидетельствует совершенно беспрецедентное в дипломатической практике (и противоречащее всем принятым в мире нормам) решение не высылать из страны «выявленных шпионов». Тем самым отечественные власти признались, что либо дипломаты были обвинены в шпионаже бездоказательно, либо в России их деятельность не считают представляющей угрозу для национальной безопасности. Что и требовалось доказать.
После «шпионского скандала» западные фонды, работающие в России, более или менее успокоились. Стало ясно, что никаких серьезных мер по прекращению их деятельности предприниматься не будет, а отечественному начальству предстоит теперь долгая и, скорее всего, не слишком успешная работа по исправлению своего международного имиджа.
Но в том-то и дело, что направлен закон изначально не против иностранных спонсоров, а против отечественных. Они-то, в отличие от западных фондов, работают с наличными деньгами и не стеснены жесткими правилами. И дело не только в том, что отечественный бизнес вообще не слишком обременяет себя формальностями. Даже если по отношению к налоговой инспекции у вас полный порядок, хочется ли вам «светиться» перед властями в качестве спонсора какой-то оппозиционной структуры? Западным фондам хорошо - их на государственном уровне прикрывать будут. А как быть средней руки бизнесмену где-нибудь в Урюпинске, если выясняется, что он помог деньгами соседу-правозащитнику, разбирающемуся с беспределом местных ментов? Да его за две недели съедят! И ни Москва, ни Петербург об этом даже не узнают, какая уж там «международная общественность»!
Вот и несет он денежки - наличными, тайком и не требуя письменного отчета. Денежки, скорее всего, грошовые, но для провинции и это большой гражданский подвиг.
Что будет, теперь предсказать легко. Как только создадут новый контролирующий орган, гражданскую, так сказать, полицию, в каждом уездном и губернском городе появятся штатные специалисты, занимающиеся слежкой и выявлением подобных «нарушений». В Москве неправительственные организации не слишком пострадают. У них есть репутация, им приходят официальные западные гранты. Ну, больше бумажек придется оформлять. Ну, лишнюю копию в очередное ведомство отсылать. Не смертельно.
А вот в провинции все будет по-другому. При наличии элементарного желания любые ростки легальной гражданской жизни можно будет вытоптать. Другое дело, что речь идет только о легальной и открытой деятельности. Можно ведь уйти в подполье.
На практике, разумеется, закон будет повсеместно и массово нарушаться. А массовое нарушение закона приводит к его выборочному применению. Что вполне соответствует нашим национальным традициям.
Неправы те, кто говорит, будто отныне будет уничтожена всякая оппозиционная гражданская деятельность. Нет, подавлена будет не всякая оппозиция, а только та, что не санкционирована начальством. В свою очередь оппозиционерам не остается другого выбора, как встать в очередь к представителям власти. «Разрешите милостиво против Вас, Ваше Высокоблагородие, бороться!» - «Ну, уж так и быть, разрешим. Нам не жалко!» - «И смеем надеяться, не откажет Ваше Высокоблагородие в своем милостивом покровительстве?» - «Ладно уж, не откажем!»
Суть принимаемого законодательства состоит в том, чтобы убрать с политического поля всех несанкционированных игроков. Ровно ту же цель преследуют законы о выборах, о партиях, и даже Трудовой кодекс, ограничивающий деятельность альтернативных профсоюзов. В конечном счете об этом же написана и вся столь дорогая либеральной общественности российская конституция с ее удивительными процедурами, превращающими вопрос о вотуме недоверия правительству в голосование о самороспуске парламента.
Это такая «египетская модель демократии». Как говорил президент Египта, «мы не против оппозиции, но только при условии, что она не будет претендовать на власть».
Впрочем, не надо отчаиваться. Ведь самые яростные конфликты, самые отчаянные, смертельные схватки у нас происходят не между властью и оппозицией, а внутри самой власти. А потому отсутствие плюрализма и политической борьбы нам не грозит.
