Анатолий Вассерман - Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков
Не только во Франции революция выносила наверх людей, успешных и до неё. Среди народовольцев — не только крепостной (в момент рождения) крестьянин Андрей Иванович Желябов, но и дочь питерского губернатора Софья Львовна Перовская. Среди первых народных комиссаров Великой Октябрьской социалистической революции — сын действительного статского советника (т. е. генерал-майора гражданской службы) Анатолий Александрович Антонов (по отчиму — Анатолий Васильевич Луначарский), сын состоявшего в том же звании директора народных училищ Симбирской губернии Владимир Ильич Ульянов… Первый советский народный комиссар иностранных дел, а в 1918—25-м народный комиссар по военным и морским делам и председатель Революционного военного совета Лейба Давидович Бронштейн — сын крупного южно-русского землевладельца (а затем — арендатора: император Александр III Александрович Романов запретил лицам иудейского вероисповедания владеть землёй и проживать в сельской местности, чем вытолкнул в революцию немало евреев) и родственник множества других весьма преуспевающих деловых людей (его двоюродный брат по материнской линии Моисей Липович Шпенцер — владелец доселе существующей в Одессе типографии, руководитель научного издательства «Матезис», отец поэтессы Веры Инбер[244]).
Да и не одни народные комиссары были «из хороших семей». В Рабоче-Крестьянской Красной Армии служило куда больше офицеров, получивших звания ещё в имперскую эпоху, чем во всех противостоявших ей белых и зелёных вооружённых силах вместе взятых. Правда, в мирное время далеко не все они продолжили карьеру столь же успешно — но такова, увы, судьба боевых офицеров любой армии в любую эпоху. Зато засилье «буржуазных специалистов» на гражданских должностях — постоянный мотив советской публицистики до конца 1930-х, когда накопилось достаточно выпускников советских ВУЗов.[245]
Потрясения последней четверти века тоже вытянули в верхние слои общества в основном тех, кто и раньше был далеко не на дне. Первый российский президент Борис Николаевич Ельцин много лет руководил Свердловским обкомом компартии, около года — Московским горкомом, побывал кандидатом в члены Политбюро. Владимир Александрович Гусинский до перестройки был довольно успешным театральным режиссёром и постановщиком массовых действий, в 1985-м руководил культурной программой Московского международного фестиваля молодёжи и студентов. Другой режиссёр Марк Анатольевич Захаров остался властителем дум в наши дни, как был в советские. Мастер приватизации менеджмента Борис Абрамович Березовский ещё в 1983-м защитил докторскую диссертацию по математике (в те годы это было для еврея сложно: великий советский математик Лев Семёнович Понтрягин, заразившись от жены антисемитизмом, передал эту болезнь многим своим ученикам). Первый мэр Санкт-Петербурга (и организатор возвращения Ленинграду этого имени) Анатолий Александрович Собчак — профессор юридического факультета Ленинградского государственного университета, с 1985-го заведующий кафедрой хозяйственного права. Михаил Борисович Ходорковский успешно продвигался по карьерной лестнице в аппарате комсомола и плавно перешёл в бизнес через организацию научно-технического творчества молодёжи.
В моей статье «Отрицание отрицания» показано: не позднее конца нынешнего десятилетия централизованное планирование благодаря развитию техники окажется по всем мыслимым показателям выгоднее распределённого — рыночного. Но при частной собственности на средства производства заведомо невозможно собрать все сведения, необходимые для правильного планирования: каждый субъект рынка надеется выгадать, скрыв доступные ему данные от других — хотя оправдывается эта надежда крайне редко. Следовательно, ради всеобщей пользы придётся вновь передать все средства производства в общественную собственность. Грядёт очередное всемирное преобразование.
Мировая история показывает: выгодное неизменно пробивает себе дорогу — но зачастую через судьбы людей. Вот и в обсуждении «Отрицания отрицания» многие опасаются: не окажется ли вторая версия социализма столь же пагубна для множества «людей из раньшего времени», как и первая?
Из вышеуказанного видно: и первый социализм повредил далеко не всем преуспевавшим ранее. Второй окажется не опаснее. Причина понятна. Успех изрядно зависит от личных качеств — прежде всего от оптимистичной активности. Эти качества востребованы в любом обществе, в любую эпоху. Короли судьбы остаются королями — в худшем случае уходят в князья.
