Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №12 от 19.03.2013
Рано или поздно, однако, любому «новому руководителю» приходится разбираться с бизнес-процессами по существу, ведь акционеры неизбежно спросят за финансовые показатели. На первый взгляд, Шойгу добрался до серьезных проблем необычайно быстро. Прошло всего 2,5 месяца со дня назначения нового министра, а Минобороны уже принимает концептуальное решение отказаться от дальнейших закупок итальянского бронеавтомобиля Iveco, а точнее говоря, от комплектов деталей и узлов этой машины для ее сборки в России.
Вопрос импорта вооружений и военной техники политически важен. Покупая в той или иной стране образец техники, вы позволяете увязнуть там своему коготку, за которым тянутся такие руки-ноги, как обучение специалистов, поставки запчастей, техническое обслуживание, ремонт. Может быть, даже тактику ведения боевых действий вам придется скорректировать. А представьте теперь, что страна-экспортер стала вашим врагом, – и где будут те запчасти?
Поэтому, когда я услышал в 2011 году о подписании контрактов с Францией о поставках десантных кораблей Mistral и с Италией — об Iveco, то решил почитать военную доктрину России, только что подписанную президентом, чтобы узнать, а допускает ли она подобные связи со странами НАТО. Оказалось, что закупки техники у натовцев ей не противоречат. НАТО нам не враг, а опасность исходит только от его расширения и приближения к российским границам. Обеспечивать же армию, согласно доктрине, следует современной техникой, а про то, что она должна быть отечественной или не должна быть натовской, ничего не говорится. Отечественный оборонно-промышленный комплекс (ОПК) должен уметь производить всё необходимое для армии и флота, но это именно его обязанность, цель и задача, а не право втюхивать военным всё подряд по любой цене.
Но означает ли решение Шойгу отказаться от Iveco победу ОПК и ужесточение позиции по отношению к импорту натовской техники? Никоим образом. Пока это больше похоже на обычное перетягивание одеяла между предприятиями самого российского ОПК. Будь решение об отказе от натовской техники стратегическим, его именно в такой формулировке бы и подали. Вопрос и с Iveco, и c Mistral решился бы автоматически в рамках новой стратегии. Однако вместо этого сначала было решено перенести сборку комплектов Iveco из Воронежа в Татарстан, а уже менее чем через месяц Минобороны заявило, что вовсе откажется от Iveco.
Комбинация в два хода. Производственная площадка в Воронеже — это 172-й Центральный авторемонтный завод, входящий в ОАО «Спецремонт», которое, в свою очередь, входит в печально известный ныне «Оборонсервис». Получается, что при министре обороны Анатолии Сердюкове сборку Iveco контролировали его люди, а когда позиции Сердюкова ослабли, инициативу перехватил влиятельный гендиректор КамАЗа Сергей Когогин, сумевший перенести сборку на свою площадку. Но тут в игру включился еще более влиятельный владелец ГАЗа Олег Дерипаска, и с носом остался уже Когогин — вместо Iveco Минобороны решило закупать газовские «Медведи», «Тигры» и «Волки».
Всё бы ничего, только стратегии Минобороны за этим пока не проглядывается никакой (в частности, слухи об отказе от Mistral пока категорически опровергаются), а подобного рода конкуренция совсем не стимулирует предприятия ОПК к повышению качества, технического уровня изделий и снижению цен на них. Дело не только в кризисе 1990-х, оставившем отрасль с устаревающими технологиями и стареющими кадрами. Сейчас предприятия ОПК объединены в огромные холдинги, монопольно производящие отдельные виды продукции. Сделано это было для того, чтобы в условиях кризиса ликвидировать дублирующие производства, но привело в итоге к монопольному завышению цен.
С позицией по вопросу закупок техники у натовских стран определяться всё равно придется. Переписывать военную доктрину, конечно, не хочется –делать это в мирное время каждые два года как-то совсем уж не комильфо. И хотя в СМИ в прошлом году прошла информация, что готовится новая версия доктрины, оборонный вице-премьер Дмитрий Рогозин заявил, что документ будет называться иначе – стратегией оборонно-промышленного развития. Пусть так. Дело не в названии бюрократического фолианта, а в том, успевает ли наш ОПК вообще вскочить в последний вагон прогресса и научиться производить современную технику по приемлемым ценам. Времени практически не осталось.
