Валерий Коровин - Третья мировая сетевая война
Можно ли искоренить такую сеть? Да, можно. Вместе с сетевым человечеством. Сын погибели заберёт её сам с теми, кто в неё попался. Кто останется? Не подключенный к сети. Не технически, не тот, кто не имеет доступа к «благам» цивилизации, а тот, кто не поддался на посулы князя мира сего, обещавшего свободу от всего, что сдерживает, ограничивает, — от своего народа, обязательств, традиции. Останется тот, кто обладает свободой для спасения, обретения экзистенциального смысла, онтологии и полноты божественного бытия — высшей сущности человека, плоть от плоти своего Творца — одесную…
Профилактика сети: ответ через отрицание
Отрицание безысходности сопротивления сети — это именно то, что должно дать силы для финальной битвы: освободить, вырвать из сети тех, кто в ней оказался, предоставив им ещё один шанс — второе рождение. Профилактика и выставление пределов расползания — то, что ещё доступно способным сопротивляться в последние времена. Пределы — там, где присутствует воля к выработке сетевых контрстратегий против геополитического отторжения пространств от Евразии. Это отторжение — продолжение геополитической экспансии Запада, только не военной, а с помощью стратегии непрямых действий, осуществляемой «цивилизационным путём», с помощью воздействия на общество. И здесь необходимо указать на определение роли общества в современном мире. Это нужно в первую очередь для того, чтобы обезопасить его от сетевого внешнего воздействия, выработать некий иммунитет.
Первым шагом в этом направлении является необходимость рассортировать по геополитическому принципу семь типов цивилизаций, описанных Хантингтоном. Важно определить, какие из этих цивилизаций могут считаться союзническими, с какими мы можем выстраивать некие стратегические альянсы, а какие просто по геополитическому принципу нам категорически некомплиментарны и с ними в принципе невозможно выстроить никакой взаимодополняющей стратегии.
Следующий шаг — уход с экономического поля, от тотальности экономических мотиваций в принципе. Отказываясь от экономики как от мировоззрения — не от экономики по сути структуры взаимоотношений, а как от базового фактора воздействия западной цивилизации на наш цивилизационный тип, — нужно выделить и оставить себе всё то, что является неэкономическими факторами идентичности. От противного, отвергнув глобалистское развитие, которое размывает идентичность и возможность сохранения традиций. На оставшемся и надо делать акцент.
Ответная сетевая стратегия формирования общественного мнения в государствах-оппонентах должна быть обращена к обществу. Не к элитам этих государств — они уже ангажированы сетью и против другого воздействия имеют сложившийся устойчивый иммунитет, а именно к общественному мнению. В любом случае это должна быть социальная стратегия, формирующая поведение государств или даже хантингтоновских цивилизаций в области международных отношений. В первую очередь необходимо обратить внимание на те общества, которые отторгают западное цивилизационное, экономическое, интеграционное воздействие и обращают свой взор на сохранение собственной идентичности, которая размывается глобализацией, на восстановление и сохранение традиций, на нравственные критерии. Все эти признаки мы можем использовать в качестве предпосылок для создания своих цивилизационных, обобщенных геополитических, стратегических блоков, для противостояния западному сетевому воздействию на общества близких нам цивилизаций. На этой же основе мы можем выработать собственный иммунитет от глобалистического воздействия Запада.
Таким образом, общество, его роль, его влияние на формирование действий государств на международной арене становятся ключевым фактором в геополитическом отстаивании нашей цивилизационной идентичности. Это необходимая стратегия защиты под воздействием глобального цивилизационного геополитического наступления Запада, заходящего внутрь, на более тонкие планы, воздействующего на общество и социальные связи. Обращение к обществу напрямую здесь приобретает геополитическое значение.
В уже упомянутой не раз книге «Империя» Энтони Негри и Майкл Хардт, ставя вопрос о создании искусственных сетей, проникающих в общество, пришли к выводу, что всякий протестующий против западной глобализации — это вышедший из-под контроля ренегат, дезертир глобализации. Рассмотренный в рамках концепции множества, он саботирует данный процесс, использует достижения прогресса не в целевом закреплении глобалистских моделей, а для субверсивного действия. И здесь возникает соблазн принципиально по-другому, не через элиты, которые могут быть скуплены напрямую, использовать общество сетевым образом, но в антиглобалистских целях.