Понятно, кто-то может и не успеть переориентироваться на новые условия. Но несомненному большинству заметных мира сего ничто и в новом мире не грозит. Даже Ксения Анатольевна Собчак будет вести молодёжные телерадиопередачи при любом строе: у этой аудитории всегда востребован такой стиль поведения. Хромые же верблюды отстанут от каравана, куда бы он ни шёл.
Золотой парашют[246]
Ещё в начале первого всплеска нынешней Великой депрессии массовое возмущение вызвали несуразно высокие выплаты многим хозяйственным руководителям, явно не соответствующие результатам их кипучей деятельности. Особо раздражали щедрые даяния тем, кого именно по итогам работы отправляли на менее ответственные посты, а то и вовсе в отставку. С таких надо бы ещё и убытки взыскивать. Это, конечно, не выправило бы положение в экономике: личное имущество даже наибогатейшего управленца ничтожно по сравнению с размахом вверенного ему хозяйства. Но по крайней мере другим неповадно было бы бездумствовать в рабочем кресле…
Когда я начал набрасывать эту заметку, в Ливии уже взорвались многие сотни авиабомб и крылатых ракет. Войска НАТО, продавив через Совет Безопасности ООН расплывчатую формулировку резолюции № 1973, попытались расчистить перед своими наёмниками путь к высшей власти в стране или хотя бы к её расчленению. Впрочем, «Бизнес-журнал» — не самое удобное место для расследования причин уголовщины в высшей межгосударственной политике.[247] В данном случае важнее другое. После повешения Саддама Хусейновича,[248] смерти в гаагской тюрьме — от явно ненадлежащего лечения — Слободана Светозаровича, отдачи под суд Махаммада Хосни Сайидовича вряд ли Муаммар Мухаммадович располагал каким-либо лучшим выходом с руководящего поста, нежели сопротивление всеми силами, доступными его распоряжению.
Менеджер коммерческой компании располагает, как правило, куда меньшими властными полномочиями, чем глава государства. Правда, многие транснациональные корпорации располагают реальной властью, сопоставимой с великими державами. Но юридически они всё же ограничены. Так, государство официально монополизирует насилие и налогообложение. Для получения прибавочной стоимости или наказания провинившихся сотрудников бизнесу приходится прибегать к юридически запутанным трюкам. Если же попытаться действовать в лоб — можно получить ощутимые неприятности.
Например, Евгений Александрович всё ещё сидит в Лондоне, хотя дело, возбуждённое в связи с его попыткой лично допросить заворовавшегося сотрудника «Евросети», формально уже закрыто. Конечно, допрос — скорее повод, чем причина: вспомните и обстоятельства продажи собственноручно созданной компании, и попытку кого-то из множества противоборствующих непубличных политиков сделать его руководителем партии «Правое дело». Но повод-то порождён именно формальной государственной монополией!
Зато в рамках подконтрольной части предприятия менеджер, как правило, располагает куда большей свободой и мощью, нежели государственный служащий или выборный политик. Ведь полномочия общественных структур формализованы под влиянием множества противоборствующих — и в то же время официально признанных равноценными — интересов. А бизнес заточен на получение единого результата — прибыли. Даже если это — характерное по определению — свойство маскируется красивыми словами об ответственности перед обществом. Теоретики свободного рынка полагают: лучший способ исполнить общественный долг бизнеса — аккуратная уплата налогов. А во всём остальном он должен быть свободен. И внешне, и — тем более! — внутренне.
Как известно по меньшей мере с древнеримских времён, proprietas est jus utendi et abutendi. По мнению некоторых знатоков латыни, эту формулу следует перевести «собственность есть право использовать обычным и необычным образом». Но куда чаще употребляют простое — хотя, возможно, и не вполне точное: «собственность есть право употреблять и злоупотреблять».
Менеджер — не вполне собственник. Но ему делегируется немалая часть полномочий собственника. Естественно, в рамках своих полномочий он обретает — если не de jure, то de facto — право злоупотреблять (или по крайней мере употреблять необычным образом).