По злой иронии одновременно с отказом Минобороны России от Iveco стало известно, что индусы так истосковались по авианосцу Vikramaditya, который мы уже девятый год пытаемся сделать из бывшего крейсера «Адмирал Горшков», что к своему Дню Республики изготовили его уменьшенную модель, которая и поплывет на параде. Сдать авианосец нужно было еще в 2008 году, сроки несколько раз переносились, однако там до сих пор проблемы с котлами и еще чем-то. Сейчас мы обещаем уложиться к концу 2013 года. Хорошо бы сдержать слово. А то индусы того и гляди сами изготовят модель в натуральную величину. И все усилия, приложенные к тому, чтобы у Индии в нашей технике увяз коготок, – а их предпринимал еще Л.И. Брежнев – пойдут насмарку.
Александр МАЛЮТИН
ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИКА
ФАРИСЕИ
В своих «Воспоминаниях» Авдотья Яковлевна Панаева описывает делёж имущества наследниками покойного помещика. Сама Панаева приехала в поместье умершего, где должен был быть произведён раздел, вместе со своим мужем, который вызван был как один из наследников для этого самого «дележа». Сначала приступили к разделу громадных сундуков, в которых хранилось много всякого хлама и разного старинного гардероба. Дикие и одновремённо смешные сцены происходили при этом дележе: турецкие шали резались на пять кусков, чтобы поровну достались наследникам, разбивали топором подносы и другое серебро, взвешивая его на весах. Разделённые части должны были доставаться наследникам по жребию. «При вынимании билетов на имение было ужасно смотреть на наследников: все стояли бледные, дрожащие, шептали молитвы, глаза их сверкали, следя за рукой дворового мальчика, который, обливаясь горькими слезами от испуга, вынимал билеты. Почти все наследники были в отчаянии, что им выпал жребий не на ту деревню, которую им хотелось, и завидовали друг другу, высчитывая преимущества одной деревни перед другой».
Но самое потрясающее впечатление произвёл на Панаеву раздел дворовых. Все наследники восстали против предложения наследника разделить дворовых по семьям: одному, мол, достанутся только старики и малые дети, другому – мать с пятью детьми, но без одного сына. Порешили разделить по ровной части сперва молодых дворовых мужского пола, затем взрослых девушек и, наконец, стариков и детей. «Когда настало время вынимать жребий, то вся дворня окружила барский дом, и огромная передняя переполнилась народом. Когда сделалось известным, что матери и отцы разлучены с дочерями и сыновьями, то повсюду раздались вопли, стоны, рыдания. Матери, забыв всякий страх, врывались в залу, бросались в ноги наследникам, умоляя не разлучать их с детьми. Я долго не могла прийти в себя от таких потрясающих сцен».
И это в христианской стране, которой правили христианские государи! Страна, где русский человек, христианин – раб, вещь, которую можно продать, заложить и, наконец, уничтожить. В то время все русские помещики, когда им нужны были деньги, закладывали в Опекунский совет своих мужиков, закладывали «души»! (Помните аферу Чичикова?) Владельцы «душ» совершали шикарные вояжи: Франция, Англия, Италия, Швейцария, а детишки крепостных приносили в обед родителям, работающим в поле, хлеб и квас (это когда был хороший урожай). В деревнях царили дикое невежество, на конюшнях пороли крестьян (иногда забивали насмерть), крепостники заводили целые гаремы из дворовых девушек. «Один старик-холостяк, помещик двух тысяч душ, маленький, прыщавый, в камлотовом милиционном мундире, носил в боковом кармане часы с репу, которые каждый час играли разные пьесы. Этот старик жил султаном в своём имении и даже выстроил каменный дом в два этажа для гарема, в котором находились несколько десятков крепостных девушек. С некоторыми из них он даже приехал на раздел», – вспоминает Панаева.
Крепостники, помещики, дворяне были господами, хозяевами жизни, а народ, который всегда кормит и поит, «быдлом», говорящей скотиной. Но ведь Россия была «официально» православной страной. Где был голос церкви, церковных иерархов? Церковь крестила, венчала и отпевала (за что бедняк часто отдавал последние гроши), т.е. выполняла только предписанные обряды. А где христианство? Священники неустанно проповедовали смирение и покорность власти. Церковь была против отмены крепостного права, не взывала к совести крепостников.
Но никакими проповедями нельзя добиться примирения с рабством. Человек не рождается рабом. Поэтому постоянные бунты и восстания рабов сотрясали Россию. В тех же «Воспоминаниях» Панаева описывает сильное возбуждение крепостных крестьян в Казанской губернии, помещиков убивали из засад, а одного даже сожгли на костре. Избивали и немецких управляющих, сотни казаков стояли в том или ином имении, где было неспокойно.
