Михаил Докучаев - История помнит
Следует признать, что долгое время антигитлеровская коалиция испытывала на себе влияние обстановки на советско-германском фронте. Западные союзники в течение двух лет войны находились в выгодном положении, взвалив все тяготы этого периода на Советский Союз, и, по существу, способствовали Гитлеру вести войну против СССР один на один. Мало того, они ждали поражения Красной Армии сначала до осени 1941 года, затем до зимы 1942 года, после до осени 1942 года. Они надеялись на ослабление воюющих сторон, что позволило бы им повернуть ход событий в свою сторону.
В этих условиях в течение двух лет советская внешняя политика придерживалась оборонительной тактики, смысл которой заключался в том, чтобы прикрыть свои тылы и не допустить вступления в войну против СССР Японии, Турции и других приграничных государств.
Главный стратегический спор между союзниками долгое время вращался вокруг вопроса об открытии второго фронта. Уже в первом своем послании Черчиллю от 18 июня 1941 года Сталин писал, что “военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) или на Севере (Арктика)”[73]. 3 сентября Сталин вновь ставит этот вопрос перед английским премьером. В обоих случаях Черчилль ответил отказом.
В последующем в переписке по этому вопросу Сталин рисовал обстановку в более драматических тонах, чтобы убедить союзников в срочности открытия второго фронта, но и это не помогло. Наоборот, это несколько даже насторожило их и заставило занять еще большую выжидательную позицию.
Летом 1942 года союзники заверили Молотова в Лондоне и Вашингтоне об открытии второго фронта, но в их понятиях им оказалась высадка английских войск в Африке. В августе того же года Черчилль, во время своего первого визита в Москву, обещал открыть второй фронт в 1943 году. Но все это осталось только на словах, что, по заключению И.В.Сталина, являлось главной причиной поражений Красной Армии в 1942 году.
Самый острый кризис по этому вопросу коалиция пережила в 1943 году, когда Сталин направил Рузвельту и Черчиллю письма, полные резких упреков. В ответ Черчилль подчеркивал, что численность английских войск ограниченна и они разбросаны по другим театрам военных действий, что английская авиация постоянно бомбит германские тылы, что англичане и американцы воюют в Тихом океане и тем самым оказывают военную помощь Советскому Союзу. По этой причине Рузвельт и Черчилль решили высадку своих войск во Франции осуществить в 1944 году.
Поведение союзников породило определенное недоверие к ним советских людей. Посол СИЛА в Москве Стендли сообщал тогда в Вашингтон, что “если второй фронт не будет открыт в скором времени и широких масштабах, эти люди настолько разуверятся в искренности наших намерений ... что делу объединенных наций будет нанесен неизмеримый ущерб”[74].
На протяжении 1943 года Черчилль пытался протащить свой “балканский вариант” второго фронта и заручиться в этом у американцев. При этом он преследовал единственную цель — не допустить в Восточную Европу советские войска раньше, чем туда придут англо-американские войска. Этой теме были, по существу, посвящены три встречи Рузвельта и Черчилля в Касабланке — январь 1943 года, в Вашингтоне — в мае и в Квебеке — в августе того же года. После этого назрел вопрос о трехсторонней встрече, и Сталин добился, чтобы она проходила в Тегеране, а предварительная встреча министров иностранных дел — в Москве. Доводы Сталина сводились к тому, что он не мог покинуть зону проводимых советскими Вооруженными Силами военных операций, которые требуют постоянного его присутствия в СССР или в непосредственной близости от его границ. Следует заметить, что Сталину всегда удавалось добиваться того, чтобы трехсторонние встречи на высшем уровне проходили в тех местах, при тех обстоятельствах и в те моменты, которые ставили его в наиболее выгодное положение.
Конференция министров иностранных дел, состоявшаяся в Москве с 19 по 30 октября 1943 года, была прологом первой встречи “большой тройки”. Она приняла ряд важных решений по Италии, Австрии, об ответственности немецких военных преступников и декларацию о принципах “всеобщей безопасности”.
