Николай Платошкин - Жаркое лето 1953 года в Германии
Призыву РИАС к забастовке последовало большинство восточноберлинских предприятий. Так, в берлинском районе Митте (Центр), где находились основные правительственные учреждения ГДР, из занятых на четырех предприятиях 4413 человек бастовали около 3300, в районе Фридрисхайн из 10 815 рабочих на 10 заводах — 10 484, в Кепенике из 24 073 рабочих на 13 предприятиях — 12 598. Забастовки охватили и заводы советских акционерных обществ. По данным аппарата советского Верховного комиссара, 17 июня в Берлине бастовали 80 тысяч из 200 тысяч рабочих города, причем забастовками были охвачены крупнейшие предприятия. Повсеместно были организованы забастовочные комитеты. Выдвигались пока еще, в основном, экономические лозунги: снижение цен в госторговле на 40 %, перевыборы профсоюзного руководства и другие. Однако буквально с каждым часом на первый план все больше и больше выдвигались политические требования: отставка правительства, проведение свободных выборов, воссоединение Германии.
С самого начала демонстрации 17 июня приобрели насильственный характер. Был разгромлен советский магазин «Международная книга», подожжено несколько автомашин. Пытавшихся успокоить людей активистов СЕПГ жестоко избивали. Около 10 часов собравшиеся у Дома правительства манифестанты начали уничтожать все межсекторальные указатели, транспаранты СЕПГ. Были подожжены киоски и участок народной полиции. Оружие, униформа и сейф оттуда были переданы демонстрантами в Западный Берлин. Опять были разгромлены несколько машин с репродукторами, а сидевшие в них активисты СЕПГ были тяжело ранены.
В 10 часов 30 минут все высшее руководство ГДР было вывезено из здания ЦК СЕПГ в штаб-квартиру советских войск в берлинский район Карлсхорст (именно там 9 мая 1945 года был подписан акт о капитуляции гитлеровской Германии). В 11 часов демонстранты сорвали с Бранденбургских ворот красный флаг (он развевался там с 1945 года, как символ победы СССР во Второй мировой войне) и сожгли его. Характерно, что сначала участники волнений пытались не провоцировать советские власти. Даже когда демонстранты утром шли по улице Унтер-ден-Линден мимо посольства СССР, они свернули транспаранты и прекратили выкрикивать антиправительственные лозунги.
В 11 часов в Берлине было прервано железнодорожное городское сообщение, а с 12 часов остановился весь транспорт[267]. На стадионе имени Вальтера Ульбрихта состоялся массовый антиправительственный митинг, в котором приняли участие более 15 тысяч человек.
Но основной центр событий по-прежнему был возле Дома правительства. Во дворе стояли созванные на контрдемонстрацию сотрудники госаппарата и члены ССНМ. Их и демонстрантов еще разделяла тройная цепь народной полиции, удерживавшая пятачок 50 на 50 метров. В полицейских летели камни с находившихся неподалеку руин разрушенных во время войны зданий. Полицейские держались мужественно и никто из них не перешел на сторону восставших, хотя их постоянно призывали к этому: «Сбрасывайте русскую форму и присоединяйтесь к нам!»
К полудню в осаде находились помимо Дома правительства здание ЦК СЕПГ, полицай-президиум, городской телеграф и штаб-квартира профсоюзов[268]. Народная полиция не применяла оружие даже для защиты собственной штаб-квартиры. Когда в полицай-президиум полетели первые камни, командир охранявшего здание взвода попросил со ссылкой на единодушное мнение личного состава разрешения у начальства оттеснить провокаторов. Но приказа применить хотя бы дубинки получено не было. Однако, когда демонстранты подожгли несколько машин, охранный взвод по собственной инициативе выбежал из здания и начал обрабатывать манифестантов дубинками. Офицеры полиции все время кричали: «Не стрелять!» В этих условиях стал сказываться численный перевес нападавших (у которых тоже были дубинки и арматура), и полицейских опять оттеснили к зданию полицай-президиума. Раненых полицейских зверски избивали ногами, но приказа применить оружие все еще не было.
Примерно в 10.30 в Берлине пошел сильный дождь, и демонстранты, находившиеся у Дома правительства, рассеялись. Но уже через полчаса они снова громили полицейский участок Колумбусхаус, который был объят пламенем. После 11 часов утра (когда уже было разгромлено несколько полицейских участков) народная полиция наконец-то получила разрешение применять оружие, но только в случае нападения на участки. При этом предписывалось в любом случае сначала давать предупредительные выстрелы в воздух. Трое избитых и раненых полицейских из Колумбусхауса смогли укрыться в советском посольстве.
