Игорь Овсяный - 1939: последние недели мира.
Народ Чехословакии понимал, что в сложившейся обстановке он мог рассчитывать только на советскую помощь. И Советский Союз в полной мере оправдал возлагавшиеся на него надежды. С момента возникновения кризиса он выступил в поддержку Чехословакии и делал все, что было в его силах, для того, чтобы предотвратить катастрофу. Твердо заявив о намерении выполнить свои обязательства по договору с Чехословакией и оказать ей всю возможную помощь, СССР призывал вступить на путь борьбы против фашистской агрессии и западные державы. Более того, Советский Союз соглашался оказать Чехословакии военную помощь даже без участия Франции при единственном условии, что сама Чехословакия окажет сопротивление и попросит о советской помощи.
Последовательная и настойчивая борьба Коммунистической партии и Советского государства в защиту Чехословакии в 1938 г., верность их своему интернациональному долгу стали одной из глубоких и прочных основ, на которых покоится ныне братская дружба народов двух стран. «Наша дружба, братство наших народов прошли через горнило суровых испытаний, – отмечал Л.И. Брежнев на митинге советско-чехословацкой дружбы 27 октября 1969 г. – Вы помните, как в тяжелые дни позорной мюнхенской сделки только Советский Союз предложил реальную помощь Чехословакии. Но чехословацкая буржуазия предпочла национальную измену союзу со страной социализма».[23]
Ставшие доступными в последнее время документы и материалы дополнительно проливают свет на закулисные маневры чехословацкой реакции в дни Мюнхена и на ту роль, которую они сыграли в подготовке позорной империалистической сделки за счет Чехословакии.
За неделю до мюнхенской «конференции», 21 сентября 1938 г., три французских министра – П. Рейно, Ж. Мандель и Шампетье де Риб – явились к премьеру Даладье. Вместе с Бонне последний только что вернулся из Лондона, где в результате переговоров с Чемберленом и Галифаксом был выработан позорный ультиматум, предъявленный Праге: немедленно передать Судетскую область Германии. В противном случае, угрожали западные державы, Чехословакия будет предоставлена сама себе.
Три министра пришли выразить Даладье в связи с этим свою тревогу. Они обратили внимание, что вопреки официально провозглашенному кабинетом официальному курсу верности Франции заключенным договорам (имелись в виду прежде всего договоры о взаимной помощи с СССР и Чехословакией) министр иностранных дел Бонне лично вел кампанию против этой политики с помощью субсидируемых правительством газет. Но ликвидация независимости Чехословакии гитлеровцами создала бы очевидную угрозу для безопасности самой Франции. А что, если Чехословакия откажется принять ультиматум, какова будет позиция премьера?
В ответ Даладье выдвинул совершенно неожиданный аргумент:
– Бенеш сам настаивал на предъявлении ультиматума, чтобы, прикрывшись им, «спасти лицо» в глазах собственного народа.
– Тогда надо заявить об этом публично, – объявили министры, – чтобы снять с Франции обвинение в предательстве Чехословакии.
– Но в таком случае Бенеша просто убьют! – возразил французский премьер.
Посланник Чехословакии в Париже Ш. Осуский, разузнав каким-то образом о содержании приведенной выше беседы, немедленно направил в Прагу лично президенту Бенешу совершенно секретную телеграмму. В тактичной форме изложив полученную информацию, он просил уполномочить его заявить Даладье и трем упомянутым министрам, что приписываемые президенту действия являются вымыслом и представляют для него грубейшее оскорбление.
Нельзя отказать в оперативности Осускому, сумевшему проникнуть в тайны французского кабинета. Однако в отношении подлинной позиции Бенеша германская разведка была осведомлена лучше, чем он. В те самые дни, когда происходили описанные события, начальник I отдела абвера Пикенброк положил на стол Канарису обобщающую сводку агентурных данных, полученных из Праги, Парижа и Лондона.
