Уолтер Лакер - Черная сотня. Происхождение русского фашизма
Андреева, сталинистка-фундаменталистка, считала, что «реформистское» руководство Горбачева предало дело коммунизма. Однако в ее манифесте и последующих выступлениях присутствовали и националистические мотивы, что было отклонением от марксизма-ленинизма. Поэтому об Андреевой уместно говорить в обзоре правых сил в современной России. Она извлекла из работ Энгельса идею о «реакционных нациях» и поставила ее с ног на голову. Если для Маркса и Энгельса реакционными были большинство славянских народов, и прежде всего — русский, то для Нины Андреевой к этой категории принадлежат все враги России и все русофобы, то есть большинство наций Запада, сепаратисты внутри Советского Союза и, разумеется, евреи. Что касается горбачевского руководства, то оно ориентировано на ревизионизм, капитулянтство и реставрацию капитализма. Оно уже не большевистское — оно перешло в лагерь меньшевиков. Решение ввести рыночную экономику — катастрофа, ибо за пять лет перестройки Советский Союз потерял больше, чем за вторую мировую войну. Он превращается в полуколонию, в поставщика сырья для империалистических грабителей. Столь же катастрофична советская внешняя политика: с поглощением ГДР Западной Германией начинается отсчет времени перед подготовкой новой войны в Европе. Андреева в принципе не против многопартийной системы в России — при условии, что все партии будут иметь социалистическую ориентацию. Нину Андрееву не радовал ярлык неосталинистки, однако она считала своим долгом защищать Сталина: он был мудрым государственным деятелем и исключительной личностью, которой пришлось действовать в труднейших исторических обстоятельствах. Отсталую страну он превратил в сверхдержаву. Что касается евреев, то она знает, что не все они сионисты — ей самой рекомендацию в партию дал еврей, он воевал на фронте и служил в КГБ («для меня он был как родной отец»). Однако сионисты — русофобы, они клевещут на Россию и призывают русских евреев покинуть свою страну.
Итак, Нина Андреева желала видеть Советский Союз неделимой коммунистической сверхдержавой. Она поддержала создание Российской компартии во главе с Иваном Полозковым и Борисом Гидасповым. Но эта инициатива осуществлялась не так, как ей хотелось бы, да и российские коммунисты не желали Нину Андрееву в своих рядах.
Так было основано «Единство». По словам Андреевой, оно имело шестьдесят групп за пределами Ленинграда. Андреева стала желанной гостьей на национал-коммунистических митингах в Минске и других городах. Она нападала на Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе за реставрацию капитализма и предоставление независимости прибалтийским республикам. Впоследствии она еще резче нападала на Ельцина и называла его «политическим самозванцем», цитируя Гэса Холла, генерального секретаря компартии США. Она выражала сожаление, что в школах больше не изучают ленинизм.
За Андреевой стояли восторженные последователи, но их было немного. «Неискаженные» ленинизм и сталинизм больше не были в моде, а по части националистических призывов и лозунгов она встретила большую конкуренцию. У Андреевой не было ни журнала для распространения своих идей, ни организаторского таланта, и поэтому (а также по ряду других причин) ее группа не добилась большого политического успеха. К 1992 году она была практически забыта.
ЖириновскийЗначительно более колоритная фигура, нежели «русская железная леди» Нина Андреева, — москвич Владимир Вольфович Жириновский. Он появился на русской политической сцене внезапно, как и Андреева, но преуспел гораздо больше. Он очутился в центре внимания — почти как Горбачев и Ельцин. После поразительного успеха на президентских выборах (он собрал около шести миллионов голосов; по его собственным словам — почти столько же, сколько населения в Швейцарии) не проходило дня без того, чтобы в средствах массовой информации не появилось по меньшей мере одно длинное интервью Жириновского. Он родился в 1946 году в Алма-Ате, в семье, где было шестеро детей; его мать была белоруска, отец — вероятно, еврей. До войны семья жила во Львове. Молодой Жириновский учился на отделении восточных языков МГУ и какое-то время изучал право. Он служил офицером Советской Армии на Кавказе. Политическая карьера Жириновского началась относительно поздно: в 1987 году он стал членом «Факела», одной из множества московских «неформальных групп». Позднее он присоединился к Демократическому союзу, в декабре 1989 года вышел оттуда с несколькими другими членами с тем, чтобы основать новую Либерально-демократическую партию. Его политические идолы, как он заявил однажды, — Бисмарк, Де Голль, Пиночет и Столыпин[423]. В 1983–1990 годах он возглавлял юридический отдел издательства «Мир».
