С Кара-Мурза - В поисках потерянного разума, или Антимиф-2
К примеру, недавно с большим интересом прочитал сериал А. Поснякова «Новгородская сага». Очередной «засланец» из наших дней попадает в Новгород. Деспот и самодур Иван IV строит козни, пытаясь задушить на корню северную цитадель русской демократии. Свободные, предприимчивые и демократичные новгородцы стойко борются с тоталитарным режимом московского княжества, насаждающего рабство и тупую покорность. Герой, пользуясь имеющейся у него информацией из будущего, жестко пресекает поползновения царя Ивана, громит его армию, проводит демократические реформы, развивает торговлю, ремесла и корабельное дело. Кончается тем, что именно новгородцы первыми добираются до индейского золота в Новом Свете. В общем -вперед в Европу. Невдомек автору, что Иван Грозный расширял пределы державы, опираясь на собственные (крайне скудные) ресурсы. А Новгород в эти времена получал основные доходы отнюдь не от торговли, а от пиратства (ушкуйники), ограбления стоящих на реках городов и малых народов российского севера. По этой причине он просто осточертел всем окружающим. Вполне естественно, что с Северной Демократией пришлось покончить. Кстати, следом за Новгородом вскоре последовали и другие города, так или иначе причастные к Ганзейскому Союзу. Сама Ганза (о некоторой принадлежности Новгорода к которой нам любят сообщать с таким придыханием, мол, чуть ли не тогдашний ЕС) была довольно бестолковым образованием, обязанным своим появлением расцвету феодальной вольницы на Балтике. То есть, купцы не могли возить свои товары ни по земле, ни по воде. Везде сидели вольные бароны и трясли торговые караваны. Эти же бароны пиратствовали на море. Вот и пришлось купцам прибрежных городов объединяться. Объединение было хилое, постоянно раздираемое внутренними склоками. Население ганзейских городов было небольшое, не превышало 20 тысяч человек на один город. Сам балтийский рынок тоже был мелким, основные обороты европейская торговля делала совсем на других морях. Дело кончилось тем, что на Балтике появились эскадры уже сложившихся к тому времени полноценных держав (Англии, Голландии, Швеции и т.д.) и быстро всех построили, от «великой и могучей» Ганзы остались одни воспоминания. Погрязшие в меркантильных феодальных раздорах немцы и пикнуть не смогли. Ситуация изменилась только во времена Бисмарка. То есть, Иван IV просто немного опередил время в переходе к абсолютизму, при котором существование всяких там вольных городов не предусматривалось по определению.
Другой автор альтернативной истории на базе синтеза ливонского ордена и того же Новгорода недавно сваял на северо-западе России явно химерическое (на мой взгляд) государство. И оно, опять же, на «ура» вошло в цивилизованную Европу, отряхнув со своих ног прах всяческой азиатчины и исконного российского рабства. И далась авторам эта Европа! И далась им эта демократия! И откуда вообще возник стереотип о «исконном» российском рабстве?
Возникновение этого мифа обычно связывают с нашумевшими трудами иностранных вояжеров, вроде барона Герберштейна и маркиза де Кюстина. По моему мнению, это явное недоразумение. Не спорю, в работах упомянутых авторов «извечное российское рабство» и любовь к оному упоминаются чуть ли не на каждой странице. Но вот откуда они почерпнули эту установку? Боюсь, что одной «природной ненавистью» авторов к России и русским странную убежденность в рабской сущности русского народа не объяснить.
Попробуем разобраться подробнее.
