Дмитрий Тренин - Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад»
Следующая попытка консолидации западных демократий отнюдь не была связана ни с Октябрьской революцией в России, ни с последующим строительством социализма в СССР. Военная интервенция США, Англии, Франции, Японии в России и политическое вмешательство этих стран в гражданскую войну на стороне противников большевиков было в целом периферийной военной акцией, имевшей целью не свержение «красных», а скорейший разгром Германии. На вызов международного коммунизма и мировой экономический кризис страны Запада ответили не войной, а политической изоляцией советской России (при ее одновременном дипломатическом признании), созданием так называемого санитарного кордона вдоль ее европейских границ, но главным образом – политикой кооптации рабочих партий и движений внутри западных стран и проведением серии социально-экономических реформ. Это был асимметричный, но эффективный ответ Запада Третьему интернационалу.
Вторая инкарнация Запада стала запоздалым ответом на агрессивную политику Гитлера.
Соглашение об объединении Великобритании и Франции в единое государство в июне 1940 г. стало отчаянным решением, принятым в условиях агонии Франции и разгрома британских экспедиционных сил. Оно не имело последствий. Оставшись в одиночестве, Великобритания продолжала сопротивление, что имело огромное моральное значение для консолидации всех либеральных и демократических сил в самый тяжелый период Второй мировой войны – 1940–1941 гг. Лондон в это время стал местом пребывания эмигрантских правительств оккупированных Германией европейских государств. Лозунг объединения демократий перед лицом тоталитаризма приобрел материальную основу после того, как Великобритания получила поддержку США.
Атлантическая хартия США и Великобритании (август 1941 г.) стала идеологическим и политическим манифестом демократического Запада. С вступлением США в войну против Германии (декабрь 1941 г.) Запад вновь приобрел черты военно-политической коалиции, ядро которой формально состояло из США и Великобритании при фактически ведущей роли Вашингтона. К этому ядру тесно примыкали самоуправляющиеся доминионы Британской империи – Канада, Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз. Несмотря на то что к Атлантической хартии вскоре присоединились правительства в изгнании ряда европейских стран, реально Запад времен Второй мировой войны представлял собой в основном сообщество народов, говоривших на английском языке.
Ранний «англосаксонский» характер этого объединения хорошо просматривается на примере отношения официальных Вашингтона и Лондона к роли Франции в послевоенном устройстве мира. Официальная капитуляция Франции, создание прогерманского правительства Виши, коллаборационизм части французской элиты отражались и на отношении англо-американцев к организации «Свободная Франция», возглавлявшейся генералом де Голлем. Французская 1-я армия вошла в Париж как освободительница в августе 1944 г. фактически вопреки планам союзников. До освобождения Франции Вашингтон и Лондон не признавали права де Голля представлять Францию на международной арене. На союзных конференциях в Потсдаме и Ялте в 1945 г. (т. е. уже после освобождения Франции) французского представителя не было. Тем не менее Франция получила (из британской доли) зону оккупации в Германии и сектор в Берлине. С этого момента Франция стала полноправным членом послевоенного Запада.
Итак, западное сообщество времен Второй мировой войны включало наиболее близкие, максимально однородные компоненты – США и Великобританию с ее «белыми» доминионами. Тесное ядро этого Запада скрепляла общность языка, этнического и религиозного состава населения, культуры, исторического опыта. При внешнем различии форм правления (британская монархия – американская республика) и политических систем (парламентская демократия в Англии и доминионах – президентская форма правления в США) определяющим было сходство политических режимов: все англоязычные страны уже к первой половине XX в. стали либеральными демократиями.
