Сергей Кургинян - Россия: власть и оппозиция
После этого даже те, кто хотел, может быть, поддержать так называемых демократов, тоже отходят в сторону. Слишком все очевидно. Такие вещи делаются тихо, а они объявляют об этом с экрана. Что будет теперь? Будет двоевластие, и сегодняшняя власть попытается решить проблемы страны. Дай ей Бог, если она сумеет это сделать. Я был бы в восторге, если Ельцину удастся построить такую экономику, о которой он все время говорит, — «социально ориентированную». Социально ориентированная рыночная экономика с блокированием гиперинфляционных процессов, приостановкой субсидий, недопущением безработицы и выполнением предвыборных обещаний. Если Ельцин попытается осуществить такую реформу, я считаю, никто не должен ему в этом мешать. Но это уже из разряда чудес.
Если Ельцин начнет реализовывать свои предвыборные обещания, а цена их — 1,5–2 триллиона рублей, — он немедленно вызовет гиперинфляцию. Если Ельцин хочет стабилизировать рубль, он должен прекратить субсидии и субвенции регионам и отраслям. Но тогда он немедленно получит массовую безработицу и недовольство регионов. Если Ельцин хочет создать социально ориентированную экономику, он должен бороться с безработицей. А если он будет бороться с безработицей, то не сможет проводить шоковые реформы, он же продолжает это делать. Тут все — клубок противоречий. И существующий режим будет запутываться в этом клубке все лето. Токийская встреча провалится, это совершенно ясно. К осени состоятся соответствующие собрания представительной власти, политический кризис войдет в новую фазу. Но я хочу предупредить представительную власть, ведь сложившаяся ситуация и для нее — страшный знак, несмотря на то что даже при таком обнищании треть его населения все же проголосовала за Ельцина. Предположим, власть перейдет из рук в руки. У той, второй половины власти тоже достаточно сил, чтобы. блокировать процесс. Общество раскалывается, и в тех или иных формах возникает острый социальный конфликт, снять который смогут только новые политические силы. Боюсь, что такие силы придут к власти не на выборах.
— Сергей Ервандович, люди, сегодня находящиеся на вершине, в той или, иной степени дискредитированы. Оппозиционеры, от Стерлигова до Анпилова, тоже не имеют массовой поддержки народа, Существует ли вероятность, что в ближайшее время придет совершенно новый, неизвестный политик, либо это будет навязанная сверху фигура типа Руцкого?
— Думаю, надо быть осторожнее с мнением, — что оппозиционеры не имеют авторитета в обществе. Это и правда, и нет. Но в целом они сумели отработать определенную идеологическую концепцию, черно-белую, с определенными героями в пределах этой концепции (а это серьезный аргумент, пусть не устраивающий меня внутренней логикой). И они успели завоевать поддержку десятков миллионов людей, открыто проголосовавших против Ельцина, то есть за них. Другое дело, что они совершенно не могут воспользоваться этой поддержкой. Революция становится народной, перерастает своих вождей. Дело не в том, что революция больше не нуждается в них. Революция не отказывается от людей, пока они не понимают, что уже ничего сделать не могут. Пока революция нарастает, на ее гребне будут идти одни и те же люди. Но когда этот гребень столкнется с процессом, которым люди не смогут управлять, они будут отброшены в сторону. Не будем предвосхищать события, но все же кто-то из прежних лидеров останется.
Какие же силы останутся реальными, на следующем этапе? Первая сила — это радикальная, фундаментальная…
— Радикальные националисты?
— Она даже не националистическая. Она и коммунистическая, объединенная, в общем, я ее называю «старая оппозиция».
Серьезная сила — это термидорианцы. То есть люди из недр августовской революции, которые сами ее породили и теперь стремятся ее убить.
Это всегда наиболее эффективная сила. Когда происходят события такого масштаба, как у нас в стране, останавливают революцию те же, кто ее начинал.
Это Руслан Хасбулатов, это Зорькин, это Руцкой, это отчасти Степанков, который уже заявил о своей определенной позиции. Думаю, что в этой же команде волей-неволей окажется Виктор Геращенко. Это уже большая сила. Это не маргиналы и не люди не довольные, тем, что для них нет места в политике. Они занимают позиции и будут стремиться их удержать. Гораздо труднее справиться с ними, чем с такими затерроризированными и уставшими от самих себя аппаратчиками ЦК КПСС.
