Альберт Беляев - Вся чернильная рать...
Так отзывался о русской природе признанный мастер художественного слова. И мы бесспорно верим в искренность его чувств, ибо в них выражены и наши чувства, и наше понимание, и наша любовь к природе России. А Смит? Что ж, его забубенное фанфаронство говорит лишь о непомерной гордыне и плохо скрываемой злобе.
В тени «развесистых клюкв»Судя по всему, ненависть к коммунизму настолько ослепила Смита, что он изрыгает хулу на все и на вся в СССР. Везде его угрюмый взгляд находит только одни недостатки, и всегда его сравнения идут только в пользу, конечно же, Америки.
Вот что он пишет, например, о системе здравоохранения в СССР, которую «они (русские. — А. Б.) считают… одной из наиболее положительных черт советского социализма»[48].
Оказывается, «многие русские» жаловались ему, Смиту, на низкую квалификацию советских врачей, которая, мол, гораздо ниже квалификации врачей американских. Откуда эти «многие русские» знают уровень квалификации американских врачей, известно одному только Смиту.
Г. Смит иллюстрирует подобные «жалобы» ссылкой на некоего безымянного врача из Нью-Йорка, который будто бы рассказывал Смиту о своем опыте общения с советским коллегой, стажировавшимся в одной из детских клиник Нью-Йорка и не знавшим, как пользоваться отоскопом — инструментом врача-отоларинголога, применяемым для исследования уха. Удивленный американский врач спросил якобы у советского стажера: как же тогда в Советском Союзе определяют, здоровое или больное ухо у ребенка? И услышал он, по словам Смита, поистине потрясающий ответ: «Нас (то есть советских врачей. — А. Б.) учили потянуть за ухо ребенка, и если он заплачет, значит, ухо больное»[49].
Подобную, извините, брехню преподносят широкому американскому читателю сегодня, в последней четверти XX столетия! Преподносят в явном расчете на абсолютную неинформированность американского обывателя о реальной постановке народного здравоохранения в СССР и уровне квалификации советских врачей. Скажем прямо, подобного рода «клюква» встречается в американской прессе разве только в изданиях самого оголтело-реакционного толка.
Много «клюквы» встречается и у Кайзера. Но если Смита питал «информацией» некий врач из Нью-Йорка, то источником информации Кайзера выступают, как это у него принято за правило, выехавшие из СССР в Израиль люди. Вот, к примеру, описывает Р. Кайзер свое посещение Братска. Хорошо и тепло его там принимали жители этого города. И вдруг Р. Кайзер вне всякой связи начинает тут же излагать пространные жалобы некоего Вовы Азбеля, проживающего ныне в государстве Израиль, о том, как тяжело ему, Вове, жилось в городе Иркутске. Оказывается, в студенческие годы его посылали на уборку картофеля в область. «Надо было ехать 24 часа по железной дороге на север от Иркутска», чтобы добраться до колхоза и там выкапывать картофель и морковь из мерзлой земли, ибо, как уверяет Вова, в середине сентября в Иркутской области «начинается мороз, настоящий мороз, который губит весь урожай…».
Р. Кайзер, конечно же, с огромным сочувствием передает жалостный рассказ своего «информатора» и верит его словам безоговорочно.
А зря!
Во-первых, никаких железных дорог на север от Иркутска не было и пока нет. Есть только на запад и на восток. Так что, в какую сторону ездил Вова и ездил ли вообще — не ясно.
Во-вторых, в Иркутской области за последние 15 лет «в середине сентября» не случалось «морозов, настоящих морозов». Согласно официальной справке Иркутского областного управления Гидрометслужбы за последние 15 лет средние температуры в середине сентября, а точнее, от 10 до 20 сентября даже в самых северных районах области — Чумском и Братском были: плюс 15 градусов днем и плюс 1,8 градуса ночью в первом, и плюс 13,8 градуса днем и плюс 4,4 градуса ночью во втором.
Если бы Р. Кайзер потрудился взглянуть на карту железных дорог СССР или почитать о природе и климате Иркутской области, то он легко бы мог убедиться в том, что любезный его сердцу «информатор» Вова просто-напросто наврал, наврал, видимо, заведомо предполагая, какую именно «информацию» ожидал от него американский журналист, разыскавший его в Израиле.