При этом стоит сделать поправку на социальное пространство: Негри и Хардт берут за норматив западного человека как отчуждённую атомизированную составляющую западного множества, изначально мотивированного экономически, — того, кто на Западе вырывается из-под экономического социального прессинга. Такой человек в своей среде не имеет для себя никакой альтернативы, кроме чистой деструкции, чистого сопротивления, построенного на тотальном отрицании.
В случае же, когда мы говорим о целых народах и цивилизациях Евразийского континента, надо понимать, что они помимо экономических мотиваций имеют ещё огромный объём фундаментального бэкграунда, являющегося источником идентичности — традиционной, религиозной, конфессиональной, этнической, то есть целого комплекта того, чего не имеет западный человек. Западный человек, отторгая экономический императив, в качестве альтернативы не имеет ничего конструктивного, что можно было бы предъявить взамен. Человек традиционного общества или хотя бы вышедший из традиционного общества имеет за собой целый комплекс таких идей, и обращение к этому набору создаёт возможность этому человеку выбрать для себя позитивную программу не только негативного отторжения, но и позитивного утверждения. Здесь возникает образ евразийского традиционалиста, действующего исходя из совершенно других ценностных предпосылок, отвергающего западный ценностный набор, но имеющего свой. Против засилья экономики и всевластия сети он выдвигает традицию и идентичность. И если на Западе, в пространстве атомизированного разобщённого общества, необходимо создавать искусственные антиглобалистские сети, то на пространстве Евразии живут традиционные этносы или традиционалистские общины, которые уже являются готовыми сетями, существующими на естественной основе, божественной основе.
В условиях глобализирующегося мира любые взаимодействия между объектами геополитики осуществляются именно на основе их участия в сетевых структурах. Тех самых структурах, которые помогают им проводить информационное, медийное, экономическое и дипломатическое взаимодействие со всеми участниками глобального процесса, направленного на достижение этого самого мирового «морского» могущества. Но вот субъектом установления «морского» могущества как раз и является глобальная американская «Империя», и всякому, кто претендует на то, чтобы сохранить свою идентичность, в этой американской «Империи» места нет.
Чтобы сохраниться, нам необходимо осуществить разработку и реализацию сопоставимого проекта — создать полноценный геополитический субъект противостояния. Ответить на американскую «Империю» мы можем только своей Империей, иначе мы просто перестанем существовать. Противостояние всевластию западных сетевых стратегий на Евразийском континенте необходимо для того, чтобы цивилизационно сохраниться. Так как мы говорим о цивилизациях, об их типологии, то в случае, когда одна цивилизация прекращает существование, другая усиливает свою роль, влияние и могущество за счёт неё. Если мы имеем дело со «столкновением цивилизаций» по Хантингтону, то логика такова: усиливается западная цивилизация, двигаясь к однополярному глобальному миру, значит, евразийская цивилизация, соответственно, сжимается и в конечном счёте оказывается перед угрозой прекращения существования. Это вопрос выживания.
Остаток верных и метафизический выбор
Описание сетевых войн с их тотальностью относительно врагов, нейтральных сил и друзей, с их перманентностью и неуязвимостью сетей, с сетецентричной проявленностью совершенного солдата сетевой войны, ведущейся Америкой против всего остального мира, создаёт довольно депрессивную картину окружающей действительности для тех, кто находится по другую сторону. Учитывая сложившееся положение дел, самое бессмысленное и нерациональное, что можно было бы предпринять в данном случае, — это ввязаться в технологическую и затратную «гонку за сетями», пытаясь технически искоренить, запретить, разрушить сети соперника на своей территории, соревнуясь с ним в новом магистральном направлении развития современной войны. С другой стороны, — одной из целей сетевой войны, ведущейся США против человечества, является абсолютный контроль над всеми участниками исторического процесса, а это, в свою очередь, достигается путём внушения мысли о бесполезности сопротивления. Совершенная человекомашина, киборг должен внушать ужас противнику, деморализуя его, парализуя волю ещё до начала сражения. Это в том случае, если противник не отказался от сопротивления ещё на предыдущих этапах, дотянув до момента жёсткого давления — реализации горячих сценариев. И всё же устрашающее присутствие киборга — это взгляд на человека с Запада. У современного американского киборга, встроенного в глобальную систему подавления и слома воли к сопротивлению, есть слабые места. Задача лишь в том, чтобы выявить их и использовать в своих целях.