Барон Сигизмунд Герберштейн - австрийский дворянин -дважды (в 1517 и 1526 г.г.) посетил Россию в царствование Василия III, выполняя дипломатические миссии. По результатам своих наблюдений написал книгу «Записки о московитских делах». Там были такие строки: «Все они называют себя холопами, то есть рабами государя. Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, чем в свободе», «Властью, которую он применяет по отношению к своим подданным, он легко превосходит всех монархов всего мира. И он докончил также то, что начал его отец, а именно отнял у всех князей и других властелинов все их города и укрепления. Во всяком случае, даже родным своим братьям он не поручает крепостей, не доверяя и им. Всех одинаково он гнетет жестоким рабством, так что, если он прикажет кому-нибудь быть при его дворе или идти на войну, или править какое-нибудь посольство, тот вынужден исполнять все это на свой счет». Понятно, что для представителя правящего сословия «лоскутной» Европы, еще не вступившей в эпоху абсолютизма, российские порядки казались дикими. Власть императора Максимилиана была, в общем-то, номинальной. В Германии сплошная чересполосица, все владетельные синьоры считали себя пупами земли, а королей, в лучшем случае, первыми среди равных. А тут на тебе: «отнял у всех князей и других властелинов все их города и укрепления». Ужас! Заставляет вассалов выполнять государственные обязанности ЗА СВОЙ СЧЕТ! Кошмар! А вассалы, вместо того чтобы устроить хороший бунт, славят своего сюзерена. Маркиз Астольф де Кюстин - убежденный роялист и гомосексуалист в одном флаконе, побывал в России во времена Николая I. Впечатления об этой поездке он изложил в книге «Россия в 1839 году». Кроме описаний типов задниц русских ямщиков и императорского двора, маркиз оставил подробнейшие (по утверждениям прогрессивной либеральной общественности) описания нравов, обычаев, порядков и политической жизни России и русских. Книга сразу стала на Западе бестселлером, выдержала около сотни изданий и была переведена практически на все европейские языки. Похоже, что российское турне сильно разочаровало французского гея: «Россия, думается мне, единственная страна, где люди не имеют понятия об истинном счастье». Маркиз умудрился заклеймить в России все: начиная от пейзажей и березок и кончая высшим истеблишментом.
Интересно другое: как он за довольно короткое время, не владея русским языком, сумел у нас столько разглядеть и понять? Ответ прост и содержится в самой книге. Большую часть своих «наблюдений» автор вынес из приватных бесед с неким русским аристократом (дипломатом и литератором князем П. Б. Козловским). Упомянутый господин видно не слишком стеснялся в своих оценках российской жизни. Барон Герберштейн в свое время тоже практически нигде не был кроме Москвы, зато вдоволь пообщался с князем И. М. Воротынским. То есть, варяжские гости вовсе не измышляли сами никаких русофобских злопыханий. Они честно и скрупулезно пересказали своим европейским читателям мнение высокопоставленных российских либералов о России, вообще, и о русском народе, в частности. Так и представляешь себе, как тогдашние либеральные интеллигенты плачутся в жилетку заезжему иностранцу и взахлеб рассказывают ему о деспотичной российской власти, подлом народе, полном отсутствии прав и свобод. А иностранец сочувственно кивает. Потом они вместе начинают вспоминать и смаковать прелести европейского сервиса: чистые гостиницы без клопов, ровные дороги, фешенебельные курорты и шикарных куртизанок. Впрочем, насчет куртизанок я видимо загнул. Не та сексуальная ориентация была у маркиза.
