Юрий Жуков - Иной Сталин
Вопросы, поднятые Ждановым, не заинтересовали участников пленума. В прениях выступило всего 16 человек. Но даже те, кого проблемы, освещенные докладом, затрагивали непосредственно, — первые секретари обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий — реагировали на них более чем вяло и крайне неохотно. Подчас лишь из-за наводящих реплик Сталина они соглашались с необходимостью отказа от кооптации. Сами же упорно пытались перевести разговор на другую тему — на предстоящую, по их мнению, борьбу с «врагами», которые якобы оживились в связи с принятием новой конституции.
Р. И. Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома: «Мы встретимся… во время выборной борьбы с остатками врагов, и надо изучить сейчас и ясно уяснить, с какими врагами нам придется встретиться, где эти очаги врагов».
С. В. Косиор, первый секретарь ЦК ВКП(б) Украины, все внимание в своем выступлении сосредоточил на необходимости усилить агитационную работу, дабы выяснить «источник чуждых нам влияний».
Н. С. Хрущев, первый секретарь МК: «В связи с большой активностью, которую мы имеем на предприятиях, в колхозах, в учреждениях, среди рабочих и служащих, мы имеем безусловно оживление некоторых враждебных групп и в городе, и на селе. У нас в Рязани не так давно выявлена эсеровская группировка, которая также готовится, что называется сейчас уже, к выборам на основе новой конституции».
Л. И. Мирзоян, первый секретарь ЦК КП(б) Казахстана: «Наметилось большое оживление работы враждебных элементов… В целом ряде мест духовенство так ловко подделывается под советский лад, что частенько разоружает наши отдельные первичные организации».
Я. А. Попок, первый секретарь ЦК КП(б) Туркмении: «По всем линиям мы чувствуем рост активности враждебных элементов».
И. Д. Кабаков, первый секретарь Свердловского обкома (его появление на трибуне Сталин встретил издевательской репликой: «Всех врагов разогнали или остались?»25): «Та активность, которая выливается в форму усиления участия масс в строительной работе, зачастую используется враждебными элементами как прикрытие для контрреволюционной работы».
Е. Г. Евдокимов, первый секретарь Азово-Черноморского крайкома: «Вскрыта у нас группа так называемых промежуточных элементов, которая в индивидуальном порядке обрабатывает неустойчивых людей… Дальше, эсеровская организация в трех донских районах на границе с Украиной, сейчас арестовано сорок человек из эсеровской организации. Они тоже самым энергичным образом подготовляются к выборам»26.
И все же при голосовании члены ЦК не могли не поддержать предложенную резолюцию. Тем более что они, собственно, должны были проголосовать всего лишь за точное и неукоснительное соблюдение устава партии, а не за новое положение о выборах, которое весьма интересовало их, но о котором они так ничего и не узнали.
В прениях, правда, этот вопрос все же прозвучал. Р. И. Эйхе заметил, что «следовало бы начать со скорейшего ознакомления с избирательным законом. До сих пор мы ничего не знаем». Однако Жданов не стал углубляться в не предусмотренную темой доклада проблему. Предоставил ответить M. И. Калинину, сумевшему, хотя и довольно неуклюже, уклониться от прямого объяснения. Все «вопросы, — сказал Михаил Иванович, — будут разрешены, когда будет обсуждаться проект. …Опубликовать раньше проект нет оснований. Обсуждаться проект, очевидно, будет на сессии, и вы тогда внесете поправки»27. Единственной неудачей для Жданова оказалась попытка настоять на быстрейшем проведении выборов во всех парторганизациях, завершив их не позже конца апреля. Ссылаясь на незнание новых, демократических норм избирательной системы, пленум поддержал предложение, высказанное С. В. Косиором и М. М. Хатаевичем — «надо несколько оттянуть сроки окончания партийных выборов»28. Жданов вынужден был внести поправку в проект резолюции — отнести завершение восстановления уставных норм в партии на 20 мая29.
Более заинтересованный, а потому и весьма оживленный характер приняло обсуждение третьего вопроса, внесенного на рассмотрение пленума, — «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа троцкистских и иных двурушников». Вопрос был продуман предельно тщательно, до мелочей, начиная с названия. Суть его подчеркивалась словом «уроки», что оставляло собственно «вредительство» хотя и в недалеком, но все же прошлом.