Как явствовало из документа, два дня спустя после первой встречи Чемберлена с «фюрером» в Берхтесгадене 15 сентября 1938 г. Бенеш заявил английскому и французскому посланникам в Праге о своей готовности проявить «большую уступчивость» в отношении Гитлера. «Он имеет в виду, – говорилось в указанной сводке, – отказаться от некоторых территорий, в составе населения которых имеется значительное немецкое большинство, представляющих в совокупности 8000 кв. км и насчитывающих около 1 млн. немцев…»
«Того же 17 сентября, – отмечалось далее в цитируемом документе, – президент Бенеш направил в Париж министра здравоохранения г-на Яромира Нечаса, вручив ему меморандум (полная копия прилагается), касающийся указанного проекта передачи территории Гитлеру, и карту, на которой президент Чехословацкой республики собственноручно отметил красным карандашом территории, которые могли бы быть уступлены третьему рейху.
В Париже этот меморандум был вручен бывшему премьеру г-ну Леону Блюму, который тотчас передал его г-ну Эдуарду Даладье… По сведениям из хорошо информированных источников, г-н Даладье был поражен содержанием документа».
Меморандум представлял собой шесть страниц машинописного текста без подписи и содержал сделанную рукой Бенеша приписку: «Я убедительно прошу Вас ни в коем случае не упоминать публично об этом плане, иначе я буду вынужден его опровергнуть. Не сообщайте также о нем Осускому, так как он будет возражать».
Из Парижа Нечас отправился в Лондон, где осуществил аналогичный демарш.
Приведенные факты, подтвержденные также рядом французских источников, представляют значительный интерес. Буржуазная наука, как известно, до сего времени нередко пытается изобразить Бенеша чуть ли не как национального героя, который сдал позиции лишь под сильным давлением западных держав, предъявивших Чехословакии ультиматум. Как выясняется, однако, закулисный капитулянтский маневр был предпринят им еще до указанного ультиматума!
Легко понять, что информация о позиции Бенеша поощрила нацистов действовать еще более нагло и грубо. «Картина теперь совершенно ясна, – заметил, в частности, Канарис Пикенброку, ознакомившись с изложенным выше документом. – Поскольку Бенеш уже сейчас готов на передачу Гитлеру одного миллиона судетских немцев, достаточно будет еще немного поднажать, и он уступит и остающиеся 2 млн. 300 тыс., к великому удовольствию Англии и Франции, которые абсолютно не проявляют стремления спасать Чехословакию. Потому что, Пики (так Канарис именовал Пикенброка. – Авт.), речь идет именно об этом: Гитлер намерен не только «возвратить» судетских немцев, он хочет ликвидировать Чехословакию… Теперь это неизбежно. Париж и Лондон, должно быть, говорят себе: поскольку Бенеш сам согласен пойти на крупные уступки, мы, право, не видим, ради чего мы должны идти на риск мировой войны…»
Версия о Бенеше как о «национальном герое», таким образом, рассыпается в прах.
Национальное предательство, совершенное ради спасения классовых интересов буржуазии Чехословакии, разумеется, нисколько не оправдывает правительства западных держав. Стремясь открыть фашистскому рейху ворота для «похода на Восток», они не только цинично принесли в жертву Чехословакию, но фактически помогали Гитлеру всеми способами в ликвидации ее независимости. Образно говоря, Чемберлен и Даладье перетащили гитлеровские танки через Судетские горы и открыли для них равнины Польши и Советского Союза.
Грубейшим вмешательством во внутренние дела Чехословакии явилась посылка Англией в августе 1938 г. лорда Ренсимена в качестве «независимого» посредника. По некоторым данным, вместе с Ренсименом прибыла большая группа сотрудников Интеллидженс сервис, которые тщательно следили за тем, чтобы Чехословакия не предприняла каких-либо шагов, способных помешать подготавливавшейся Чемберленом сделке с Гитлером. «Если верить чехам, – отмечает американский исследователь Ч. Уайтинг, – СИС[24] намеренно вмешивалась в дела Чехословакии накануне войны, с тем чтобы расколоть страну и втянуть Германию в конечном счете в конфликт с Советской Россией».
Мюнхен был заговором международной реакции «против международного рабочего класса, против антифашистского движения, всех стран, против мира и свободы всех народов».[25]
Чехословацкая буржуазия выступила как прямой соучастник заговора. Позорная формула совершенного ею национального предательства с потрясающим цинизмом была высказана Бераном, лидером аграрной партии, крайне правого крыла чехословацкой реакции, на совещании узкого круга представителей правящей «элиты». Он вытащил из кармана бумажник и хлопнул им по ладони:
«Если придет Гитлер, он мне его оставит, а Ворошилов его отнимет!»
