Николай Платошкин - Жаркое лето 1953 года в Германии
Черчилль совершенно верно оценил демарш трех западных комендантов как пропаганду. Дело в том, что уже 18 июня администрация Эйзенхауэра решила отбросить сдержанность, которую она была вынуждена проявлять во второй половине предыдущего дня перед лицом быстрых, эффективных и умеренных действий советских войск. В Белом доме прямо заявляли, что события 17 июня дают «прекрасный» повод для развертывания антисоветской пропаганды, особенно в германском вопросе. С другой стороны, по мнению американцев, волнения в ГДР в определенном смысле поставили воссоединение Германии в повестку дня, удачно выбив инициативу из рук русских. Если западные державы будут продолжать отмалчиваться или просто отвергать любые инициативы в германском вопросе, то общественное мнение ГДР, и так возмущенное тем, что обещанные американские танки так и не подошли, окончательно отвернется от Запада и даже начнет испытывать по отношению к США враждебность. Аппарат Верховного Комиссара США в Германии сообщал о «признании и высокой оценке со стороны забастовщиков и демонстрантов того обстоятельства, что советские солдаты демонстрировали явную сдержанность и не было случаев стрельбы прямо в толпу»[293].
Отсюда следовала рекомендация Вашингтону: срочно принять дипломатические и иные меры, чтобы заставить СССР уйти в глухую оборону в германском вопросе и не допустить укрепления симпатий восточногерманского населения к Москве.
18 июня 1953 года положение в Германии обсуждалось на заседании Совета национальной безопасности США. Эйзенхауэр отверг предложение о проведении четырехсторонней встречи в верхах, так как она послужила бы легитимацией советских действий в ГДР. Черчилль не знал, что на заседании СНБ в Вашингтоне его обсуждали практически в той же тональности, что и советского противника: в любом случае, считали американцы, восстание в ГДР дало им в руки наиболее сильный из всех возможных аргументов против предложения британского премьера о четырехсторонней встрече[294]. По итогам заседания СНБ Эйзенхауэр поручил уже упоминавшемуся выше Совету по ведению психологической войны подготовить план действий по реакции на события в ГДР. Этот план, имевший примечательное название «Временный план США по извлечению выгоды из волнений в Восточной Европе» (так называемая директива PSB D-45) был утвержден на заседании СНБ 29 июня и стал именоваться директивой СНБ № 158.
В директиве подчеркивалось, что недовольство социально-экономическими условиями жизни имеет место почти во всех странах социалистического лагеря, но именно в ГДР впервые прозвучали требования, направленные на воссоединение Германии и вывод советских войск. По мнению аналитиков СНБ США следовало ожидать в будущем повторения волнений, пусть и в других формах, что даст прекрасную возможность начать проводить эффективную политику «по отбрасыванию Советской власти»[295]. В директиве СНБ предусматривались действия по двум направлениям. Во-первых, было решено, что Запад упредит СССР и сам предложит провести четырехстороннюю встречу по германскому вопросу, чтобы использовать ослабленные позиции Советского Союза в ГДР.
И действительно, в начале июня Аденауэр неожиданно отказался от своей многолетней оппозиции такой встрече и поддержал ее проведение. А 15 июля на встрече в Вашингтоне министры иностранных дел США, Великобритании и Франции призвали СССР к организации встречи четырех держав уже осенью 1953 года.
Во-вторых, директива СНБ предусматривала поддержку всем формам сопротивления властям в ГДР, за исключением массовых беспорядков (здесь стратеги в Вашингтоне опять опасались, что это может привести к оккупации СССР Западного Берлина). Причем осуществлять эту поддержку надлежало таким образом, чтобы у общественности на Западе складывалось мнение о «спонтанном» характере народного движения. 20 июня 1953 года было объявлено о выделении США 50 млн. долларов для «восстановления» Западного Берлина. Далее планировалось привлечь ООН для критики действий СССР в ГДР и усилить пропаганду по переманиванию жителей ГДР в ФРГ. Красный Крест должен был освидетельствовать вопиющие нарушения прав человека советскими властями при подавлении беспорядков (недопущение миссии Красного Креста в ГДР, естественно, изобличило бы русских само по себе).