КОНЕЦ ШАРАШКИ
Сериал по роману Александра Солженицына «В круге первом» стал главным телевизионным событием последних недель. Фильм сделан корректно, без истерики, немного даже скучно. Зрители день за днем погружаются в быт заключенных «Марфинской шарашки», работающих для секретной науки под присмотром бдительных сотрудников госбезопасности.
Пока мы пытались проникнуть в тайну прошлого, в прессе появилось мало кем замеченное сообщение, что бывшую шарашку, давно ставшую знаменитым научно-исследовательским центром «Каскад», собираются приватизировать вместе с сотнями других объектов. Значительная часть предприятий, которые подлежат продаже - оборонные, до недавнего времени считавшиеся секретными. Полный список, опубликованный в правительственной программе приватизации федерального имущества на 2006 год, действительно впечатляет. Предложены к приватизации предприятия или пакеты акций в энергетике, строительстве, сельском хозяйстве, здравоохранении, авиации, машиностроении, геологии, нефтегазовом комплексе, жилищно-коммунальном хозяйстве, атомной промышленности, транспорте, дорожном хозяйстве и т.д. и т.п. Один только список приватизируемых объектов, опубликованный в Собрании законодательства Российской Федерации за № 35 от 29 августа 2005 года, составляет 65 страниц убористого текста.
По сути, продана будет вся оставшаяся государственная собственность, кроме пакетов акций в нефтегазовом комплексе и нескольких предприятий, непосредственно обеспечивающих собственное функционирование правительства и администрации президента. Наиболее лакомыми кусками, очевидно, являются предприятия авиастроения. На уровне курьеза можно отметить, что правительство планирует продавать акции автомобилестроительного гиганта КАМАЗ, но одновременно - создавать под своим контролем новый автохолдинг, за счет слияния структур КАМАЗа и Волжского автозавода. Иными словами, государственные чиновники собираются покупать акции у самих себя.
Несмотря на отдельные случаи наращивания государственного участия в собственности, общая тенденция налицо. Нынешняя волна приватизации по своим масштабам сопоставима с тем, что происходило во времена Егора Гайдара и Бориса Ельцина.
Как же это увязывается с призывами Кремля укрепить роль государства в экономике? Да очень просто! В правительстве и администрации президента твердо убеждены, что обрабатывающей промышленности в России больше не будет. Она всё равно обречена, проводимая политика не оставляет ей никаких шансов. А потому обременять государство этими объектами, нет смысла. Несколько «избранных заводов» можно будет сохранить и даже укрепить. Остальное - ликвидировать.
Процесс ликвидации для его непосредственных участников будет очень даже выгоден. Уже сейчас земля под многими заводами стоит дороже самого предприятия. Всё закрыть, здания снести, людей разогнать, вот вам и модернизация экономики.
Никакого другого производства, кроме полуфабрикатов и топлива для вывоза за границу, а также обслуживания пресловутой нефтегазовой трубы в нашей стране не планируется.
Некоторые производственные компании всё же имеют некоторый шанс выжить, но уничтожение технологических исследовательских центров будет проведено последовательно и бескомпромиссно. Никто особо не скрывает, что приватизируют их не ради накопленных там знаний, а ради коммерческого использования зданий. Страна, не имеющая развитой промышленности, не может позволить себе роскоши специализированной («отраслевой») науки. Не нуждается она и в собственных технологических разработках. Даже широко разрекламированный автомобильный холдинг вполне может ограничиться «доводкой» иностранных проектов - честно купленных или добросовестно украденных.
Уничтожение большей части промышленности является закономерно прогнозируемым итогом вступления России во Всемирную торговую организацию, но отечественное правительство работает с опережением. Ещё до того, как непоправимое совершилось, оно стремится сбыть с рук обреченные объекты. Пока они находятся в государственной собственности закрыть их довольно сложно, но после приватизации всё станет просто.