А вот еще такой же «информатор» Р. Кайзера. На этот раз некий Эмануэль Любошич, которого он также отыскал в Израиле. Любошич потребовался журналисту для «разоблачения» советской системы здравоохранения. Любошич с готовностью подтверждает все подозрения Кайзера о ее несовершенстве: да, система здравоохранения в СССР создана вовсе не для заботы о здоровье народа, а для… выполнения предписанных сверху планов! Потому, мол, частенько в советских аптеках ампулы наполнены не пенициллином, а… водой (так именно и написано — «водой, а не пенициллином»[50], хотя каждый имевший дело с подобными инъекциями знает, что в СССР продается в ампулах пенициллин кристаллический, а не жидкий). Делается подобное, конечно же, в погоне за перевыполнением плана.
Или возьмем пилюли разные. Их тоже, мол, в СССР делают неполноценными, в каждую пилюлю недокладывают необходимых ингредиентов. План, таким образом, перевыполняется, а медицинские препараты в СССР оказываются «малоэффективными».
Вот так вот Р. Кайзер легко «подорвал» доверие к советской системе здравоохранения и заодно и к плановой системе социализма.
По логике изложения Смита и Кайзера американские пилюли, американские ампулы, врачи и сама система медицинской помощи в США предстают в качестве недосягаемого образца.
Ну а как быть с тем фактом, что в Америке за лечение надо платить огромные деньги? Скажем, за хирургическую операцию по поводу аппендицита больному надо заплатить 1180 долларов; чтобы родить в условиях больницы, женщина должна заплатить 1150 долларов?..
А как быть с многочисленными примерами массового выпуска фармацевтическими фирмами США различных «модных» лекарств и препаратов, ничего, кроме вреда, здоровью больных не приносящих? Скандальных историй, получивших огласку в прессе, не перечесть.
Нелишне напомнить и о цене лекарств в США. Ведь это же трудно представить советскому человеку, что за одну только капсулу пенициллина в США надо заплатить 21 доллар, эритромицина — 26 долларов… А если надо провести полный курс лечения?
Американские журналисты молчат об этом и критикуют советскую систему здравоохранения. Бесплатную. Доступную равно всем трудящимся страны. Без исключения.
Американские журналисты молчат и о полном произволе владельцев частных клиник в Америке, идущих ради выкачивания денег даже на преступные действия. Недавно американцы с ужасом прочитали в своей прессе разоблачительные материалы о новом виде вымогательства среди медиков США. Оказалось, что десяткам тысяч граждан США хирурги предписали и осуществили заведомо ненужные операции, заработав на страданиях пациентов миллиарды долларов.
Р. Кайзер лицемерно сокрушается и сочувствует советским женщинам, которых на период родов стационируют в специализированные лечебные учреждения — роддома. В эти медицинские учреждения, как известно, не принято допускать посторонних, в них соблюдаются строгие правила гигиены в интересах здоровья ребенка и матери.
Р. Кайзер трагически вздыхает: «Русская женщина должна рожать в одиночестве»[51].
Право, хочется задать вопрос автору: а что, в США американские женщины совершают священный акт деторождения в присутствии толпы зевак?
И Смит и Кайзер пространно пишут о глубоком суеверии, свойственном якобы советской интеллигенции. Если верить Смиту, то русская интеллигенция живет чуть ли еще не во времена язычества — и дольки чеснока носят на шее, «чтобы отпугнуть простуду», и в ночь под Новый год кладут под подушку три листика бумаги с надписями: «Хороший год», «Плохой год», «Средний год», а утром вытаскивают листок и истово верят, что год будет именно таким, каким он обозначен на вытащенном листке, и т. д. и т. п.
Р. Кайзер рассказывает об «одном знакомом интеллигенте в Москве», который, мол, был одержим спиритизмом и безоговорочно верил в способности медиумов вести разговоры с потусторонним миром. Р. Кайзер надменно и назидательно поясняет: «Мой образ жизни не нуждается в… вере в потусторонние силы, я могу прожить и без них. А вот может ли русский интеллигент сказать то же самое?»[52]
Ну зачем же становиться в гордую позу, господин Кайзер, и судить по трусливому и торопливому контакту с «одним знакомым интеллигентом в Москве» о всей русской интеллигенции. Нельзя же, в самом деле, по патологическим аномалиям отдельной личности судить о целом слое населения. Это и ненаучно, и необъективно, и откровенно тенденциозно.
Что ж сказать тогда об американском обществе, в котором, как это явствует из опроса, проведенного в конце 1976 года институтом Гэллапа, девяносто четыре процента американцев считают себя верующими в сверхъестественную, а иными словами, в нечистую силу?
