Михаил Делягин - Россия для россиян
Конечно, я говорю не о наших руководителях— мы знаем их уровень и не питаем в их отношении никаких иллюзий, — но об общем разочаровании в Западе. Если еще недавно мы вслед за Бродским удивлялись, что по-английски можно сказать глупость, то сейчас россияне все чаще удивляются, что по-английски ее можно не сказать — по крайней мере, по вопросам, связанным с Россией. Возможно, уважаемые господа послы говорили здесь по-русски и по этой причине тоже.
Системных проблем у Запада две, и они тесно связаны.
Прежде всего, наша страна уступила Западу глобальное лидерство, усомнившись в своей правоте, — я подчеркиваю это: не из-за своей слабости, а из-за сомнения в своей правоте, что в принципе недоступно для прагматичного западного понимания, но вполне естественно для нашего, — и предоставила ему в монопольное использование функции глобального полицейского и глобального регулятора рынков, которые раньше исполнялись нами совместно, хотя и в борьбе.
Но глобальный полицейский не может быть одновременно и коммерсантом, а регулятор рынка неэффективен, если он является ключевым участником этого рынка!
Когда права человека превращаются в простой инструмент обеспечения коммерческих интересов, это дискредитирует не только коммерческие интересы, но и само понятие прав человека.
Отсюда вторая проблема: под сурдинку разговоров о де: мократии и глобализации сложился мировой порядок, в котором две трети человечества лишены возможности развития.
Глобальная реклама насаждает западные стандарты потребления в мире, все большая часть которого лишается глобальными монополиями, ведущими эту рекламу, возможности достижения этих стандартов.
Это создает колоссальную и растушую напряженность. Это главное противоречие современного мира: оно определяет все его развитие, в том числе во многом — и отношения России и Запада, включая чисто экономические отношения.
Эти проблемы существуют со стороны Запада, но и себя грех забывать.
Главное содержание 15 лет российских реформ — неуклонное и последовательное освобождение правящей бюрократии от всякой ответственности перед кем бы то ни было и от всякого контроля, в том числе и со стороны российского общества.
Полное освобождение российской бюрократии, полная ее эмансипация от российского общества достигнута.
Результат этой бюрократической революции — формирование качественно новой системы, в которой коммерческие олигархи, то есть бизнесмены, добывавшие деньги при помощи грабежа государства, заменены олигархами силовыми. Они находятся в значительной степени внутри государства, контролируют многие его структуры и добывают деньги за счет грабежа при помощи этих государственных структур общества, в том числе и бизнеса. Распространенное мнение, что главным регулятором российской экономики является Генпрокуратура, представляется не очень сильным преувеличением.
Вообще говоря, укрепление рубля недопустимо потому, что оно подрывает единственные либеральные ценности, доступные путинской бюрократии, — покупательные способности доллара и евро.
Конечно, экономическое сотрудничество с Западом будет развиваться, но есть три системные сложности, которые мы, я надеюсь, будем успешно решать. Боюсь, правда, что решать их мы будем в ходе изменения всего мирового порядка из-за ослабления глобального монополизма, вызванного сменой господствующего технологического базиса, — а такие изменения редко бывают прогнозируемыми и часто — весьма болезненными.
Первая проблема заключается в том, что российский частный бизнес помещен в настоящее время между молотом и наковальней. С одной стороны, идет огосударствление, причем не только в явной и открытой, но и в скрытой, неофициальной, теневой форме.
С другой стороны, идет экспансия международного бизнеса, в первую очередь западного. Причина — не столько относительное благополучие России, сколько то, что административное давление на западный бизнес на порядок слабее, чем на российский.
И одна и та же компания, один и тот же завод может быть убыточной в собственности российского предпринимателя и баснословно прибыльной в собственности западного предпринимателя — просто потому, что западные правительства защищают своих бизнесменов, и им приходится платить на порядок меньше взяток, чем российским бизнесменам.
