Михаил Домогацких - Последний штурм
Но все-таки между ними состоялся разговор. Записанный тогда на магнитофонную пленку, он был теперь отпечатан на глянцевой бумаге и аккуратно подшит в папку. Полковник Смит с большим интересом и даже волнением читал эту стенограмму, переданную послом в государственный департамент, из которой, годы спустя, узнал, что происходило в те дни в Сайгоне.
— Господин посол, — сказал Зьем, — как мне стало известно, некоторые части нашей армии подняли мятеж, и я хочу знать: как к этому относятся Соединенные Штаты?
— Я не готов сказать вам что-либо по этому вопросу из-за того, что совершенно не располагаю достаточным объемом информации. Слышу стрельбу, но не знаю, что происходит в городе, — каждая фраза, видимо, давалась послу с трудом, потому что Зьем был для него трупом, а говорить с трупом не было желания.
— Не могли бы вы, ваше превосходительство, использовать все ваши технические возможности и информировать президента Кеннеди о том, что происходит в Сайгоне? — настаивал Зьем.
— Сейчас в Америке глубокая ночь, господин президент. Боюсь, что мне будет не под силу связаться с президентом. И даже если мне удастся его найти, вряд ли президент Кеннеди сможет в такое время собрать своих ближайших советников. Боюсь, что и правительство США не сможет в половине пятого утра высказать какую-то определенную точку зрения. Ведь все произошло у вас так неожиданно. Давайте подождем до утра, господин президент, — сказал посол. Он, видно, стремился быстрее закончить неприятный для него разговор.
— Но у вас-то, господин посол, должна быть какая-то идея или точка зрения на происходящее? Я не могу представить, чтобы вы ничего не знали о происходящем. Без ваших парней вряд ли кто-либо посмел бы выстрелить из винтовки, а не только вести огонь по резиденции главы государства, — Зьем прямо связывал начавшийся мятеж с американским посольством.
— Напрасно, господин президент, вы возлагаете вину за происходящее на Соединенные Штаты. Это, согласитесь, ваше внутреннее дело.
— Я пытался, господин Лодж, выполнять свой долг как глава государства. Отношения между нашими странами таковы, что не поставить вас в известность или не попросить дружеского совета было бы неправильно. Если вы отказываете мне в этом, я буду действовать так, как требуют от меня долг и здравый смысл.
— Разумеется, господин президент. Как я сказал вам только сегодня утром, я восхищен вашим мужеством и тем большим вкладом, который вы внесли в развитие страны. Никто не может отнять у вас заслуги в том, что вы сделали. Теперь меня беспокоит ваша личная безопасность. Но мы сделаем все, чтобы отвести угрозу.
— Вы говорите о личной безопасности Нго Динь Зьема или президента Республики Вьетнам, господин Лодж? Это ведь разные вещи.
— Что касается меня, то я не отделяю одного от другого.
Нго Динь Зьем положил трубку, поняв окончательно, что он предан и после этого вряд ли ему выйти живым из этих событий.
Он связался с послом через час с небольшим.
— Господин посол, — сказал он, — мне только что позвонил мой бывший военный советник, известный вам «Большой Минь», и предложил, чтобы я и мой брат ушли в отставку и немедленно сдались мятежникам, или они орудийным огнем сотрут дворец с лица земли. Как вы к этому относитесь?
— Я снова повторяю, что восхищаюсь вашим мужеством. Мы не сомневаемся в правильности ваших действий, но меня беспокоит ваша безопасность. Мне поступило сообщение, что те, кто ведет сейчас военные действия, предлагают вам и господину Ню безопасный выезд из страны, если вы уйдете в отставку. Я получил распоряжение из Вашингтона любой ценой спасти вас и вашего брата. Если вы хотите покинуть страну, мы найдем пути, как переправить вас в Америку или в Европу. Если вы решитесь на это, звоните немедленно.
— Я попытаюсь навести порядок, господин Лодж, — ответил Зьем.
Но об этом уже не могло быть и речи. Части пятой дивизии полковника Нгуен Ван Тхиеу, когда-то самого верного Зьему человека, сломив последнее сопротивление верных Зьему гвардейцев, с минуты на минуту должны были ворваться во дворец. Зьем понял, что выхода нет. Он разыскал брата, и по секретному тоннелю они вдвоем покинули дворец и через несколько минут были в Шолоне — китайском районе Сайгона. Оттуда через своих друзей из числа китайских миллионеров Зьем повел переговоры с генералами, возглавлявшими переворот.
