Анна Политковская - Путинская Россия
Начало Великой Заутрени было еще смешнее, чем рукопожатие с Патриархом. По обоим государственным телеканалам шла прямая трансляция крестного хода вокруг храма Христа Спасителя, предшествующая Заутрени. Крестный ход шел с участием Патриарха, хоть и больного. Диктор на телеканалах — человек верующий и теологически очень образованный, говорил, что считал нужным: просвещал телеаудиторию, говоря, что до полуночи, по православным традиции, двери храма должны быть закрыты, потому что это символизирует врата пещеры, где находилось тело Христа. После полуночи православный люд, участвующий в крестном ходе, ждет открытия дверей храма, первым, на ступенях, стоит Патриарх и входит в пустой храм, где уже состоялось Воскресение Христово…
Когда Патриарх свершил первую после полуночи молитву у дверей храма, и их отворили, там оказался… Путин. Скромный ты наш… Плечом к плечу с Фрадковым, Медведевым, Лужковым.
Смех и грех. Вечер юмора в пасхальную ночь. Ну, за что его любить? За то, что умеет все опошлить, к чему прикасается?
Примерно в те же самые дни, 8 апреля, шахидками, впервые с начала чеченской войны, были объявлены девятимесячные девочки-близняшки с крошечного чеченского хутора Ригах. Мертвые девочки, которые еще не научились ходить, но уже погибли. Было это обычно: после 14 марта начались постоянные войсковые операции в Чечне. Военные (Региональный оперативный штаб по управлению контртеррористической операцией — так его у нас называют) объявили, что ловят Басаева, «идет крупномасштабная войсковая операция по уничтожению участников бандформирований». Басаева не поймали, но 8 апреля, около двух часов дня, в рамках «войсковой операции» был нанесен ракетно-бомбовый удар по хутору Ригах. Погибли все, кто в этот момент был на хуторе — мама с пятью детьми. Картина, представшая взору отца семейства — Имар-Али Дамаева, и сильного духом превратит либо в пацифиста навеки, либо в камикадзе. 29-летняя жена Имар-Али — Маидат, уже мертвая, прижимала к себе их четырехлетнюю Джанати, трехлетнюю Жарадат, двухлетнего Умар-Хажи и крошку девятимесячную Зару. Мамино объятие никого из них не спасло — все дети были также убиты осколками. Чуть в стороне лежало тельце Зуры, Зариной сестренки-близняшки. Маидат не хватило рук и, видимо, времени, чтобы придумать, как затолкать под свое тело пятую, а сама Зура двух шагов доползти не успела. Имар-Али собрал осколки, восстановили номер ракеты-убийцы: 350 Ф 5-90. Собственно, это не представляло большого труда — номер хорошо сохранился. Стали хоронить тела — и улем, мусульманский толкователь из соседнего селения, сказал, что объявляет всех убитых шахидами. То есть мучениками за веру. Их так и похоронили уже к вечеру этого дня — как шахидов, не обмыв тел, без погребальных саванов, в одежде, в которой приняли смерть. А Имар-Али Дамаев из Ригаха стал отцом пятерых шахидов.
За что я невзлюбила Путина? За то, что идут годы. Летом — уже пять лет, как началась вторая чеченская война ради того, чтобы Путин в первый раз стал президентом — и все никак не закончится. Младенцев, которых бы объявили шахидами, в ходе войны, конечно, еще не было — зато ВСЕ убийства детей, имевшие место при обстрелах и зачистках с 1999 года, остались не раскрытыми, не исследованными правоохранительными органами, детоубийцы не заняли свои законные места на скамье подсудимых. И Путин никогда этого не требовал — хотя и слывет большим другом всех детей. Военные продолжают вести себя в Чечне по-прежнему, как им позволили в начале войны — будто они на полигоне, и вокруг совершенно пусто и чисто. От людей и от детей.
Массовое детоубийство страну не всколыхнуло. Ни один телеканал не показал пленку с убитыми маленькими чеченцами. Министр обороны не подал немедленно в отставку — потому что он личный друг Путина, и его даже прочат в преемники в 2008 году. Не ушел с позором со своего поста и командующий Военно-воздушными силами. Все осталось, как было. Верховный Главнокомандующий даже не сказал речь — с сочувствием или соболезнованием враз осиротевшему отцу. Вокруг нас продолжал бурлить мир. Гибли заложники в Ираке. Страны и народы требовали от своих правительств и международных организаций вывести войска, чтобы спасти жизни людей, выполнявших свой долг. У нас — все спокойно. Смерть детей с посмертным причислением их к шахидам не повлекла ни одного требования не то чтобы вывести войска, а даже начать немедленную дискуссию о том, что творится в Чечне, с целью поиска путей к диалогу, к умиротворению, демилитаризации и всему прочему, что обязательно бывает в конце войны.