Или вот возьмем книгу Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме», довольно известную в кругах людей интересующихся российской историей. Пайпс претендует на объективность. Согласен, это действительно не маркиз де Кюстин. На книгу Пайпса сейчас частенько ссылаются. Причем в равной мере и патриоты и либералы. Первые - потому что Пайпс разоблачает несколько ходовых антироссийских мифов, а вторые - потому что и патриотическим мифам достается ничуть не меньше. То есть, вроде бы баланс соблюден и объективность торжествует. Но так ли это? По мнению Пайпса, основной проблемой (и тормозом для развития) России испокон веков являлось вотчинное государственное устройство. Линия преемственности ведется со времен Рюрика (норманнист, сами понимаете). Сметливые жители Скандинавии оседлали важный торговый маршрут, в ключевых точках построили города. То есть, это было что-то вроде аналога ост-индийской Кампании. Чисто коммерческое предприятие. Местным же славянским населением варяги интересовались только как объектом получения дани (меха, рабы), а главной их заботой было провести очередной караван с награбленным добром в Константинополь. Российское государство изначально было ущербным. Славяне жили в дикости, да и сами варяги недалеко от них ушли. Умных европейских книжек не читали, поэтому кроили государственность на глазок. Даже до наследования уделов по линии старшего сына и выделения неделимого майората не додумались. Отсюда бесконечное дробление собственности и связанные с этим коллизии. И с религией явно промахнулись. Нет чтобы выбрать продвинутую римскую версию христианства, так остановились на православии. Но главное, как я уже сказал, это вотчинное устройство. Князья рассматривали свои уделы как свою собственность. Со всеми полями, реками, лесами, городами и людьми, эту местность населяющими. И соответственно являлись в своем владении единственными полноправными, хозяйственными субъектами. А прочие в лучшем случае арендаторами. Дальше, больше. Московские князья (все сплошь махровые коллаборационисты) удачно продали свои услуги по гарантированному сбору дани в пользу Орды. В смысле, в выколачивании дани у русских князей уже был немалый опыт. Но московские князья первыми освоили продвинутые фискальную и налоговые системы, заимствованные у монголов. И особым альтруизмом они не страдали. Трясли всех по полной программе и не стеснялись в случае необходимости привлекать к карательным акциям ордынские подразделения. А самое главное - непомерная жадность. Видимо наследственная, раз у всех московских правителей проявлялась. Так и норовили отнять у окружающих владетелей их вотчины и присоединить их к своей. И татары им в этом помогали. Отняв, принимали меры против появления возможных конкурентов. До самых указов Екатерины II в России вообще никто не имел никакой частной собственности. Все принадлежало только царю. И помещики, и монастыри, и крестьяне, и все прочие только временно пользовались землями, недрами и другими угодьями. В любой момент царь мог у них все это отнять и передать другим. Что, кстати, постоянно и делалось. Например, XVI в. более трех четвертей подмосковных поместий переменили своих владельцев в течение 20 лет. Причем, земли давались не просто так, а с разбором. Подальше от родни. У самых крупных бояр никогда не допускалось создание единого владения. Земли-то у них могло быть и много, но вся она была лоскутками разбросана по бескрайним российским просторам. Разве можно накопить власть и капитал в таких нечеловеческих условиях? То ли дело в Европе, там король был только первым среди равных. Следовательно, субъектность была на уровне. Для выяснения отношений между субъектами появлялись суды, а там и до прав человека уже недалеко. А еще московские цари все поголовно были садистами. Как они обращались с правящими сословиями, это ведь просто спектакль ужасов какой-то. Денег почти никому не платили, а дело делать требовали за свой счет. Боярина и генерала так же нещадно лупили кнутом, как последнего крепостного. Насильно учиться заставляли. В поместьях сидеть не давали, службой напрягали. А служба была тяжелая. Были даже предписания, запрещающие помещикам отдаваться в холопы, чтобы под этим соусом улизнуть от службы не могли. Собственность была нестабильна. Сегодня она у тебя есть, а завтра уже нет. К примеру, царь Петр взял да и секвестировал церковные земли. В Европе была бы большая заваруха, а в России никто и не пикнул. Чтобы воеводы, назначенные на хлебные должности в Сибирь, не превосходили некоего считавшегося разумным порога вымогательства, правительство выставляло на ведущих из Сибири к Москве трактах заставы, которые обыскивали возвращавшихся воевод и их семейства и отбирали у них излишки. Чтобы уйти от этого, лукавые воеводы, как тати ночные, возвращались домой окольными путями. Дворяне, которых постоянно держали в черном теле, с отчаяния были вынуждены заниматься всякими неблагородными делами, например, торговлей. Кстати, в