Евгений Сатановский - Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями
Отметим, что в отличие от Турции, которая может лишь пытаться задействовать в случае конфликта с Россией потенциал исламистских радикалов, Иран имеет соответствующий опыт. Этот опыт включает создание и поддержку военно-террористических структур, транспортировку для них вооружений и военной техники на дальние и сверхдальние дистанции. Реорганизацию после военных поражений – Хизболлы в 2006 г., ХАМАСа в 2009 г. Теракты против посольств – в Аргентине, организацию массовых волнений – на Бахрейне и в Ливане, поддержку местных этнических формирований – в Ираке, Афганистане и Йемене. ИРИ, в случае принятия руководством этой страны соответствующего решения, может за 4–6 месяцев создать в Дагестане и других проблемных регионах российского Северного Кавказа обстановку, близкую к ситуации в Южном Ливане. Не стоит забывать, что практика использования «шахидов-самоубийц» была широко распространена в Иране в годы иракской войны. В настоящее время вооруженные силы ИРИ имеют в своем составе на случай «асимметричной войны» подразделения «камикадзе», в том числе в составе военно-воздушных сил и военно-морского флота. В настоящее время поддержка Ираном террористического подполья в России не отмечена, однако инфраструктура иранского влияния создана на всей территории страны (в том числе в Новосибирске, Казани, Астрахани, Санкт-Петербурге и Москве), включая сеть культурных центров, стиль работы которых напоминает хорошо известные отечественным специалистам Совзарубежцентры. По мнению экспертов, Иран может использовать влияние в этнических диаспорах России для доступа к закрытой информации политического и военно-технического характера, а также, в случае конфликта интересов, провоцирования массовых волнений в городских центрах.
Ослабление государственной власти в Пакистане и возможная в среднесрочной перспективе дезинтеграция этой страны обострят для России проблемы афганского наркотрафика, радикального исламизма, проникновение которого в РФ возможно через центральноазиатские диаспоры, и нераспространения оружия массового уничтожения. Неизбежное после вывода американских войск из Афганистана возвращение к власти в этой стране талибов означает вытеснение из афгано-пакистанского пограничья в страны Центральной Азии и Россию исламистских вооруженных формирований из числа их граждан, включая «Джамаат Булгар» и другие радикальные группировки. Ядерная программа Пакистана для режима нераспространения опаснее иранской: в случае потери правительством контроля над страной высока вероятность попадания в руки исламистов или «на свободный рынок» расщепляющих материалов, оборудования, ядерных зарядов и их носителей. Альтернатива – перемещение пакистанского ядерного комплекса за пределы страны, на территорию Саудовской Аравии или Ирана. Реальных инструментов, позволяющих контролировать Пакистан, в настоящий момент не существует. Задача эта в перспективе может быть решена только Индией – военным путем, что делает этот вариант сомнительным, или Китаем. Усиление КНР в постсоветской Центральной Азии и Афганистане, экономическое и военно-политическое партнерство с Пакистаном дают Китаю шанс на успешное вмешательство в зоне АфПака после ухода оттуда войск США с минимальным применением силы.
Так называемая «арабская весна» вовлекает исламистов в борьбу за власть в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии, Йемене и других странах БСВ и Африки, где они могут, интегрировавшись во властные структуры, получить доступ к государственным ресурсам. Именно в этом направлении эволюционируют «Братья-мусульмане». Опираясь на отечественный исторический опыт, можно предположить, что синтез политического ислама и государственных институтов произойдет за счет исламизации этих институтов, включая вооруженные силы, и радикализации политики стран, в которых исламистам удастся стать частью государственной системы. В российской политике последних лет можно отметить налаживание на среднем бюрократическом уровне контактов с ХАМАСом и «Хизболлой», в рамках партнерства с Сирией, и вовлечения в эту деятельность Турции. События в Сирии и Ливане, а также расхождение Анкары и Дамаска ставят под сомнение долговечность этой схемы. Не исключено, что лоббирование рядом депутатов Государственной думы исключения «Братьев-мусульман» из списка террористических организаций, составленного российской Госпрокуратурой, предполагает попытку использования этой организации как канала связи России с исламскими радикалами. Провал предшествующих попыток такого рода, а также соответствующий израильский, европейский и американский опыт позволяют предположить, что исламисты в конечном итоге переиграют Москву так же, как Иерусалим, Брюссель и Вашингтон. При этом тактическая пауза в войне России с радикальным исламом может быть полезна, частично ослабив давление на нее сил «мирового джихада».
