Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006
Это и есть главный ужас нынешней российской ситуации. Потому что ситуация эта такова:
наш консенсус – гедонизм;
наш мейнстрим – криминал;
наше социальное качество жизни – регресс.
Вот что такое нынешняя Россия.
Уже только слепой не видит, что либеральные реформы, которые проводятся все эти годы, ослабляют общество. Но одновременно идет постоянный разговор об укреплении государства. Ослаблять общество и укреплять государство – это, простите, явная шизофрения. На фоне которой реальное содержание жизни, реальный вектор процесса определяют вот эти три понятия: гедонизм, криминал, регресс.
У нас возник чуть ли не поголовный социальный консенсус в том, что все хотят "оттянуться". Одни – на задворках дома поллитровкой плохой водки, другие – в Куршавеле. У нас чуть не полстраны ворует: один – трубу с завода, другой – миллиарды с нефтяного месторождения. А общее социальное, экономическое, политическое качество, всем этим порождаемое, – деградация, регресс.
Но в регрессе первыми гибнут наиболее сложные системы – это закон. Они же не в вакууме работают и воспроизводятся, а в таком вот общем регрессивно-деградационном контексте. Гибнут сложные системы в военно-промышленном комплексе, в науке – везде, где они еще остаются. Гедонизм, воровство, деградация – это наша сегодняшняя жизнь, это три кита, на которых она развертывается.
Можно ли эти тенденции всерьез, по большому счету, повернуть? Кто знает… Но, даже если в принципе можно, возникает вопрос: что это будет означать социально-психологически?
Поясню на житейском примере.
Был я недавно в одной очень милой компании, приехал с опозданием, народ уже чуть-чуть "принял" и на меня наскочил с вопросами: давай объясняй, что у нас в России происходит. Я начал отбиваться, и возник у нас вполне конструктивный спор.
Собеседник мой, из старой советской очень порядочной семьи, не вор, не слишком преуспевающий, но и не нищий, говорит: "Мне вся эта идеология не нужна. Когда у меня сын спрашивает, что такое патриотизм, я ему отвечаю: "Ну, вот, моя семья"".
Затем собеседник добавляет: "А у меня сегодня день рождения!" Я ему: "Давай выпьем за твою маму". "Да, – говорит, – давай, это прекрасная женщина, настоящий человек своего времени".
Я тогда спрашиваю: "Какого времени? Ты мне только что сказал, что тебе не идеология нужна, а семья. Но семья – это не звериный прайд, у тебя же не кошечки, у тебя дети. Ты должен им про бабушку рассказать, а как ты будешь рассказывать про бабушку и не рассказывать про время и страну? Ты не можешь не дать им свою оценку. Что ты им скажешь: моя мама героически защищала великую державу или моя мама холуйски служила преступному коммунистическому режиму? Какое время, какая страна, такая и мама".
Он возражает: "Нет, при чем здесь идеология, мы и наши родители были просто честные профессионалы"… Я спрашиваю: "Что значит – профессионалы? В армии какие профессионалы, они что – профессионалы-убийцы? Значит, как минимум, эти наши родители-профессионалы служили Родине. А почему они признали эту идеологию, а не боролись с ней? А потому, что страна ее признала, народ признал. И вы, и ваши родители в это верили. Я это хорошо знаю по своему деду, военному профессионалу, который перешел к красным".
И я сам в это тоже верю. Верю, что моя страна, мой народ, который это выбрал, нашел в нем свою правду. А если страна и народ – быдло, если проект, который они выбрали и за который проливали кровь,- мерзость, а 70 лет истории страны – мрачная ахинея, то травма в социальном сознании будет бесконечна и неизлечима.
Сознание, раненное тезисом об исторической ошибке и черной пропасти глубиной в 70 лет, нельзя собрать. Если "народное быдло" совершило такую ошибку, его потомкам бороться и умирать не за что. Человек с таким сознанием изначально психологически травмирован и подавлен. Но травма не только не залечивается, эту рану последовательно расширяют и углубляют. Вот мы и имеем подавленный, депрессивно-червивый патриотизм. Вот та наша "идеология", которой сейчас брошен вызов и которая должна на него отвечать и бороться.
А как она будет бороться в нынешнем качестве, когда с той стороны герой, который бросает вызов,- убежденный в своей идеологической и исторической правоте "бандеровец", а с другой стороны герой – гнилой, вороватый, пропитанный гедонизмом крепыш? Итог ясен: если здесь, у нас, не изменится герой – бороться нельзя и просто бесполезно.
