Рудольф Баландин - «Клубок» вокруг Сталина
«Подготовка революционного низвержения московской касты есть одна из центральных задач IV Интернационала. Это не простая и не легкая задача. Она требует героизма и жертв».
Это уже призыв не просто к свержению существующего в СССР строя, но и указание на необходимость сделать это путем вооруженного восстания внутри страны и участия в этом интернациональных сил. Иначе говоря, Интернационал, по Троцкому, должен был в первую очередь героически и не считаясь с жертвами подготовить и осуществить контрреволюцию.
Можно возразить: а разве не Сталин первым перешел к террору в отношении Троцкого и его близких? Ведь 16 февраля в парижском госпитале во время операции по удалению аппендикса при загадочных, как нередко пишут, обстоятельствах умер сын и первый помощник Троцкого Лев Седов. Говорят, узнав об этом известии, Ежов сказал:
— Хорошая операция. Вот здорово мы его!
Присутствовавший при этом один из главных руководителей закордонных акций С.М. Шпигельглас едва сдержался. Было от чего прийти в замешательство: ведь, по его сведениям, не поступало приказа ликвидировать Седова. До этого Шпигельглас был одним из организаторов похищения в Париже генерала Миллера, возглавлявшего Русский общевоинский союз, а также устранения (убийства) в Швейцарии Игнатия Рейсса (капитана госбезопасности Натана Порецкого), оказавшегося тайным троцкистом и пытавшегося скрыться.
Как это не покажется странным на первый взгляд, но ликвидация Льва Седова была совершенно не выгодна советской разведке. Его внезапная смерть была равносильна потере чрезвычайно важного источника информации о троцкистской сети за рубежом и в СССР.
Дело в том, что основной центр троцкизма находился в Париже. Возглавлял его Лев Седов. Его окружали наиболее доверенные лица.
С 1933 года в Париже действовала группа советских разведчиков, руководил которой Борис Манойлович Афанасьев. Она освещала работу эмигрантских центров. Однако постепенно подрывная деятельность белогвардейцев пошла на убыль (их постоянные провалы во многом определялись работой советских агентов — Фермера и его жены). В марте 1936 года группа Афанасьева была переориентирована преимущественно на разработку троцкистского центра.
Им было поручено блокировать и дезорганизовать деятельность троцкистов. Для этого следовало проникнуть в руководящий состав троцкистского центра и получить доступ к архивам Троцкого. Они подразделялись на две части: личные и оперативные документы. Последние и представляли наибольший интерес для советской резидентуры, ибо в них отражались нелегальные формы текущей работы этого центра.
Кроме Тюльпана (Зборовского) в окружение Седова проник иностранец советский агент по кличке Томас. Он быстро сблизился с наиболее влиятельными функционерами троцкистского центра, занял в нем солидное положение и установил хорошие личные отношения с Львом Седовым.
Прежде всего требовалось узнавать, какие инструкции и указания давал Троцкий сыну. Томас сумел добиться того, что корреспонденция Троцкого до ее поступления к Седову попадала к нему. Была налажена ее перлюстрация, письма и документы фотографировались и отправлялись в Москву. Иногда корреспонденция Троцкого ложилась на стол руководству внешней разведки раньше, чем с ней успевал ознакомиться Седов.
«В результате планы и деятельность Троцкого, — говорится в «Очерках истории российской внешней разведки», — в том числе и по засылке эмиссаров в СССР, его связи со сторонниками в стране, работа по созданию IV Интернационала своевременно становились известны советскому руководству».
Успешная работа Томаса и Тюльпана позволяла советским органам госбезопасности контролировать конспиративную деятельность троцкистов. В то же время, вполне возможно, из тех же источников были получены сведения о контактах Троцкого с некоторыми крупными деятелями не только партийного и государственного аппарата, но и НКВД. От Тюльпана-Зборовского было получено донесение, что Троцкий и его сообщники говорят, что необходимо убить Сталина для того, чтобы произвести государственный переворот в СССР.
Таким образом, советской разведке был прямой смысл получать ценнейшую информацию от Тюльпана и Томаса, а значит не покушаться на жизнь Седова, во всяком случае до той поры, пока не будут раскрыты эти агенты.