России торговлей занимались практически все: начиная от самого царя и кончая последним крепостным. Такой торгашеской страны история, видимо, еще не знала. Причина ясна, даже в 1900 году российский крестьянин только 30-50% средств к своему существованию получал за счет обработки земли. Остальную часть составляли кустарное производство, отхожие промыслы, бортничество, охота и прочие подобные вещи. Сами понимаете, сельскохозяйственный сезон в России короткий. Не сидеть же без дела большую часть года. Вот и крутились люди как могли. Помещики тоже дураками не были и этому делу не препятствовали. Брали оброк, а как ты его добудешь твое дело. Дело даже до крепостных миллионеров доходило. А сколько от московской власти купечество натерпелось. Чуть составил приличный капитал, так тебя сразу зовут в Москву в «гости». В смысле, официально назначают «гостем». От этой чести купечество бегало, как от огня. Навалят столько обязанностей, что мало не покажется: казну кредитовать, налоги собирать, таможенные функции выполнять, экспертизы товаров проводить и так далее. Так и разориться недолго. А только найдет купец выгодный товар для международной торговли, так сразу на него накладывается государственная монополия. Вот и строй капитализм в таких условиях. Московские цари вообще были большими мастерами по перекладыванию управленческих расходов на чужие плечи. Весь штат центрального административного аппарата в конце XVII в. насчитывал (исключая писцов) около 2 тысяч человек. Более половины чиновников из этого числа служили в четырех главных приказах - Поместном, двух приказах, ведавших правительственными доходами (Приказе Большого Дворца и Приказе Большой Казны), и в Разряде. Российские правительства были вечно стеснены в деньгах и предпочитали тратить все наличные средства на армию. При Петре I на управление в России, которая уже тогда была самым пространным государством мира, уходило 135-140 тыс. рублей в год, т.е. от 3% до 4% национального бюджета. Насколько скудна была эта сумма, можно понять из следующего примера. Порядок, царивший в Ливонии, которую Петр отвоевал у Швеции, произвел на него такое сильное впечатление, что в 1718 г. он велел произвести исследование тамошней административной системы. Исследование показало, что шведское правительство расходовало на управление провинцией размером тысяч в 50 кв. км столько же денег, сколько российское выделяло на управление всей империей площадью свыше 15 миллионов кв. км. Не пытаясь совершить невозможное и скопировать шведские методы, Петр разрушил систему управления в Ливонии. А надо было вводить цивилизованные методы управления. С наемной региональной администрацией, судами, прокурорами, адвокатами и полицией. Деньги бы нашлись, надо было только отказаться от политики милитаризма, которая и проглатывала практически все государственные доходы. Ведь России никто не угрожал. Кто по доброй воле полезет в этот лесной медвежий угол, и что там, собственно, можно взять? Для охраны имеющейся территории требовались незначительные средства. Но русские постоянно норовили залезть к соседям. Отсюда и конфликты. Одной из причин этого являлся экстенсивный характер земледелия. То есть, вместо поднятия урожайности легче было ввести в оборот новые земельные площади. Поэтому и постоянные захватнические войны. Досталось от московских самодержцев и церкви. В отличие от Европы, где церковь играла значительную роль и временами диктовала свою волю королям, в России она постепенно была сведена до «министерства по делам религии» при короне. Полностью продалась самодержавию, жила только его милостями и во всем поддерживала власти. Были, разумеется, в церкви и приличные люди (раскольники, ересь жидовствующих), но с ними жестоко расправлялись. Не лучше дело обстояло и с чиновниками, которые увеличились в числе после петровских реформ. Возможности для карьерного роста у них были отвратительные. Начинать карьеру приходилось с самого низшего чина (независимо от происхождения и образования), а новый чин можно было получить только при наличии соответствующей вакансии (должности). Иногда даже экзамены на получения чина вводили. Похожая ситуация была и в армии. А вот с крестьянами и ремесленниками царская власть обращалась неоправданно мягко. Крепостные крестьяне одно время даже имели наглость жить лучше, чем их европейские коллеги. Лучше питались и имели лучшее жилье. Корона им во всем потакала, и давала немалые преференции. Русский крестьянин был очень хитер, изворотлив и не допускал вмешательства в свою сферу деятельности. Прижать его было очень трудно из-за высокой мобильности. Россия страна большая, чуть надавишь и он уже у соседнего помещика, или на Дону с казаками, или вообще за Уралом. Бывали случаи (например, после захвата Казани и Астрахани), когда из некоторых губерний сбегала половина населения. Как при такой текучести кадров наладить нормальное капиталистическое производство? Для него ведь требуется избыток дешевой рабочей силы.