Огромное значение имело то, что в США именно англо-американцы стали основой американской нации. Не только в течение колониального периода, но даже вплоть до 1830-х годов Северная Америка (затем США) была преимущественно сообществом англоамериканцев (именно об «англоамериканцах» говорит Алексис де Токвиль). Что касается идеологии «англосаксонства», духовно объединившей США с Великобританией и ее доминионами, то она возникла еще в начале XX в.26 В 1940-е годы понятие «англосаксы» или «англоамериканцы» вошло в международный политический язык27. Две мировые войны на памяти одного поколения, в ходе которых британские и американские военнослужащие сражались бок о бок нередко под единым командованием, создали мощную эмоциональную связь. Стремясь распространить и утвердить представление об общности судьбы 220 млн человек28, Уинстон Черчилль написал многотомную «Историю народов, говорящих на английском языке»29.
К Атлантической хартии наряду с доминионами Британской империи присоединились законные правительства оккупированных нацистами стран Западной, Северной и Центральной Европы – Франции, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Дании, Норвегии, Польши, Чехословакии. Страны Западной и Северной Европы, впоследствии освобожденные войсками западных союзников, обладали двумя особенностями. Географически они были обращены к Атлантике, а политически к моменту германской оккупации являлись либеральными демократиями.
К Атлантической хартии присоединился и Советский Союз, который вскоре стал одним из авторов Устава Организации Объединенных Наций. Проблема взаимоотношений СССР и западных держав в рамках антигитлеровской коалиции и затем в организации послевоенного устройства мира будет рассмотрена в последующих разделах этой главы. Для исследования генезиса Запада достаточно подчеркнуть, что почти сразу после окончания Второй мировой войны политическое, идеологическое и военное противостояние с Советским Союзом стало основой беспрецедентного в истории сплочения и единства Запада.
В 1946 г. У. Черчилль произнес две важные речи – одну в Фултоне (США) о «железном занавесе», другую в Цюрихе об объединении Европы. Несмотря на то что с окончанием Второй мировой войны непосредственные причины, приведшие к возрождению феномена политического Запада, исчезли, это образование не распалось. Урок «проигрыша мира» вслед за победой в Первой мировой войне был усвоен. Западное сообщество впервые приобрело мирную миссию: не только исключить новую агрессию со стороны Германии, но и уравновесить советское военно-политическое присутствие в Европе к востоку от линии Росток – Прага – Триест и не допустить к западу от этого нового водораздела прихода к власти политических союзников и клиентов СССР – местных коммунистических партий. В 1947 г., т. е. еще до формального начала «холодной войны», был создан первый «мирный» Западный союз в составе Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга.
Таким образом, уже непосредственно после окончания Второй мировой войны западное общество вышло за пределы своего первоначального тесного ядра. Новые политические и военно-стратегические задачи потребовали интеграции (или кооптации) в состав Запада стран и регионов, имевших иные этнические, религиозные и культурные корни, иной исторический опыт, иные политические традиции, чем США и доминионы Британской империи. Запад перестал быть англосаксонским, атлантическим и основанным исключительно на либерально-демократических традициях. Либеральная демократия стала не столько знаком отличия, сколько инструментом консолидации в борьбе с коммунистическим противником. Этот фактор приобрел особую роль с учетом особенностей политической культуры единоличного лидера Запада – Соединенных Штатов Америки.
Америка, по известному выражению Честертона, является «нацией с душой церкви»30. Соответственно, для внешней политики США вопрос о характере политического режима в иностранном государстве всегда имел гораздо большее значение, чем для «секуляризованных» стран Западной Европы. Сама американская Война за независимость позиционировала себя как революцию. Как и случившаяся вскоре Французская революция, она оперировала идеологическими, а не только геополитическими понятиями. Английский король Георг III был для восставших колонистов не просто супостатом, а идеологическим противником, «тираном». Индекс свободы, ежегодно публикуемый американской неправительственной организацией «Freedom House», а также многие другие рейтинги государств по различным аспектам их демократического развития являются серьезным ориентиром для американского политического класса, своего рода определителем «свой – чужой». Американцы убеждены, что их безопасность и процветание непосредственно зависят от того, насколько широко либеральные и демократические ценности распространятся в мире, насколько глубоко они укоренятся в «проблемных» с точки зрения внешней политики США странах.