Действительно, не обнаружено никаких документов, которые хотя бы намекали на то, что были даны указания на уничтожение Седова. Об этом, в частности, пишет и генерал П.А. Судоплатов.
По заключению французских врачей, проводивших хирургическую операцию, смерть Седова была вызвана послеоперационными осложнениями и низкой сопротивляемостью организма. С соответствующей медицинской документацией ознакомился один авторитетный врач, друг семьи Троцкого. Он согласился с выводами коллег из парижской клиники.
Правда, жена Седова решительно утверждала, что эта смерть вызвана «рукой Москвы» и организована агентами ОГПУ. По ее требованию было проведено полицейское расследование, но и оно не нашло никаких доказательств преднамеренного убийства.
Однако за последние годы выяснилось, что покушение на Седова все-таки планировалось, хотя с целью не убийства, а тайной доставки в Советский Союз. План похищения был детально разработан. Об этом написал начальник спецгруппы ОГПУ-НКВД Я.И. Серебрянский. По его словам, он получил в 1937 году задание доставить «Сынка» (то есть сына Троцкого) в Москву. Седов должен был внезапно и бесследно исчезнуть, но живым и невредимым оказаться в СССР. Подготавливались два варианта его доставки: по морю и по воздуху.
Подобрали судно, капитан которого знал, что, возможно, придется совершить переход в Ленинград с «группой товарищей», чтобы взять там снаряжение для республиканской Испании. Кроме того, группа имела в своем распоряжении самолет, который базировался на одном из аэродромов под Парижем. Летчик был надежным агентом. Он распространил в авиационных кругах легенду, будто готовится спортивный перелет по маршруту Париж-Токио.
Пилот начал проводить тренировки, доведя время постоянного пребывания в воздухе до 12 часов. Этого времени должно было с лихвой хватить для того, чтобы долететь из Парижа до Киева без посадки даже при встречном ветре. В подготовке похищения участвовали 7 агентов и доверенных лиц, о которых не знала резидентура в Париже.
По ряду обстоятельств эту операцию не удалось осуществить. Сыграло свою роль, в частности, быстрое ухудшение здоровья Седова, ограниченность его передвижения, а затем и перевод в больницу. Шпионская операция потеряла всякий смысл после двух хирургических операций в парижской клинике, за которыми последовал летальный исход.
Теперь острейшей необходимостью была для Сталина ликвидация Троцкого.
По свидетельству П.А. Судоплатова, первую такую акцию попытались провести в 1937 году. Шпигельглас не справился с этим заданием. Как пишет Судоплатов, он вместе с Берией был вызван к Сталину, который сказал:
— В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена.
Он имел в виду, по-видимому, опасность раскола Коминтерна и всего мирового коммунистического движения, на руководство которым претендовал Троцкий. Но дело было не только в этом. По словам Сталина:
— Троцкий должен быть устранен в течение года, прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению…
Для «устранения» Троцкого были созданы две группы: «Конь» под началом ветерана Гражданской войны в Испании мексиканского художника Сикейроса, и «Мать» под руководством Каридад Меркадер, старший сын которой геройски погиб во время Гражданской войны в Испании, а средний — Рамон — должен был стать исполнителем смертного приговора, вынесенного Троцкому.
Однако и эта операция могла сорваться. Стал перебежчиком резидент в Испании Орлов (Фельбин), которого вызвали в Москву, чтобы арестовать, и который понял, что пришла пора бежать. Он направил Ежову письмо, в котором предупреждал: «Если Вы меня оставите в покое, я никогда не стану на путь, вредный Сов. Союзу».
И все-таки этот перебежчик был, по-видимому, не так уж прост. Во-первых, он захватил с собой всю кассу резидентуры — около 60 тысяч долларов, по тем временам огромную сумму. Во-вторых, перебравшись в Америку, он послал анонимное письмо Троцкому, в котором предупреждал его о готовящемся покушении. Более того, он сообщил, что в покушении будут участвовать люди, приехавшие из Испании.
Можно предположить, что Орлов действительно симпатизировал Троцкому или даже был на его стороне.
