Торстейн Веблен - Теория праздного класса
В одной из предыдущих глав при обсуждении условий сохранения архаических черт выяснилось, что своеобразное положение праздного класса предоставляет исключительно благоприятные возможности для сохранения черт, характеризующих типы человеческой природы, присущие одному из наиболее ранних и устаревших этапов развития культуры. Праздный класс находится в выгодном положении: не испытывая давления острых экономических потребностей, он стоит в стороне от грубого воздействия сил, требующих приспособления к экономической ситуации. Ранее уже говорилось о сохранении в праздном классе и в обществе, живущем по его замыслу, черт и типов человеческого характера, напоминающих о культуре хищничества. Эти склонности и привычки имеют исключительно благоприятную возможность для сохранения при режиме господства праздного класса. Привилегированное в денежном отношении положение праздного класса действительно создает ситуацию, благоприятную для выживания таких индивидов, которые не одарены набором способностей, необходимых для того, чтобы они могли с пользой участвовать в современном производственном процессе; в то же время каноны почтенности требуют демонстративного проявления определенных хищнических способностей. Занятия, в которых находят свое проявление хищнические способности, служат доказательством богатства, знатного происхождения и удаления от производственного процесса. Сохранению хищнических черт в условиях культуры праздного класса способствуют как освобожденность этого класса от производства, т. е. негативно выраженный фактор, так и одобрение этих черт праздно-светскими канонами благопристойности, т. е. фактор, оказывающий прямое влияние.
Несколько иначе обстоит дело в отношении сохранения черт, характерных для дохищнической дикарской культуры. Положение праздного класса благоприятствует сохранению и этих черт, однако проявление склонности к миру и доброй воле не получает утвердительной санкции кодекса приличий. Индивиды, одаренные темпераментом, напоминающим о дохищнической культуре, получают в системе праздного класса некоторое преимущество по сравнению с подобным образом одаренными индивидами вне праздного класса, заключающееся в том, что они не испытывают потребности в денежном отношении пресекать проявление тех склонностей, которые способствуют несопернической жизнедеятельности; однако такие индивиды все же подвержены некоторой внутренней закрепощенности, которая понуждает их оставлять без внимания эти наклонности, поскольку кодекс приличий предписывает им образ жизни, основанный на проявлении хищнических способностей. До тех пор пока остается в целости система статуса, пока праздный класс может прибегать к непроизводственным видам деятельности, отличным от обыкновения явно бесцельно убивать время в изнурительном расточительстве, до тех пор не следует ожидать никаких значительных отклонений от праздно-светской системы почтенной жизни. Встречающиеся случаи хищнического темперамента в праздном классе на этом этапе нужно рассматривать как спорадические явления атавизма. Но вскоре благодаря успехам экономического развития, исчезновению охоты на крупную дичь, сокращению военной деятельности, устареванию собственнического правления и разложению священнической функции человеческое предрасположение к действию не находит выхода в доставляющей почет непроизводственной деятельности. Когда это происходит, ситуация начинает меняться. Если жизнедеятельность человека не получает возможности выражения в одном направлении, она должна искать ее в другом; и если обращение к хищничеству оказывается невозможно, человек в своей деятельности ищет утешения в каком-нибудь другом направлении.
Как указывалось выше, освобождение от давления денежных затруднений было более усугублено для женщин праздного класса в развитых производственных общностях, чем для любой другой значительной группы людей. Поэтому женщины праздного класса, можно ожидать, будут обнаруживать более ярко выраженный возврат к независтническому темпераменту, чем мужчины. По среди мужчин праздного класса также наблюдается заметное увеличение масштаба и диапазона деятельности, берущей свое начало в склонностях, которые нельзя отнести к эгоистическим и целью которых не является завистническое отличие. Так, например, большее число мужчин, имеющих отношение к производству в плане финансового управления предприятием, проявляют некоторый интерес и испытывают некоторое удовлетворение при виде хорошо выполняемой и эффективной в производственном отношении работы, и это даже независимо от прибыли, которую может приносить любое улучшение в этом плане. Хорошо известна также деятельность деловых клубов и организаций промышленников в области независтнического распространения опыта по повышению производственной эффективности.