За что я невзлюбила Путина? Вот за это и невзлюбила. За простоту, которая хуже воровства. За цинизм. За расизм. За бесконечную войну. За ложь. За газ в «Норд-Осте». За трупы невинно убиенных, сопровождающие весь его первый срок. Трупы, которых могло и не быть.
Я вижу так. У других — иной обзор и поэтому иная точка зрения. Несмотря ни на какие детоубийства, не прекращались попытки народа продлить срок путинских полномочий до десяти лет. Обычно у нас это делается так: сверху, из того же Кремля, где плетет свои пиарские сети заместитель главы путинской администрации Владислав Сурков, признанный самым эффективным пиарщиком страны (следует понимать: пиар как стопроцентный обман, ложь вместо сути, слова вместо дела), — создается какое-нибудь очередное молодежное движение пропутинского характера. У нас сильная мода на это дело — на созданные указом из Кремля политические движения, чтобы Запад не заподозрил нас в однопартийности, неплюрализме и авторитаризме. То это «Идущие вместе», то «Поющие вместе», то «За стабильность» или еще какая-нибудь новая пионерия. Отличительная особенность пропутинских квазиполитических движений — их прямо-таки с лету, очень-очень быстро, без чиновничьих проволочек, регистрирует Министерство юстиции, обычно очень придирчивое к попыткам кого-либо что-либо политическое создать. И тогда первым своим публичным делом это новое движение объявляет то, что будет добиваться продления полномочий своего любимца. Такой подарок был и к инаугурации 7 мая — в самом конце апреля запустили процедуру пролонгации полномочий всенародно избранного любимца члены движения «За стабильность» (идея: Путин как гарант стабильности), всего-то месяц как созданного, почти одновременно с «14 марта». Кроме того, члены карманного движения потребовали пересмотра итогов приватизации (читай: они — против Ходорковского, значит, любы Путину). Мосгоризбирком, естественно, тут же принял заявление юных «застабилизаторов» о начале процедуры пролонгации путем всенародного референдума.
Так мы встретили день инаугурации — 7 мая 2004 года. Путин, случайно получив огромную власть в свои руки, распорядился ею с катастрофическими для России последствиями. И я не люблю его, потому что он не любит людей. Он не переносит нас. Он презирает нас. Он считает, что мы — средство для него, и только. Средство достижения своих личных властных целей. И поэтому с нами можно все — играть, как ему вздумается. Что нас можно уничтожать, как заблагорассудится. Что мы — никто. А он — хоть и случайно влезший наверх, но ныне царь и бог, которому мы должны поклоняться и бояться его.
В России вожди с подобным мировоззрением уже бывали. Это приводило к трагедиям. К большой крови. К гражданским войнам. А я этого не хочу. Вот и невзлюбила типичного советского чекиста, шагающего по красным ковровым дорожкам Кремля к российскому трону.
ПОСЛЕ БЕСЛАНА
1 сентября 2004 года у нас случился Беслан — беспрецедентный теракт, и теперь навсегда это слово будет символом ужаса наяву, какой ни один Голливуд придумать не способен.
1 сентября, утром, интернациональный отряд бандитов захватил в заложники школу № 1 в крошечном североосетинском городке Беслане и потребовал остановить вторую чеченскую войну. Захват произошел в момент школьной линейки, традиционного праздника начала учебного года, происходящего во всех наших школах в этот день. Обычно на такие линейки люди приходят семьями, с бабушками и дедушками, тетями и дядями — особенно те семьи, кто провожает своих детей первый раз в первый класс.
Так было и на сей раз. Именно поэтому в заложниках оказались почти полторы тысячи человек — школьники, их мамы, папы, братья и сестры, учителя, их дети…
Все, что происходило в России потом — с 1, 2, 3 сентября и по этот момент, — события не случайные, а абсолютно закономерные. Квинтэссенция и апофеоз путинского режима насаждения личной власти ценою разума и всеобщего подавления инициативы.
Итак, 1 сентября. Спецслужбы, а за ними власти объявили: в школе «немного людей» — 354 человека. Террористы ответили: «Вот вас и будет 354». Родственники заложников, собравшиеся вокруг школы, сказали: нет, врете! Их больше тысячи!
Но родственников никто не слышал. И не слушал. Они пытались достучаться до властей через журналистов, съехавшихся в Беслан, — журналисты продолжали передавать официальную информацию.