Человек сорока с лишним лет должен иметь друзей (или врагов) и коллег, которым известны прежние этапы его карьеры. Однако о ранних годах Жириновского известно на удивление мало. По его собственным словам, он «молод, энергичен, хорошо образован». Когда кто-то сравнил его с Гитлером, он ответил, что Гитлер был глупцом, простым унтер-офицером и вообще ничтожеством — в отличие от него, Жириновского. Сообщают, что он был некогда активистом ВААДа, центральной организации евреев в России; еще говорят, что во время командировки в Турцию у него были там неприятности[424].
В марте 1990 года Жириновский вместе с неким Владимиром Ворониным, личностью в политике неизвестной, основал Либерально-демократическую партию (ЛДП). Сначала партию представили как кружок друзей и последователей Андрея Сахарова, незадолго до того скончавшегося. Однако ни вдова Сахарова, ни те, кто был к нему действительно близок, никогда не слышали о Жириновском, и его появление вызвало недоверие и подозрения. Программа ЛДП, по собственным словам Жириновского, была «либерально-центристской»: партия выступала за соблюдение законов и прав человека, многопартийность, деидеологизацию страны и сильную президентскую власть.
Ко времени второго съезда ДДП (октябрь 1990 года) партия дала крен вправо: права человека, равно как и многопартийная система, более не упоминались — упор теперь делался на закон и порядок. В апреле 1991 года партия была официально зарегистрирована. Для регистрации, по советскому закону того времени, партия должна была представить список не менее 500 человек, представляющих не менее восьми республик. У Жириновского возникли немалые трудности с выполнением этих условий; в конечном счете он представил список, где фигурировали 108 москвичей и 1120 человек из Абхазии. Список содержал только фамилии подписавшихся — без имен и адресов, однако власти приняли его к регистрации. После того как на президентских выборах Жириновский собрал шесть миллионов голосов, никто уже не вспоминал о мелких юридических казусах при регистрации партии. Вскоре Жириновский поссорился со своими соратниками Ворониным, Кривоносовым и Богачевым. Либеральная пресса оценивала Жириновского как шута, но это не мешало его, судя по всему, беспрепятственному восхождению на политическом небосклоне. Были и другие претенденты на руководство правым лагерем, например Скурлатов. Но только Жириновский сумел привлечь миллионы голосов. Как он добился этого? Скорее всего, он очень быстро понял, что даже самая скверная реклама лучше, чем ее отсутствие. Отсюда его возмутительные, нелепые заявления на импровизированных пресс-конференциях, шутовство, грандиозные обещания и угрозы, от которых кровь застывала в жилах. Все понимали, что это нельзя даже наполовину принимать всерьез, но зато Жириновский постоянно давал средствам массовой информации хороший материал. Некоторые бывшие соратники Жириновского, например Богачев, уверяли, что он — агент КГБ; другие, такие, как Алимов, утверждали, что по своему характеру он не годится для работы в КГБ (и это, скорее всего, верно) — просто ведет политическую игру, показывая КГБ, что он — свой и ждет за это помощи[425]. Третьи сравнивали его с попом Талоном, заметным персонажем революции 1905 года и креатурой царской охранки, который одновременно вел и свою собственную игру, так что в конце концов никто — и он сам — толком не знал, на кого он работает. Четвертые сравнивали Жириновского с жандармским полковником Зубатовым, начальником Московского охранного отделения и Особого отдела департамента полиции, который в период революции 1905 года создал профсоюзы — наполовину независимые, наполовину под контролем правительства. Язык Жириновского совсем не похож на язык интеллигентного руководителя. Для него ленинский период был временем изнасилования, сталинский — годами гомосексуализма, хрущевский — онанизма, брежневский — группового секса, горбачевский — политической и экономической импотенции[426]. Он обещал публике сильно снизить цену на водку (до семи рублей), нарушая этим одно из табу правых. Заметим, что антиалкогольные лозунги всегда непопулярны. Жириновский отстаивал экономический либерализм в сочетании с политической централизацией. Все политические партии, включая его собственную, должны быть распущены, и понадобится по меньшей мере двухлетний период правления железной руки, чтобы Россия могла выжить.