Экспансия иностранного бизнеса не безобидна. Великая Октябрьская социалистическая революция случилась, напомню, в том числе и потому, что 70 % ключевых отраслей промышленности принадлежало иностранным инвесторам, — и, когда грянул гром, они, вместо того, чтобы лечь с пулеметом перед заводоуправлением, преспокойно списали потери на убытки и уехали заниматься бизнесом в более фешенебельные места.
Вторая проблема отношений России с Западом заключается в концепции так называемого «конструктивного изоляционизма», по-видимому, возобладавшего в нашем руководстве. Ее можно кратко определить примерно так: «Мы будем делать, что хотим, а вы это будете терпеть».
Эта концепция не только чрезмерно усугубляет культурные барьеры и вызывает взаимные подозрения, разочарования и обвинения. Есть опасения, что она чревата третьей приватизацией или, если угодно, третьим переделом собственности, в ходе которого российская правящая бюрократия будет захватывать собственность и, самое главное, недра России не прямо, а выступая в виде западных компаний, используя репутацию Запада и международное право для прикрытия захвата собственности. При этом значительную часть контроля за российскими ресурсами придется отдавать Западу в качестве «платы за прикрытие» и вообще согласия на эту операцию.
Хочу предостеречь: в случае прямого владения Запад не удержит российские ресурсы просто потому, что, лишенная прибылей от их использования, Россия не сможет существовать. Она не может долго жить в полупридушенном состоянии и либо разрушится — и тогда эти ресурсы будут отобраны другими участниками глобальной конкуренции, в частности, Китаем, — либо начнет восстанавливаться и тогда вернет себе эти ресурсы сама. И будет очень горько, если при этом придется вырывать их из рук наших цивилизованных западных партнеров, поневоле обижая их.
Третья проблема отношений России и Запада заключается в том, что модернизация России требует ее выхода на высокотехнологичный уровень. А повышение степени обработки экспортной продукции «при прочих равных условиях» отнимает эту добавленную стоимость у ее современных производителей, то есть в первую очередь у Запада.
Выход России на высокотехнологичные деньги лишит Запад колоссальных денег, и вопрос о том, будет ли компенсироваться этот ущерб, — а я верю, что он так или иначе, в какой-то степени и через какое-то время будет компенсирован, и западная цивилизация, воспрявшая на костях моей страны, полностью не погибнет — остается открытым. А модернизация России все плотнее встает в повестку дня.
Политическая и экономическая система, создаваемая в нашей стране, при всей своей грубости и несовершенстве является вполне адекватным инструментом авторитарной модернизации, — а другой в России, при ее сегодняшнем и завтрашнем состоянии, не может и быть.
Конечно, сегодня этот инструмент используется в ненадлежащих целях — для обогащения и административного удовлетворения отдельных создающих его деятелей, и в целом это напоминает попытку вывинчивания шурупа при помощи, например, молотка.
Но я верю в демократию, то есть в практическое воплощение интересов и воли народов, и, соответственно, верю в то, что создаваемый сегодня инструмент авторитарной модернизации России уже через несколько лет начнет эффективно использоваться по прямому назначению.
И пути решения проблем, порождаемых нашим возрождением в отношениях с Западом, надо начинать искать уже сейчас, так как опоздание может привести к негативным последствиям как для нас, так и, в первую очередь, для наших уважаемых партнеров.
Приложения
Приложение 1
Одна из тайн российского государства — подробная структура вопросов, которые задают граждане его руководителю в своих письмах и при подготовке якобы доступных для всех телемостов.
Причина проста: эти вопросы, раскрывая то, что действительно волнует активную и лояльную к президенту часть российского общества (ибо нелояльные, как правило, вопросов не задают), лучше любого социологического исследования дают картину состояния общества и наиболее болезненных для него проблем.
В этом отношении «Яндекс» — возможно, сам того не ведая, — совершил подвиг демократии, позволив гражданам России не просто задавать Путину вопросы и голосовать за них, но и видеть результат.