Первый содокладчик, а на деле основной докладчик, В. М. Молотов, попытался сразу же задать нужный, с точки зрения узкого руководства, тон, подчеркнув: «Мой доклад… будет, главным образом, докладом о наших недостатках». Тем самым он изначально перенес всю ответственность за выявленные недостатки с НКВД, как это можно было предполагать, на высшие органы власти — как партийные, так и советские в целом. Чтобы добиться необходимого эффекта, требуемой ответной реакции членов ЦК, Молотов разделил выступление на две равные части. В первой изложил свой вариант истории «вредительства», которое, по его мнению, «началось не со вчерашнего дня, а с тех пор, как возникла советская власть», объяснил прежде всего экономический характер этого нового вида преступления — оно, мол, «никогда не прекращалось на тех или иных участках нашей хозяйственной работы».
Разницу между «вредительством» старым и новым Молотов объяснил так: «Особенность разоблаченного ныне вредительства заключается в том, что здесь использованы были наши партийные органы, использован был партийный билет для того, чтобы организовать вредительские дела в нашем государственном аппарате, в нашей промышленности».
И дабы доказать верность именно такого взгляда, он широко использовал показания Пятакова, Дробниса, Асиновского, Тамма, детализирующие случаи «вредительства» в химической промышленности, Шестова и Пятакова — в угольной, Пятакова — в медеперерабатывающей. Ярко живописуя многочисленные аварии, взрывы, выход из строя оборудования, срывы планов, Молотов дал весьма двойственную оценку уже прошедшего «разоблачения врагов». Сначала заявил, что «главные факты мы теперь уже знаем», а затем, перейдя к анализу положения в легкой, пищевой промышленности, в сельском хозяйстве, водном транспорте и других отраслях народного хозяйства, пришел к прямо противоположному выводу. Отметил, что «мы там еще до этого дела (вредительства — Ю.Ж.) не добрались», «по-настоящему еще не раскрыли».
Тем самым Молотов вроде бы подталкивал участников пленума к новому витку «охоты на ведьм», но одновременно, запутывая аудиторию, предостерег от скороспелых действий. Упомянув о сообщении Ягоды по поводу «вредительства» в наркомсвязи, он дал ему следующую оценку:
«Мы должны проверить, правильно ли это заявление и в какой части оно подтверждается полностью, в какой части не подтверждается, в какой части требует дополнения».
Развивая эту мысль во второй части доклада, Молотов и наметил необходимые меры для «ликвидации последствий вредительства»:
«Наша задача не только в том, чтобы найти отдельных виновников этого дела (вредительства — Ю.Ж.), не только разоблачать и наказать тех, кто занимался этим делом. Наша задача — сделать из этого правильный практический и политический вывод. От нас требуют развития и усиления самокритики… Нечего искать обвиняемых, товарищи. Если хотите, мы все здесь обвиняемые, начиная с центральных учреждений партии и кончая низовыми организациями» (выделено мной — Ю.Ж.).
Но что же предложил конкретно Молотов для выхода из предельно трудной, по его мнению, ситуации? Прежде всего постарался внушить участникам пленума, что каждый должен заниматься своим делом. НКВД — разоблачать врагов, а партийные работники — заниматься кадрами, выдвигать молодых, образованных, опытных специалистов, тем и борясь с вредительством, предотвращая его. Он рассказал, как уже идет работа в этом направлении: возросло число инженеров, составившее почти 3,5% к общему составу рабочих, а среди них 24–28% коммунистов; две трети рабочих заняты техучебой, то есть получают наконец столь необходимую им квалификацию. И сказал в заключение, что требуется «еще большее умение разбираться в хозяйственной и технической стороне дела, и поэтому задача овладения техникой в деле воспитания кадров является в настоящее время одной из решающих задач».
«Второй вопрос, — отметил Молотов, — о партийных работниках и недостатках в этом отношении», то есть в отношении кадровой политики. Практически отвергая методику деятельности Ежова и его НКВД, он предложил использовать своеобразное правило четырех «не»: «Нельзя подбирать работников, руководствуясь анкетой о его прошлой деятельности. Нельзя пользоваться воспоминаниями об их прежней работе. Совсем недостаточно пользоваться личной привязанностью и симпатией к отдельным работникам. Неправильно также руководствоваться рапортами».