К полудню в Берлине были разгромлены несколько магазинов и кинотеатров. Группы молодежи (в основном из Западного Берлина), вооруженные кастетами и дубинками, заставляли частных торговцев закрывать магазины. Попытка бастующих остановить городскую электростанцию Клингенберг и обесточить город была сорвана: коллектив электростанции к беспорядкам не присоединился и выставил пикеты вокруг предприятия. Отпор демонстрантам дали и рабочие газораспределительной сети немецкой столицы.
Между тем, среди митингующих у Дома правительства уже открыто появились американские офицеры, подбадривавшие «борцов с тоталитаризмом». Были видны и машины с номерами западных военных миссий (формально Берлин по-прежнему находился под четырехсторонним управлением, и военнослужащие СССР, США, Великобритании и Франции могли свободно передвигаться по всему городу). Народная полиция наблюдала, как американцы ездят по центральным улицам Восточного Берлина и делают какие-то пометки. Ободренные такой явной поддержкой, демонстранты, наконец, смели кордоны народной полиции (она по-прежнему не стреляла) и ворвались в Дом правительства, где учинили погром. На улицах Берлина стали появляться баррикады. На площади Потсдамерплатц недалеко от Дома правительства и на самой границе с Западным Берлином протестующие вступили в перестрелку с полицией и обезоружили семь ее сотрудников. В толпах демонстрантов все громче стали звучать антисоветские лозунги (например: «Мы хотим хлеба и убить всех русских»; по-немецки этот лозунг рифмуется). На Унтер-ден-Линден был избит советский гражданин, у которого к тому же отняли чемодан.
17 июня в 12 часов 25 минут полковник Фадейкин отослал в Москву написанное от руки донесение: у него явно не хватало времени. Он в драматических тонах описывал ситуацию в городе, видимо, еще не зная, что через пять минут советские войска под командованием Соколовского приступят к восстановлению в Берлине общественного порядка (к Потсдамерплатц советские танки осторожно стали продвигаться уже после 10 часов, когда возникла угроза Дому правительства). Формально СССР, как оккупирующая держава, имел все права на применение силы в случае возникновения волнений на территории ГДР (такие же права, кстати, имели и западные державы на территории ФРГ). В течение дня 17 июня в Берлин были стянуты полицейские подкрепления из Потсдама, Франкфурта-на-Одере (там ели смогли собрать достаточное количество пистолетов для 70 человек, причем для этого пришлось разобрать несколько пистолетов на запчасти) и других городов (около двух тысяч человек) и примерно столько же военнослужащих казарменной полиции. Более 3600 народных и казарменных полицейских стали брать под контроль границу с Западным Берлином. Согласно плану советского командования именно немцы должны были охранять секторальную границу. Ведь с американской стороны к ней уже были подведены танки, и если бы навстречу им выехали Т-34 и ИС, достаточно было небольшой провокации (например, специалистов из «группы борьбы против бесчеловечности»), чтобы началась третья мировая война.
Еще в 10 часов утра партактив берлинской организации СЕПГ, ССНМ и ОСНП был брошен на предприятия, чтобы предотвратить забастовки. В ряде случаев это действительно удалось, однако все, кто хотел, к 10 часам утра уже были на улице. А вот снова собрать в одном месте активистов было гораздо сложнее, и город фактически оказался без твердого руководства.
В этих условиях реальная власть в столице ГДР перешла к Семенову и командующему Группой советских оккупационных войск в Германии Гречко (они почти каждый час докладывали в Москву о ситуации), и советские войска получили приказ навести порядок. Когда колонны советских танков (всего в Берлине и его окрестностях 17 июня находилось около 600 машин) двинулись к Дому правительства, чтобы освободить здание, демонстранты повели себя (в отличие от раннего утра того же дня) явно вызывающе. Фадейкин отмечал, что среди протестующих все больше распространялись слухи: если русские применят силу, то в Восточный Берлин сразу войдут американские танки. В советских танкистов полетели камни, позднее раздались выстрелы из захваченного у народной полиции стрелкового оружия. Некоторые демонстранты, явно куражась, взбирались на советские танки и пытались повредить их антенны. На Унтер-ден-Линден советские патрули были обстреляны и открыли ответный огонь.
