Николай Сенченко - Кто делает мировую политику?
«Натан Ротшильд позднее хвастался, что за 17 лет, проведенных им в Англии, он увеличил свой первоначальный капитал с 20 тыс. фунтов, данных ему его отцом, в 2500 раз, то есть до 50 млн. фунтов. Это действительно огромная сумма на то время, сопоставимая сегодня по покупательной способности с миллиардом долларов США» [400], — заявил один из исследователей семейства Ротшильдов.
Дрек Вильсон, биограф Ротшильдов, отмечал, что в 1810 г. Натан был всего лишь одним из многих финансистов, работающих в Лондоне. Но в 1815 г. он стал основным финансистом английского правительства и Банка Англии. «Такой знаменательный поворот мог быть достигнут только сложными деловыми отношениями, многие из которых покрыты тайной, в которую никогда не удастся проникнуть» [401], — отмечал Вильсон.
Автор Ик видел в этих связях доказательство заговорщического контроля Ротшильдов. «Это были коронованные особы Европы, задолжавшие Ротшильдам, сюда входила и династия Черной знати, Габсбурги, управлявшие Священной Римской империей в течение шестисот лет, — писал он. — Под свой контроль Ротшильды взяли и Банк Англии. Если шла война, Ротшильды находились за кулисами, создавая конфликт и финансируя обе враждующие стороны» [402].
«Вполне возможно, что они оставались гражданами страны, из которой вышли, но патриотизм им не был присущ, — писал Гриффин. — Они были очень талантливы, если не хитры, и сочетание этих черт сделало их образцом для подражания, холодными прагматиками, возвышающимися сегодня над политическим и финансовым миром» [403].
Финансовая империя Ротшильдов возникла из займов правителям Европы и из успешного использования отдельных банковских операций. Понимание этих «отдельных банковских операций» требует краткого взгляда на происхождение и историю денег. А понимание их использования требует внимательного изучения одного из наиболее мощных финансовых учреждений планеты.
Расширение фондового рынка от 1800 до 1850 г. означает распространение фирмы Ротшильда и всего того, что с нею связано. Ибо имя Ротшильда означает больше, чем одна его фирма. Оно означает всю совокупность еврейства, поскольку оно действовало на бирже. Только с помощью еврейства Ротшильды смогли завоевать себе то могущественное положение, то почти нераздельное господство на фондовой бирже, которым они пользовались в течение полувека. Едва ли можно считать преувеличением, когда говорили, что министр финансов, почему-то утративший благосклонное расположение этой мировой фирмы и не желавший входить с ней в соглашение, принужден был прямо закрыть свою канцелярию. (Это, впрочем, для иных стран имело силу вплоть до начала второй половины XIX в.)
Давать здесь историю дома Ротшильдов, хотя бы только в общих чертах, не имеет смысла. Всякий легко может ознакомиться с всемирно-историческим значением этого дома по (частью довольно хорошей, во всяком случае, очень обширной) литературе о Ротшильдах [404]. Подчеркнем только несколько характерных черт, наложенных Ротшильдом на биржу и биржевое дело, чтобы таким образом показать, что не только в количественном, но и в качественном отношении современная биржа есть ротшильдовская (т. е. еврейская).
Первая присущая бирже со времен Ротшильдов характерная черта (наложенная на нее именно Ротшильдами) — это ее интернациональность. Вряд ли нужно еще доказывать, что интернациональный характер биржи служил необходимым условием колоссального расширения фондового дела, для развития которого необходим был прилив «капиталов» со всех углов и концов обитаемой земли к центрам кредитного обращения, к большим мировым биржам. Интернациональность кредитных отношений, которая нам представляется чем-то вполне естественным, еще в начале XIX в. вызывала каждый раз величайшее удивление. Когда Натан Ротшильд в 1808 г., во время англо-испанской войны, взялся, сидя в Лондоне, покрывать платежи британской армии в Испании, то это считалось необыкновенным подвигом и, собственно говоря, послужило первой основой его чрезвычайного влияния. До 1798 г. существовала лишь франкфуртская фирма. Затем каждым из сыновей старого Майера Ашмеля были, как известно, основаны отделения: в 1798 г. — в Лондоне, в 1812 г. — в Париже, в 1816 г. — в Вене, в 1820 г. — в Неаполе. Это дало возможность обращаться с займом каждого иностранного государства как с внутренним, а у населения укоренился обычай помещать свои деньги в бумагах, так как проценты и дивиденды выплачивались в собственной стране. Писатели начала XIX века сообщают как о необыкновенно важном нововведении, что «каждый обладатель государственных бумаг может по желанию и без всякого труда получать свои проценты в нескольких местах: дом Ротшильда во Франкфурте выплачивает проценты за счет нескольких правительств; парижский дом Ротшильда выплачивает проценты австрийских Metalliques; неаполитанская рента, проценты англонеаполитанских облигаций подлежат, смотря по желанию, уплате в Лондоне, Неаполе или Париже» [405].