Экономическое проникновение России на БСВ включает восстановление позиций в нефтегазовом комплексе арабских стран. Россия получила статус наблюдателя при ОПЕК и участвует в проводящихся с 2008 г. форумах стран – экспортеров газа. «Газпром» проявляет интерес к налаживанию сотрудничества с Марокко и Ливаном (проект газопровода Тир – Дейр Аммаре), совместно с СОНАТРАК реализует 4 проекта по разведке и добыче углеводородов в Алжире, а в Ливии работал в сфере разведки и добычи нефти в рамках германо-российского совместного предприятия «Винтерсхолл Холдинг», владея 49 % его акций. «ЛУКойл» заключил с Саудовской Аравией соглашение на 40 лет о разработке месторождений газа, достиг договоренности о строительстве нефте– и газопровода в Иордании, с «ЭНИ» и «Интернешенел Файнэнс Компани» ведет разведку и разработку нефти и газа в Египте, а в декабре 2009 г. с норвежской «Статойл» и иракской «Северной нефтяной компанией» выиграл контракт на разработку иракской Западной Курны-2. «Стройтрансгаз» разведывает нефть в Алжире, где в 2003 г. завершил строительство нефтепровода (400 км) и в 2005 г. подписал контракт на сооружение трубопровода (270 км), а в Сирии подписал контракты на сооружение завода по производству сжиженного природного газа и газопровода. «Роснефть» совместно с компанией «Нафт аль-Хиляль» бурит газовые скважины в ОАЭ и проводит разведку на нефть в алжирской Сахаре. «НОВАТЕК» планирует разведку и добычу углеводородов в АРЕ, а «Татнефть» и «Татнефтегеофизика» – планировали вести геологоразведку в Ливии. Тендер на сооружение НПЗ в Фуджейре (ОАЭ) выигран российскими компаниями. К сожалению, события, происходящие в арабском мире, ставят реализацию этих планов под сомнение. В качестве некоторой компенсации можно рассматривать то, что существенной частью российской деловой и политической активности в регионе является сотрудничество, в том числе в инвестиционно-финансовой сфере, с Кипром и значение, которое для России имеет Израиль, включая вопросы интеграции военно-промышленных комплексов, совместной борьбы с терроризмом и налаживания сотрудничества с Западом. Во всяком случае, именно об этом говорит заключенное 12 октября 2010 г. Israel Aerospace Industries и «Оборонпромом» соглашение на $ 400 млн о поставке в Россию израильских БПЛА, включающее их сборку в РФ.
Анализируя состояние дел в регионе, приходится признать провал большей части попыток мирового сообщества влиять на проходящие там процессы. Происходящее на БСВ не укладывается в принятые политологические теории. Степень влияния извне на идущие там процессы минимальна, а последствия контрпродуктивны. Проблема даже не в том, что регион дестабилизирует международную политику и экономику, но в том, что попытки сгладить это негативное влияние лишь ухудшают ситуацию. Международное сообщество там играет роль пресловутых семи нянек. Как минимум, перед тем как вмешиваться в происходящее на БСВ, эту ситуацию необходимо описать, пытаясь оценить российские национальные интересы в регионе – чему и посвящена настоящая книга.
Российская политика, в отличие от советской, перестала использовать силовые сценарии и попытки финансового давления, исходя из ограниченности ресурсов и изменения внешнеполитических задач: Москва более не претендует на статус сверхдержавы. Говоря попросту, воевать на уровне, который необходим для достижения сколь бы то ни было заметных результатов за пределами собственных границ, Россия не может – делать это ей некем и нечем. Особый вопрос, в какой мере она может делать это в пределах границ, в том числе – может ли она без применения ядерного оружия противостоять Ирану или Турции в случае конфликта с этими государствами. Это же касается эффективного противостояния исходящему из региона наркотрафику и исламистскому терроризму. Повторим еще раз: вследствие понимания руководством страны сложившейся ситуации, Россия придерживается политики минимальных осложнений с соседями и «равноудаленности» от региональных конфликтов. Именно это заставляет ее поддерживать отношения с Ираном, не входя с ним в антизападный союз, но сотрудничая в борьбе с афганским наркотрафиком. Присутствовать в качестве наблюдателя в Организации Исламская конференция. Дистанцироваться от участия в свержении правящих режимов в Ливии и Сирии и осторожнее стран Запада высказываться в отношении «арабской весны». Сотрудничать с Западом в транспортировке военных грузов для контингента, воюющего в Афганистане и пытаться инициировать его активность в борьбе с производством и распространением афганских наркотиков. Пытаясь сохранить уровень военно-технического сотрудничества с Индией, налаживать политические контакты с Пакистаном. Не слишком демонстративно, но последовательно противостоять попыткам радикализации российских мусульман извне. Поддерживать ровные отношения со странами арабского мира, позиционируя себя как страну, лояльную к исламу – в том числе за счет активной поддержки хаджа. Демонстративно голосовать в ООН за создание палестинского государства, воздерживаясь от обременения себя финансовой поддержкой ПНА и ведя вялотекущий диалог с ХАМАСом. Устанавливать прочные отношения в сфере безопасности и борьбы с терроризмом с Израилем, помимо прочего, опирающиеся на безвизовый режим. Бороться с сомалийскими пиратами в акватории Индийского океана и участвовать ограниченными воинскими контингентами в региональных миротворческих миссиях ООН. Восстанавливать в полном объеме сотрудничество с усиливающейся Эфиопией и проводить активную политику в других странах Африки. Разумеется, эта политика далека по своему уровню от долгосрочной глобальной деятельности Китая или энергичных до лихорадочности действий Турции и Ирана. Связано это не только с нехваткой средств и нежеланием повторять ошибки Советского Союза, но и с элементарной нехваткой кадров. Еще большей проблемой для России – не меньшей, чем для стран Запада, но не сопоставимой с тем, что демонстрируют претенденты на роль региональных и глобальной сверхдержав, является слабая координация звеньев государственной системы.
