KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Политика » Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дмитрий Волкогонов, "Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

То было рядовое заседание Политбюро, которое реша­ло и предрешало все государственные дела. Партия уже подменила и подмяла государство.

До вечернего заседания правительства, начавшегося в этот день в 18 часов, Ленин занимается работой, которую он любил: писать или диктовать записки. На этот раз он пишет письма, телеграммы, записки уполномоченному Наркомпрода на Северном Кавказе М.Н.Фрумкину, заместите­лю наркома внешней торговли А.М.Лежаве, своему заме­стителю по Совнаркому А.И.Рыкову, заместителю наркома продовольствия Н.П. Брюханову, членам коллегии Накрома– та внешней торговли Войкову и Хинчуку, секретарю ВЦИК А.С.Енукидзе, в Наркомат земледелия И.О.Теодоровичу, се­кретарю Л.А.Фотиевой, библиотекарю Манучарьянц, заме­стителю наркома просвещения Е.А.Литкенсу. В этот же от­резок времени читает письма, телеграммы, подписывает де­нежные документы, мандаты, рассматривает прошения, зво­нит по телефону, знакомится с письмом японского коррес­пондента П.Саваямы, которому отказывают в приезде в Рос­сию, и т.п. и т.д.

Вечером Ленин председательствует на заседании Совета Народных Комиссаров, который рассмотрел несколько де­сятков вопросов. В ходе заседания Председатель правитель­ства вновь пишет записки, подписывает документы, обрыва­ет говорунов, требует тишины, раздражается, если кто-то входит или выходит…

Таков лишь один рабочий день Ленина*. Нагрузка на человека, который лишь на сорок восьмом году своей жиз­ни, по существу, узнал, что такое государственная служба, огромна. Организм Ленина болезненно адаптируется к со­стоянию бесконечного переключения внимания с вопросов экономических на политические, с партийных — на дипло­матические, рассмотрение огромной массы мелких текущих дел, которые тогда называли „вермишелью", встречи с мно­жеством людей. Ленин из зарубежного наблюдателя рос­сийской государственной жизни и ее ожесточенного крити­ка (что всегда проще) превращается в TBopija этой жизни. Он перемещается в эпицентр всех драматических и трагиче­ских событий огромной страны. Нервная система работает напряженно, с огромными перегрузками. А ведь, судя по ряду косвенных признаков и свидетельств, она никогда не была у него крепкой. Известно, что он очень быстро воз­буждался, получая сообщения о драматических событиях, возникшей опасности, — терялся, бледнел. Как рассказы­вал К.Радек, когда Ленин возвращался в Россию и пере­ехал шведскую границу в апреле 1917 года, в вагон вошли солдаты. „Ильич начал с ними говорить о войне и ужасно побледнел".

Его порой раздражала музыка (скрипка), он не перено­сит внешнего шума, стука за стеной, суеты, разговоров на заседаниях. Как вспоминала Лидия Александрювна Фотиева, в июле 1921 года, когда ремонтировалась его квартира в Кремле, Ленин требовал, чтобы перегородки между комна­тами были "абсолютно звуконепроницаемые", а полы — „аб­солютно нескрипучие".

На свои нервы Ленин жаловался довольно часто. Так, в письме к сестре Марии Ильиничне в феврале 1917 года брат пишет: „Работоспособность из-за больных нервов отчаянно плохая". По ряду косвенных признаков Ленин знал о не­благополучии со своими нервами. Так, в его ранних бумагах обнаружены адреса врачей по нервным, психическим болез­ням, которые проживали в Лейпциге в 1900 году.

Несколько лет после октябрьского переворота, насы­щенных драматизмом революционных событий, форсирова­ли у вождя болезнь мозга и нервов. Особенно это стало заметно с весны 1922 года. Как писал В.Крамер, ему, как врачу, уже тогда стало ясно, что „в основе его болезни лежит действительно не одно только мозговое переутомле­ние, но и тяжелое заболевание сосудистой системы голов­ного мозга".

Известно, что болезнь сосудов головного мозга очень тесно связана с психическими заболеваниями. Не случайно, что большинство врачей, лечивших Ленина в 1922—1923 го­дах, были психиатры и невропатологи. Психические заболе­вания на почве атеросклероза сосудов, как гласит медицин­ская литература, проявляются в систематических головных болях, раздражительности, тревоге, состояниях депрессии, навязчивых идеях… Все это можно проследить у больного Ленина. Например, как установил Евгений Данилов (мной найдены подтверждения этих выводов), в ходе болезни Ле­нин был часто раздражителен, гнал врачей от себя, иногда не хотел видеть Крупскую… Болезнью не только повреж­дены сосуды, но затронута и психика.

