Владимир Брюханов - Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
План этот, как всем известно, был четко реализован и привел к полному успеху, хотя после двух фаз, предусмотренных Пилсудским, наступила и третья — война с воспрянувшей Советской Россией, в которой Польша едва вновь не утратила только что обретенную независимость. Опять же, как известно, мытарства поляков после этого продолжались почти до конца ХХ века.
Чернов, к его чести, отказался от конкретных предложений Пилсудского к сотрудничеству в рамках этого плана (хотя в 1917 году противники справа обвиняли его именно в пораженческих настроениях), но, не к чести для его проницательности, Чернов даже позже считал предвидения Пилсудского случайным выигрышем в лотерее…
Непосредственными последствиями революций в условиях продолжавшейся годами тотальной войны становились грандиозные политические катастрофы: в каждой стране, охваченной новоявленной революцией, армейский контингент попросту разбегался по домам, а по другую сторону фронта противник сохранял свою армию в относительной целости и сохранности.
Вот только при таких-то условиях и могла возникнуть окончательная победа, формальное провозглашение которой и позволило на все последующие времена затушевать истинную сущность трегедии Первой Мировой войны и отвести критику от виновников этой трагедии!..
Поэтому-то Альфреду Редлю и досталась доля выглядеть одним из главнейших виновников людских бедствий ХХ столетия!..
Но предвидеть это в 1913 году было еще невозможно.
6.2. Эрцгерцог против начальника Генерального штаба
Гибель Редля до предела обострила отношения между его главным покровителем, эрцгерцогом Францем-Фердинандом, и главным виновником этой гибели — генералом Конрадом. Ронге пишет: «Наследник престола, эрцгерцог Франц Фердинанд, был взбешен этим делом и был совершенно не согласен с его разрешением».[622]
Францу-Фердинанду было от чего сойти с рельсов: убили (или, как тогда считалось, довели до самоубийства) незаменимого участника главного, а может быть — и единственного подпольного предприятия, пополнявшего деньгами «черную кассу» самого эрцгерцога и позволявшего последнему серьезно регулировать политические планы врагов Австро-Венгрии.
Конечно, эрцгерцог никак не мог в этом признаваться, но упирал сначала на нехристианский подход к подталкиванию к самоубийству, а потом и на всякую запущенность дел в Генеральном штабе.[623]
Дошло до того, что после очередного устного выпада эрцгерцога по адресу Конрада, последний ответил письмом от 27 сентября 1913 года, в котором прямо угрожал собственной отставкой.[624]
Франц-Фердинанд не мог позволить себе зайти столь далеко, и страсти вроде бы улеглись: в конце 1913 года «с одобрения монарха, дело, по-видимому, считалось законченным, и полковник Урбанский был награжден рыцарским крестом ордена Леопольда».[625]
Но и этим само по себе «Дело Редля» еще не завершилось!
Где-то еще летом 1913 года «Дело Редля» разбиралось в военном суде в Праге — это мы уже упоминали: следовало завершить юридическую квалификацию происшедшего, выявить соучастников покойного и распорядиться оставшимися после него деньгами и имуществом. В результате, напоминаем, Хоринка был обобран до нитки, но оправдан в отношении шпионажа.
О независимости судов от администрации, как известно, мечтать и не приходится; этот суд тоже не оказался исключением. Поэтому тем более интересны вынесенные им решения.
Военный суд был собран при командовании 8-го корпуса, которым, едва ли нужно напоминать, командовал генерал Артур Гизль. Суд и решил то, что, очевидно, требовалось командиру корпуса, который, в свою очередь, едва ли мог замахнуться на такой поступок без соответствующей поддержки понятно кого — эрцгерцога Франца-Фердинанда.