Спустя месяц в Тегеране встретились Сталин, Рузвельт и Черчилль. Этой встрече предшествовала очень серьезная и тщательная подготовка с точки зрения принятия повышенных мер ее безопасности. Незадолго до ее проведения советская разведка, располагавшая агентурными возможностями в “Цеппелине”, получила убедительные данные о том, что гитлеровские спецслужбы подготовили чудовищную террористическую акцию против руководителей великих держав. Эти данные подтвердились и другими источниками, и в частности полученной информацией от своих связей известным советским разведчиком Н.И.Кузнецовым.
По прибытии в Тегеран Сталин предложил Рузвельту по соображениям безопасности поселиться в отведенной ему резиденции в советской зоне, на что он дал свое согласие. Возможно, что этот жест Сталина послужил хорошим признаком расположения к нему Рузвельта в ходе встречи. Принятые меры безопасности позволили тогда сорвать в зародыше планы фашистской разведки и успешно провести совещание глав великих держав.
Главным результатом встречи, достигнутым в ходе длительных переговоров, явилось принятие общей военной стратегии. Твердая позиция Сталина по этому принципиальному вопросу привела к принятию решения об открытии второго фронта в мае 1944 года. Сталин тогда поставил дело так, если этот вопрос не будет решен, он уедет с конференции, ибо не намерен попусту терять время. Черчилль и на этот раз упорно отстаивал свой “балканский вариант”, но чашу весов в пользу СССР перевесило мнение Рузвельта.
После решения основного вопроса были намечены контуры урегулирования некоторых политических проблем: о западных границах СССР, о границах Польши, о судьбах Германии и начал вырисовываться облик будущей всемирной организации вместо Лиги Наций. Тегеранская конференция ознаменовала собой высшую степень развития отношений внутри антигитлеровской коалиции.
Военное сотрудничество между великими державами после тегеранской встречи развивалось относительно нормально. После высадки союзников в Нормандии осуществлялась постоянная связь между генеральными штабами, главнокомандующими и самими лидерами стран. Разница заключалась в том, что на этот раз участники коалиции как бы поменялись местами. Если раньше Сталин постоянно оказывал давление на западных союзников в деле открытия второго фронта, то теперь они проявляли активность по части получения заверений от СССР в том, что боевые действия Красной Армии будут осуществляться с прежней силой. Особенно наглядно это проявилось в январе 1945 года, когда немцы нанесли по ним удар в Арденнах и поставили Эйзенхауэра в затруднительное положение. Обеспокоенный создавшимся катастрофическим положением, Черчилль попросил Сталина ускорить начало наступления советских войск на востоке. Красная Армия сумела тогда своими действиями предотвратить поражение союзников на западе, хотя ей противостояло две трети сил гитлеровского вермахта.
Главным во внешнеполитических отношениях между союзниками в 1944-1945 годах было послевоенное урегулирование в Европе и во всем мире. Красная Армия ускоренно продвигалась вперед к Берлину, и западные союзники боялись, как бы не опоздать к победному пирогу. В этот период США стали говорить “о своей руководящей роли в мире” на основе традиционной политики открытых дверей. Англичане больше проявили заботу о своей колониальной империи в мире Содружества наций и сохранении равновесия сил в Европе.
Концепция Сталина сводилась к сфере интересов Советского Союза по каждому конкретному вопросу. В Германии будущего он видел новую угрозу миру в Европе и выражал пожелание, чтобы союз трех держав продолжал бы действовать и в мирное время и был направленным против Германии и Японии. На передний план при всем этом Сталин выдвигал одну цель — заручиться гарантиями в отношении восточноевропейских стран, освобожденных Красной Армией.
По существу это был раздел сфер влияния. Сталин не стремился претендовать на Западную Европу, но и всячески ограждал от союзников ее восточную часть, особенно Польшу и Югославию.
В этот период стали вырисовываться и другие вопросы: об Организации Объединенных Наций, о будущем статусе Германии, о репарациях, которые затем нашли свое отражение в решениях второй встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля, состоявшейся 4-11 февраля 1945 года в Ялте. До этого Рузвельт предложил Сталину встретиться в Шотландии, но по изложенной выше причине Сталин категорически отказался. Тогда Рузвельт согласился приехать в Крым, Черчилль же, желая обскакать своего американского коллегу, решил встретиться со Сталиным заранее и самолично прибыл в Москву. Это вызвало негодование Рузвельта, и он предупредил Сталина, что беседы с Черчиллем могут носить только подготовительный характер перед трехсторонней встречей.