Однако Ленин продолжал руководить партией и стра­ной. Периодами его мучает какая-либо навязчивая, маниа­кальная идея, пока он не найдет для нее практического выхода. Весной 1922 года, например, это была проблема церкви: Ленину казалось, что после разгрома сил контрре­волюции в гражданской войне церковь возглавила весь тайный антисоветский лагерь. Председатель Совнаркома инициирует ряд самых жестоких решений правительства антирелигиозного характера, исподволь готовит решающий удар по церкви.

Вернемся еще раз к церковной теме, но уже в связи с болезнью.

В начале марта 1922 года Ленин, как мы знаем, уезжает на отдых в Корзинкино, близ Троицко-Лыково Москов­ской губернии, где отдыхает три недели. Церковь не дает ему покоя. Он все больше убеждается (такова идея, которая его мучает): церковь — последний бастион контрреволю­ции. Несколько дней он увлеченно работает над програм­мной статьей „О значении воинствующего материализма", размышляет над практическими шагами по резкому ограни­чению влияния церкви. Мысли его радикальны и беспощад­ны. Ленину кажется, что программа разгрома церкви в Рос­сии не только даст крупные денежные средства советской власти, но и резко продвинет страну вперед по пути социа­лизма. Золото плюс безраздельное влияние коммунистиче­ской идеологии! Это так важно и ценно!

19 марта 1922 года он пишет письмо (его любимый жанр) И.И.Скворцову-Степанову с предложением подгото­вить книгу по истории религии резко выраженного атеисти­ческого характера, где надо показать политическую связь церкви с буржуазией.

Закончив письмо, он садится за другое, членам Полит­бюро, может быть, одно из самых страшных в его наследии: „По поводу происшествия в Шуе…". Сообщение о протесте и сопротивлении верующих церковному погрому в Шуе привело Ленина в бешенство. Слова из его письма: „Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу рас­стрелять, тем лучше" — свидетельствовали, что их автор находился в воинственно-возбужденном состоянии. Даже во времена средневековой инквизиции столь откровенное палачество чем-то маскировалось.

Мы, видимо, никогда доподлинно не узнаем, в какой степени болезнь наложила свой отпечаток на многие реше­ния Ленина. Он, как мы знаем, был способен на жестокие решения и раньше. Вспомним его директивы и распоряже­ния о расстрелах, повешениях в 1918 году. Внимательный анализ ситуаций, в которых принимались эти беспощадные решения, показывает: чем была выше нервная перегрузка лидера большевиков, тем радикальнее и беспощаднее были его решения. Власть — огромная, бесконтрольная, необъят­ная — усугубила болезненно-патологические проявления в психике Ленина.

Вспомним, в августе—сентябре 1922 года Ленин высту­пает инициатором высылки российской интеллигенции за рубеж, беспощадной и бесчеловечной. Выгнать цвет россий­ской культуры за околицу отечества — такое могло прийти в голову только больному или абсолютно жестокому чело­веку. Но еще за месяц-два до этих роковых решений боль­ной Ленин с помощью Крупской учится писать, делает элементарные примеры по арифметике, пишет простенькие диктанты…

Листки бумаги, исписанные едва понятным, ломающим­ся почерком, фиолетовыми чернилами и химическим каран­дашом, — это упражнения, которые выполнял вождь под руководством Крупской. Именно в это время, после май­ского удара, у Ленина усилились провалы в памяти, ослабла адекватность реакции на события; рассеянность, „невозмож­ность", как пишет В.Крамер, „выполнения самых простых арифметических задач и утрата способности запоминания хотя бы нескольких коротких фраз при полной сохранно­сти интеллекта".

В „полной сохранности интеллекта" приходится, конеч­но, усомниться. Например, 30 мая, как вспоминала М.И.Ульянова, когда „врачи предложили ему помножить 12 на 7 и он не смог этого сделать, то был этим очень подавлен. Но и тут сказалось обычное упорство. После ухо­да врачей он в течение трех часов бился над задачей и решил ее путем сложения (12+12=24, 24+12=36 и т.д.). Однако после этого всего через месяц-другой вождь прини­мает решения, имеющие огромное значение для судеб Рос­сии и мирового сообщества: высылка интеллигенции за гра­ницу, одобрение постановления ВЦИК „О внесудебных ре­шениях ГПУ, вплоть до расстрела", определение вопросов стратегии и тактики III Интернационала — переход от не­посредственного штурма буржуазной крепости к ее методи­ческой осаде. Кто схажет, восстановился ли вождь больше­виков после болезни, принимая эти решения?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*