Если таким путем круг заимодавцев в пространственном отношении был расширен, то другие мероприятия Ротшильдов были направлены на то, чтобы повсеместно использовать до последней копейки денежную наличность населения. Это достигалось посредством ловких биржевых операций для эмиссионных целей.
Судя по тому, что мы знаем из сообщений современников [406], выпуск австрийских лотерейных билетов Ротшильдом в 1820–1821 гг. составил эпоху как в кредитном деле вообще, так и во всем биржевом обороте. Здесь впервые были разыграны все регистры самой бешеной фондовой спекуляции, чтобы создать «настроение» в пользу данной бумаги, и с этого займа, собственно говоря, начинается (по крайней мере, на континенте) фондовая спекуляция. В нем можно видеть «подлинный «сигнал» к оживленной и широко распространившейся торговле государственными бумагами».
С того времени «вызывать настроение» стало господствующим лозунгом биржи. Создание настроения было целью беспрестанных изменений курса путем систематической купли и продажи фондов, как это с самого начала практиковали Ротшильды со своими эмиссиями. «Для этих манипуляций биржевого и денежного рынка пускались в ход всевозможные, находившиеся в их распоряжении, средства, изыскивались разнообразные пути, утилизировались всевозможные биржевые и другие махинации, приводились в движение все рычаги и жертвовались большие и малые суммы денег» [407]. Ротшильды, следовательно, занимались «ажиотажем» в том узком смысле слова, какой придают ему французы; раньше это, по-видимому, еще никогда не практиковалось крупными банкирскими домами, в особенности же — кредитными посредниками [408].
Чтобы достигнуть цели искусственного воздействия на настроение публики посредством биржи, Ротшильды прибегали преимущественно к двум средствам, сознательное и ловкое применение которых служит также характерной чертой современной биржи: к хорошо организованной информации и к прессе, к обоим — в рамках интернационализма.
Но это сильно изменившееся отношение банкиров к бирже и публике становится понятным, если припомнить, что в то время, о котором идет речь, — то есть в эпоху Ротшильдов — в коммерческой жизни образовались новые формации, возник новый тип операций, которые стали обнаруживать самостоятельную жизнь и ставить самостоятельные требования: это именно — эмиссионное дело.
Банкиры типа Ротшильдов быстро поняли, что могут регулировать стоимость денег, контролируя их количество, находящееся в обращении. Владение банковской системой позволило им выпускать или прекращать выпуск денег по собственному усмотрению.
Они существенно умножили прибыль и влияние, давая займы целым странам, а не отдельным индивидуумам. «Приобретая опыт, они постигли магию превращения долга в деньги, которые подпольно циркулировали во Франкфурте» [409], — отмечал Гриффин. Как засвидетельствовано некоторыми авторами, Ротшильды также развили эффективные разведывательные сети и систему подставных лиц, занимавшихся контрабандой, чтобы увеличить свою империю.
Например, когда Наполеон отказался брать ссуды у Ротшильдов, вместо этого создав свой собственный Банк Франции, он приобрел в их лице мстительных врагов. После возвращения в 1815 г. из изгнания обстоятельства вынудили Наполеона взять большие займы для защиты Франции от мощной европейской армии английского герцога Веллингтонского. Банк Натана Ротшильда из Лондона снабдил Наполеона займом в пять миллионов фунтов. В то же время Натан, при помощи других членов семейства Ротшильдов, контрабандным способом переправил через Францию огромное количество золота для Веллингтона. Клан Ротшильдов, как всегда, действовал на два фронта.