За этим эшелоном маячат технократические силы. Это Скоков, группа Головина «Смена — новая политика». Это люди, выдвигаемые с разных сторон различными политическими силами. Здесь и Немцов с Явлинским. Здесь и Илюмжиновы по регионам, здесь и региональные ВПК, и внезапно возникающие на политической арене люди, представляющие силовые структуры. Очень пестрый спектр здесь, во втором эшелоне.
Я думаю, что существует и третья команда. Протекающий процесс будет останавливаться в несколько тактов, и даже внутри этих команд будут происходить серьезные изменения. Я поясню свою мысль. Когда Ельцин и его окружение говорят, что они убьют гиперинфляцию, то это звучит по меньшей мере наивно, ведь эти люди и есть гиперинфляция. Существующее правительство и есть правительство гиперинфляции. Как создается популярность данного правительства у некоторых категорий населения? Когда человек получает пачку денег, он же не просчитывает корзину потребителя. Он идет в магазин и покупает. И нужно, что бы он эти покупки, эти замеры своего социального статуса осуществлял два-три месяца. Две-три зарплаты. Когда за это время он убедится, что денег не хватает, он начнет искать другие источники. Не находит — и становится оппозиционером. На это нужно, подчеркиваю, минимум два месяца. Теперь представьте, что через два месяца вы получаете уже другую пачку денег, она толще. А откуда вы знаете, много это или мало? Вам опять начинает казаться, что много. Снова — в магазин, снова полтора-два месяца. За полтора месяца вы снова получаете деньги. Еще больше.
Таким образом, обществу все время не дают в руки эталон, которым оно может измерить свое собственное состояние, у него нет градусника. Точнее, градусник есть, но без делений. Непонятно, где 37, где 37,5, 38,40. Представим, что гиперинфляция будет остановлена. Все знают, какими методами. Допустим, остановили. Дальше что? Дальше люди видят, что у них температура 39,5. Почему? Потому что теперь существует твердая цена, твердый рубль, твердая зарплата. И они понимают, что этой зарплаты не хватает, они понимают, что живут теперь в три раза хуже, чем жили.
И вот тут-то начинается волна мощнейшего недовольства. Я даже не говорю о безработице.
Если правительство Ельцина начнет убивать гиперинфляцию, оно убьет себя, оно вылетит из седла мгновенно. Но вылетит не только оно, но и те, кто придет ему на смену. По отношению к ним начнется такое же недовольство. Но гораздо быстрее!
А третья команда потеряет власть, когда начнет останавливаться гиперинфляция. А дальше какими методами? Либо через массовую безработицу и рыночную реформу, либо через госсистему управления. Но госрегулирование нужно еще суметь создать. Это разрушить его легко.
Так что, я думаю, нам предстоит еще бурный год-полтора.
Может быть, в какой-то момент мы и потеряем стабильность в обществе. Я не думаю, что это будет очень страшный тип потери стабильности, который сравним с 1918–1919 гг., но какие-то потери, видимо, будут. Но к 1995 году нам надо будет собраться и заняться непосредственно восстановлением страны.
— Сергей Ервандович, давайте рассмотрим возможность или невозможность возникновения гражданской войны. Если взять весь Советский Союз, то гражданскую войну мы имеем в Закавказье, Молдавии, Таджикистане. Очень близко к этому подошла Эстония. Вспыхнет ли гражданская война на всей территории России, примет ли она всеобщий характер, как в 1918 году, от Москвы до Японского моря, либо это будут локальные очаги, связанные с самопровозглашением республик — Уральской, Вологодской и т. п.?
— Если начнется распад России, я бы назвал это не гражданской войной, а национально-территориальными конфликтами. Они возникают там, где начинается разделение по произвольным границам. Если Россия распадается, если у местных элит хватит ума развалить единое пространство, то на каждой точке границы этого пространства возникнет поле конфликта. И этот конфликт будет, естественно, решаться силовыми методами. Тогда Россия получит внутри себя до ста конкретных точек. Эти точки будут тлеть, страна будет кровоточить, хотя это еще не есть гражданская война. Но на фоне этих тлеющих конфликтов начнет разрушаться инфраструктура.
Пока что мы используем ресурсы, которые обычно направляются в фонд развития, в завтрашний день. Мы же в нормальной ситуации ели 1/10, а 9/10 направляли на расширенное воспроизводство. А сейчас мы 95% съедаем и пять направляем на расширенное воспроизводство. Это глубокая патология, режим самоедства. И на этом самоедстве держится некий социальный мир. Всех заставили самоедничать понемногу, мародерничать по большому счету.