Но проблема не только в этом. Проблема еще и в том, что у "антикоммунистического" элитного консенсуса, который крушил КПСС и разваливал Советский Союз, есть своя логика развития (рис. 8). Либеральная элитная группа, которая его возглавила на первом этапе, свою идеологическую игру проиграла и неумолимо сходит со сцены. Центристская группа, которая пришла во власть после Ельцина, свою игру также бездарно проигрывает. Все активнее при этом – националисты, а на горизонте, "в очереди", маячат православные фундаменталисты.
А потом кто будет? Фашисты? Вот так у нас все движется. Почему? Да потому, что вся элита загнана в рамки "антикоммунистического консенсуса". Но все они – "люди своего времени". И каждый раз на вопрос "Какого времени?" они отвечают разного рода невнятицей: "Бэ, мэ…".
А что они могут ответить? Что они – люди времени "коммунистического консенсуса"? Времени "безумного издевательства над русским народом"? Ведь для них, сегодняшних, то время плохое. Но тогда и герой плохой, и они сами плохие. Они же не в эмиграции сидели и не в подполье, они же на должностях были. Значит, они, просто по определению, такие плохие, что хуже некуда.
И ничего у нас не будет до тех пор, пока эта разномастная элита "антикоммунистического консенсуса" не уберет сама себя с исторической сцены. Но… что появится вместо нее на этой исторической сцене? Где контрэлита, которая ее заменит? В идеологически дохлой зюгановской КПРФ? В растущих, как грибы, исламских структурах? Вот это и есть основной вопрос. Если ничего другого не появится, то и такой, уродливой, России не будет. Вообще никакой не будет!
То есть перед всеми, кто мыслит ситуацию политически, опять встает, как в 1991 году, очень острый и болезненный выбор. Выбор такой: Россия, но не твоя, не такая, о которой ты мечтаешь, или государственный распад и вообще никакой страны, плюс суррогат "своего", наживка на крючок в виде какой-нибудь "московской республики".
В 1991 году я свой выбор сделал. Я понял, что если СССР сохранить не удается, если мне сейчас подарят вместе с Горбачевым ССГ, то есть рыхлую конфедерацию Содружества суверенных государств, где получат суверенитет и Татария, и Башкирия, и все республики Северного Кавказа, то лучше "национальная" усеченная, уродливая страна, чем диффузный распад всего государственного пространства. Лучше такая Россия, которая еще сохранит шансы стать другой и сильной.
Прошло 13 лет. И по-прежнему хочется, чтобы Российское государство было и твое, и сильное. И потому хочется изо всех сил его поддержать. Но проблема-то в том, что гнилое не может быть сильным. А оно чем дальше, тем больше гниет. И силы в нем быть не может, потому что нет силы без правды.
Вот в чем наша трагедия! Она, прежде всего, в том, что попытки опереться на гнилое, бесперспективное и слабое – это и есть тот самый "ликвидком", о котором я не раз говорил в этом зале. Со всеми его уже названными составляющими: гедонизм, системный криминал и регресс.
Какова в этом процессе роль – и, конечно же, вина – Путина?
Путин, во-первых, не может переломить эти тенденции. Во-вторых, не будучи способными их переломить, Путин и его команда в этом потоке барахтаются и как-то плывут.
В-третьих, подчиняясь этому потоку, Путин в нем действует. Он, как политик, бездействовать не может. Не создавая альтернативного потока, то есть "плывя по течению", он востребует (и тем самым легализует) и воспроизводит этот поток. Образно говоря, он показывает: "Я в этом потоке плыву быстрее всех".
В-четвертых, если Путин заявляет о решимости поплыть против течения, если он пытается риторически этому регрессивному потоку сопротивляться, он лишь активизирует врага. Потому что без достаточного реального ресурса (условно – "боеспособных дивизий") такое риторическое сопротивление – лишь бессмысленные и опасные провокации.
Что делать?
Возвращайте в боеспособное состояние армию, стройте ее заново. Возвращайте к нормальному современному уровню военно-промыш-ленный комплекс. Делайте ставку на высокие технологии, на новую науку, на лучшее образование. Стройте новую страну!
Если даже одновременно с такими действиями будет создаваться и "призакрываться" новый "железный занавес", многие люди и это примут. Но просто так демонстрировать разного рода риторику, осуждать антидемократизм украинских и иракских выборов, а в то же самое время своей практической политикой шоковых либеральных реформ фактически разрушать и массовую социальную опору власти, и последние российские боеспособные дивизии – это явно что-то не то.