— Господин Зьем, — сказал начальник генерального штаба, опустив титул президента, — мы достигли договоренности с посольством Соединенных Штатов об отправке вас в Америку. Самолет военно-воздушных сил США готов вылететь с аэродрома Таншоннят в любое время. Вы согласны покинуть страну?
Наступило молчание. Потом Зьем глухо произнес:
— Да, согласен.
— Тогда мы посылаем две машины. Одна для вас, другая для охраны.
— Только дайте нам немного времени, чтобы помолиться, — попросил Зьем.
— Молитесь, — и Зьем услышал явное злорадство в голосе генерала.
Через несколько минут тяжелый бронетранспортер в сопровождении целого взвода солдат на «джипах» подкатили к католической церкви в Шолоне. Солдаты ворвались в церковь и вывели оттуда уже связанными братьев Нго, одетых в одинаковые серые костюмы, втолкнули их в бронетранспортер. Через десять минут колонна машин остановилась у железнодорожного переезда. Бывшего президента Нго Динь Зьема и его советника Нго Динь Ню грубо вытащили из машины и расстреляли. Потом их трупы положили в грузовик и отвезли на католическое кладбище, где сбросили в наскоро вырытую яму и забросали землей. Будто по иронии судьбы, только невысокий забор отделял это кладбище от официальной резиденции американского посла в Сайгоне.
Президент Кеннеди, узнав о трагической судьбе Нго Динь Зьема и его брата, был искренне опечален, он надеялся, что их удастся уберечь от расправы. Он вызвал к себе своего помощника Майкла Форрестола и продиктовал ему телеграмму соболезнования. Сайгонские газеты на первых страницах под крупными заголовками опубликовали взволнованные слова Кеннеди и сообщили, что в Америке объявлен траур по случаю гибели президента Зьема.
Через три недели эти же газеты на тех же местах и таким же шрифтом печатали сообщение об убийстве самого Джона Кеннеди.
Сопоставляя эти события, Юджин Смит не мог не связать их с тем, что последовало потом. «Убийство Нго Динь Зьема, — рассуждал он, сидя над документами, — стало той последней ступенькой, после которой южновьетнамская война превратилась в войну американскую, которая обернулась позором для Америки и десятками тысяч могил для ее парней».
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Постепенно началось наращивание американского влияния и вытеснение французского. Военные советники и гражданские чиновники с хорошей военной выправкой, свойственной воспитанникам военной академии Уэст-Пойнт, стали наводнять Южный Вьетнам и занимать важные посты в администрации сначала императора Бао Дая, а затем и президента Нго Динь Зьема.
В Вашингтоне многочисленные эксперты готовили рекомендации на любой случай, который может произойти в Азии. 8 мая 1961 года президент Кеннеди утвердил «Программу действий для Южного Вьетнама», составленную специалистами государственного департамента, Центрального разведывательного управления и других внешнеполитических организаций. С необыкновенными подробностями говорилось в ней о военных, экономических и психологических мерах — от создания и расширения различных групп военно-административных советников, разработки серии проектов для укрепления экономики до программы развертывания психологической обработки населения, привлечения на свою сторону интеллектуалов, направления крупных отрядов из системы корпуса мира и попыток обратить в свою веру пленных вьетконговцев, которые, по мнению специалистов психологической войны, могли бы стать наиболее ценными кадрами.
Через полмесяца после этого вице-президент США Линдон Джонсон, совершивший поездку по странам Южной Азии, в Индию и Пакистан, представил в Совет по национальной безопасности меморандум, над которым хорошо поработали представители специальных служб, сопровождавшие Джонсона в поездке. «Принятие фундаментального решения требуется от Соединенных Штатов на нынешнем важнейшем этапе. Или мы попробуем принять вызов коммунистической экспансии в Южной Азии и подготовить силы для сопротивления, или выбросить полотенце и сдаться врагу на его условиях. Реализация этого решения может вовлечь нас в дорогостоящие и тяжелые для нашего времени акции, но это необходимо, если мы хотим оставаться хозяевами положения». Далее в меморандуме излагались конкретные предложения. Полковник Смит угадал в них те шаги, которые потом начал делать Линдон Джонсон, ставший через два с половиной года президентом Соединенных Штатов.