Еще до решения суда Эвиденцбюро (по-прежнему во главе с Урбанским) обратилось к суду с просьбой-рекомендацией (иного и не позволяли формальные рамки) выставить к покойному шпиону иск со стороны государства, пострадавшего от этой шпионской деятельности; понятно, что размер иска должен был превышать совокупную сумму денег и имущества, оставшихся после Редля. Смысл этой акции вполне ясен и очевидно оправдан: государство пострадало — следовало поэтому компенсировать понесенные потери конфискацией имущества виновного.[626]
Точная формулировка решения суда нам не известна, но смысл решения, переданный Урбанским, оказался в том, что все имущество Редля (включая и подаренное Хоринке) должно было быть обращено в деньги (путем продажи с торгов), а со всеми деньгами (изначально принадлежавшими Редлю плюс вырученными при распродаже) следовало поступить так, как распорядился покойник в своем завещании![627]
Учитывая все сведения о различном имуществе и о деньгах, которые нами упоминались, речь идет о совокупной сумме более 150 тысяч крон — даже не считая возможных денег, лежавших на иностранных счетах Редля, о величине и наличии которых нет никакой информации. Но мы уже упоминали, что по крайней мере русская разведка то ли не успела расплатиться с Редлем в 1912–1913 годах (что было бы противоестественным!), либо эти деньги и должны были поступить куда-то еще — скорее на иностранные, а не на австрийские счета.
Ничего себе решение: шпион разоблачен (об этом надрываются все газеты в империи и за границей!), а все деньги, заработанные им исключительно в виде государственного жалованья и гонораров за шпионскую деятельность (других источников доходов у него и не было!), суд оставляет формально самому этому шпиону; поскольку его уже нет в живых — то его наследникам, им же, шпионом, и указанным!
Вот это была мощнейшая демонстрация эрцгерцога Франца-Фердинанда и генерала Гизля по отношению к их покойному соратнику и товарищу! Они как бы расписались и в том, что сами вместе с ним зарабатывали эти же деньги, лишь частично пришедшиеся на долю Редля, и в том, что не считают все это преступлением против собственного отечества!
Тут, заметим, имеет место неувязочка с законно-юридической точки зрения с уплатой налогов государству. Впрочем, ни в каких законах налоги с доходов от шпионской деятельности специально не оговариваются!
Теперь укажем на следующий фундаментальный факт, устанавливаемый в связи с «Делом Редля»: никогда не было опубликовано то, кому же именно достались по наследству все эти капиталы, оставшиеся от Редля!
Учитывая же приведенную выше оценку, что тысячи крон тогда хватало на минимально обеспеченную годовую жизнь вполне цивилизованного человека в европейских условиях, а ныне для того же требуется порядка 25 тысяч долларов в год, можно грубо прикинуть при пересчете на современность, что речь тогда шла о сумме приблизительно в 3–3,5 миллиона современных американских долларов, а то и больше — и это, повторяем, без учета неизвестных сумм на зарубежных счетах Редля!
Все материальное имущество, зачисленное за Редлем, передавалось нотариусу — для исполнения решения о распродаже. При этом обыск квартиры Редля, проведенный Урбанским и его компанией 25 мая 1913 года, оказался последним и единственным. Когда теперь Эвиденцбюро потребовало, чтобы все материалы и имущество, принадлежавшие Редлю, было позволено заново обыскать и проверить до передачи на распродажу, дабы ничто не попало в чужие руки, то и на это заявление был получен отказ судебных властей![628]
А в результате разразился уже следующий скандал: «В Праге было продано с аукциона имущество Редля, среди которого было два фотографических аппарата. При обыске квартиры Редля они не были обследованы полковником Урбанским и военным следователем Форличеком.
В середине января [1914 года] пражские и венские газеты сообщили, что пластинки, найденные в этом аппарате, были проявлены учеником реального училища, в руки которого попал этот аппарат, и один из учителей реального училища представил эти пластинки командованию корпуса. Газетные заметки передавали частично неправильные сведения. Так, например, утверждали, что среди этих фотографий были снимки чрезвычайно важного приказа наследника престола пражскому командиру корпуса и начштаба. Эрцгерцог Франц Фердинанд телеграфировал военному министру, что он ожидает строгого наказания виновных.
В апреле [1914 года] полковнику Урбанскому дали понять, что по желанию генерального инспектора всех вооруженных сил[629], эрцгерцога Франца Фердинанда, он не получит дальнейшего продвижения по службе».[630]
Ронге даже смягчил подачу информации: Урбанский был вовсе уволен в отставку, а эрцгерцог требовал и лишения его чина, но тут уж заступился император![631]