Во многих организациях, целью которых является какая-либо благотворительная деятельность или улучшение общественного устройства, выработалось стремление к той или иной независтнической цели. Эти организации часто носят квазирелигиозный или псевдорелигиозный характер, и участвуют в них как мужчины, так и женщины. Если подумать, можно привести множество примеров, но для того, чтобы указать диапазон склонностей, о которых идет речь, и охарактеризовать их, можно сослаться на некоторые из наиболее очевидных конкретных обстоятельств. Таковыми являются, например, агитация за трезвенность и подобные социальные реформы, за тюремную реформу, за распространение образования, за пресечение порока, за избежание войны путем мирного разрешения спорных вопросов, разоружения или иными средствами; таковы в какой-то мере благотворительные заведения при университетах, местные гильдии, различные организации, типичными образцами которых являются Ассоциации молодых христиан, Общество молодежи христианского стремления, кружки кройки и шитья, общественные клубы, художественные клубы и даже деловые клубы; таковы в незначительной степени также и финансовые фонды полуобщественных учреждений, идущие на цели благотворительности, образования или развлечений, существуют ли они на пожертвования богатых лиц или на взносы людей меньшего достатка, — коль скоро эти учреждения не носят религиозного характера.
Мы, конечно, не намерены утверждать, что такие усилия происходят от мотивов, отличных от мотивов эгоистического свойства. Можно утверждать только то, что в обычного рода случаях здесь присутствуют и другие мотивы и что заметно большая распространенность усилий такого рода в условиях современной производственной жизни, чем при непрерывном господстве режима, основанного на принципе статуса, указывает на наличие действенного скептицизма в отношении такой полной узаконенности сопернического образа жизни общества сегодня. То, что среди побуждений к этому роду деятельности имеются мотивы посторонние, мотивы эгоистического рода, и в частности завистническое стремление отличиться, — дело столь общеизвестное, что стало поводом для банальных шуток. Это до такой степени верно, что многие общественные деяния, официально бескорыстные по духу, начинаются и выполняются, безусловно, прежде всего с целью поднятия репутации или денежной выгоды поддерживающих эти деяния патронов. В значительном числе такого рода организаций и учреждений завистническое побуждение является явно господствующим как у зачинателей такой деятельности, так и у их сторонников. Это последнее замечание особенно справедливо в отношении таких дел, которые придают отличие занимающимся ими вследствие крупных, демонстративных расходов, таких, как, например, учреждение университета, или публичной библиотеки, или музея; но это также, и, может быть, в равной степени, справедливо в отношении банальной работы по участию в таких организациях и учреждениях, которые являются явно аристократическими. Они служат тому, чтобы удостоверять денежную репутацию своих членов, а также приятно напоминать им об их превосходящем статусе, указывая на контраст между ними и нижележащей массой людей, среди которых должна производиться работа по улучшению жизни, — таковы, например, благотворительные заведения при университетах, которые пользуются теперь известной популярностью. Однако после того, как учтены всякого рода обстоятельства и сделаны соответствующие поправки, остаются мотивы несопернического характера. Сам факт, что именно таким способом люди стремятся отличиться и снискать доброе имя, является доказательством широко распространенного чувства узаконенности, свидетельством якобы действительного наличия несопернического, независтнического интереса, а также доказательством этого интереса как фактора, входящего в качестве составной части в образ мысли в современных общностях.
Следует отметить, что женщины более активно и с большим постоянством, чем мужчины, участвуют во всем этом современном диапазоне праздно-светской деятельности, ведущейся на основании независтнического и нерелигиозного интереса, за исключением, разумеется, тех случаев, когда такие деяния требуют расходования крупных средств. Зависимое денежное положение женщин делает их непригодными для занятий, требующих крупных расходов. В том, что касается общего диапазона социально-благотворительной работы, с классом женщин соединяются духовные лица или священники не столь наивно благочестивых сект или секуляризованных вероисповеданий. В теории это можно объяснить следующим образом. В других экономических отношениях духовенство также занимает несколько неопределенное положение между женщинами и лицами, занятыми в экономической сфере. И в силу широко распространенного чувства приличий как духовные лица, так и женщины состоятельных слоев оказываются в положении подставного праздного класса; отношением, которое как характерная особенность участвует в. формировании образа мысли у той или у другой социальной группы, является отношение господства и подчинения, когда та или иная экономическая зависимость воспринимается как связанная с определенной личностью. У обеих социальных групп вследствие этого наблюдается особая склонность истолковывать явления скорее с точки зрения связи с личностью, чем с точки зрения причинно-следственной связи; обеим социальным группам каноны благопристойности настолько воспрещают участвовать в «нечистых» в отношении обрядности процессах прибыльной или производительной деятельности, что делают участие этих социальных групп в современном процессе производственной жизни нравственно для них невозможным. В результате этого ритуального недопущения к заурядному производительному усилию сравнительно большая часть энергии обеих социальных групп, женщин и духовенства, сегодня направляется на служение интересам, отличным от эгоистических. Кодекс канонов благопристойности не оставляет никаких альтернативных направлений, в которых могло бы выражаться побуждение к целенаправленному действию. В результате последовательного запрещения женщинам праздного класса заниматься производственно-полезной деятельностью побуждение к мастерству часто заявляет о себе в тех или иных областях, отличных от деловой деятельности.