Помимо этих пропагандистских мер, директива СНБ № 158 предусматривала завершение создания так называемого «Добровольческого корпуса свободы», то есть военной организации эмигрантов из социалистических стран, которой надлежало в случае повторения беспорядков принять в них самое активное участие. Наконец, США планировали резко нарастить запуск в социалистические страны, особенно в ГДР, воздушных шаров с листовками и пропагандистской литературой.
В целом директива СНБ была довольно циничным документом, направленным на извлечение конкретных выгод из крови, пролитой в ГДР во многом опять же по вине американцев (РИАС). Это был настоящий план боевых действий по свержению существующих в Восточной Европе режимов, который, как показали, например, события осени 1956 года в Будапеште, мог вполне привести к мировой войне. Логика действий США была опробована на ГДР и сводилась к следующему: подстрекательство к массовым беспорядкам, а затем использование их подавления для дискредитации Советского Союза. При этом количество возможных жертв при проведении подобных социальных экспериментов разработчиков директивы СНБ, похоже, не очень заботило: ведь в любом случае это были не американцы.
Помимо собственных мер, американцы хотели привлечь к осуществлению плана развернутой психологической войны против ГДР своего давнего и естественного союзника Аденауэра. В частности, рассматривалась идея о строительстве на месте разрушенного рейхстага (он находился на границе с Восточным Берлином) здания бундестага ФРГ, что было бы грубым нарушением статуса Западного Берлина, не являвшегося частью западногерманского государства. После сентябрьских выборов в бундестаг Аденауэру (теперь в его победе никто не сомневался) рекомендовали построить в Западном Берлине «Зал героев» в честь мучеников народного восстания 17 июня, центральным персонажем которого был бы упоминавшийся выше Вилли Геттлинг. Этот человек 1918 года рождения был безработным западноберлинским художником. Советскими властями он был обвинен в том, что 17 июня напал на агитационную машину немецкой народной полиции, зверски избил шофера и диктора, а затем призывал по радио к нападению на советские войска и силы правопорядка ГДР. На допросе Геттлинг показал, что был завербован американским офицером на бирже труда в Западном Берлине 16 июня. Но даже если предположить, что эти показания он дал под давлением (хотя они были довольно детальными), то все равно представлять этого человека как невинную жертву советской карательной политики весьма проблематично. Нападение на сотрудников полиции вряд ли является всего лишь проявлением политического инакомыслия. Тем более цинично было использовать факт гибели этого введенного в заблуждение западной пропагандой (или все-таки американскими офицерами) человека для сиюминутных и весьма спорных политических целей. Кстати, отец Геттлинга был членом СЕПГ и вышел из партии после расстрела сына.
Но Геттлингом планы США по использованию «жертв советского террора» вовсе не ограничивались. Предполагалось (почему-то на средства ЦРУ) организовать в ФРГ «Национальный комитет по увековечиванию мучеников свободы»[296]. И здесь опять Геттлинг был бы, по выражению американцев, «очень подходящим мучеником» (других, видимо, просто не было).
Всего по итогам беспорядков в ГДР 16–18 июня были приговорены к смертной казни шесть человек (двое в Герлице, двое в Магдебурге, по одному в Берлине и Йене). При этом приговор был приведен в исполнение в отношении четырех человек[297]. Конечно, жаль каждую человеческую жизнь, но для массового террора и «зала мучеников» цифры были все же незначительными. Да и расстреливали, что бы там ни говорили, далеко не первого встречного. Например, в Магдебурге был расстрелян один житель города, который ворвался с карабином в здание радиостанции Магдебурга и вел оттуда стрельбу по советским войскам. Интересно, а как бы реагировали американцы, если бы подобный случай произошел, например, в Западном Берлине?
Всего в ходе беспорядков в ГДР погибли 40 человек, 11 из которых были полицейскими и активистами СЕПГ. Были ранены 350 участников волнений и 83 сотрудника сил правопорядка и членов партии[298]. Бесспорно, что этих жертв можно было бы избежать, если бы демонстрации проходили мирно, а не вылились в результате подстрекательства РИАС и американских офицеров в погромы, поджоги и захват государственных учреждений.
