Игорь Пыхалов - СССР без Сталина: Путь к катастрофе
На основе данных III съездам дополнительных полномочий Председателю Верховного Совета РСФСР мы требуем незамедлительной отмены незаконного решения Ленсовета».[425]
Но требовать от Ельцина «отмены незаконного решения Ленсовета» было то же, что требовать от волка, чтобы он стал вегетарианцем.
Напомним читателю, что 12 июня 1991 года, одновременно с опросом жителей Ленинграда о названии города проводились и выборы Президента РСФСР. Быть избранным на этот пост больше всех шансов имел Б.Н. Ельцин. А его доверенным лицом в Ленинграде был Анатолий Александрович Собчак, председатель Ленсовета (и кандидат в мэры города), он же главный режиссёр кампании по переименованию Ленинграда. Уже одно это полностью исключало какие-либо кары со стороны Ельцина по отношению к Ленсовету и персонально к Собчаку в части отмены их «незаконного решения». Ворон ворону глаз не выклюет.
Как и следовало ожидать, обращение народных депутатов РСФСР к своему Председателю оказалось «гласом вопиющего в пустыне».
Да и в самом депутатском корпусе раскладка политических сил была не в пользу Ленинграда. Достаточно назвать лишь такие имена, как Виктор Югин, Пётр Филиппов, Михаил Молоствов, Олег Басилашвили, Бэла Куркова. Фанатично исповедуя принцип «ломать — не строить — душа не болит», депутаты из Ленинграда боролись за возвращение их родному городу Ленинграду названия «Санкт-Петербург». При таких условиях в российском парламенте твёрдое большинство сторонников Ленинграда сформироваться не могло.
После всесоюзного референдума за сохранение СССР, проведённого в марте 1991 года, руководство страны пренебрегло волей народа, продолжая вести курс на развал единого государства. Точно так же, спустя три месяца, в июне 1991 г., высшие органы власти СССР и РСФСР палец о палец не ударили, чтобы помочь Ленинграду. Подобно тому, как в 1940 году французы без боя отдали немцам свою столицу Париж, в июне 1991 года Горбачёв, Ельцин, Хасбулатов и K° отдали врагам нации честь, славу и гордость России — город-герой Ленинград.
Продолжал нарастать и шквал антисталинской истерии. Евгений Евтушенко уже не ограничивался стихами и решил попробовать свои силы в кино. Он поставил фильм «Похороны Сталина», который вышел на экраны в ноябре 1990 года. Откровенный смысл евтушенковского творения был прост: «Убрать Сталина из истории».
22 июня 1991 года «Комсомольская правда» сообщила, что в городе Черновцы местные партийные власти запретили премьеру фильма Евтушенко в день пятидесятилетия начала войны под предлогом, что этот фильм якобы «оскорбляет лучшие чувства ветеранов» (истинно так! — И.М., И.Д.). Той же ночью неизвестные хулиганы посрывали афиши этого фильма, искромсали их ножами. Вот как прокомментировал этот эпизод сам новоявленный «корифей экрана»:
«— Я начал ощущать противодействие этому фильму ещё во время съёмок, когда мне не давали возможности организовать массовые сцены на Трубной площади под ханжеским предлогом — возможных террористических акций во время съёмок. Для того чтобы получить разрешение, мне пришлось в отчаянии дозваниваться до Горбачёва, что было, как вы можете догадаться, не так легко. Премьера состоялась в Харькове, Москве, Ленинграде… Однако противодействие фильму продолжается. До сих пор он не был показан в широком прокате в наших крупнейших городах. Любопытно, что в этом противодействии смыкаются две мафии — коммерческая, … откровенно покупающая директоров кинотеатров, и мафия партийно-бюрократическая, делающая всё, чтобы глушить гласность и демократию. Из Черновцов мне сообщили фамилию одного такого «защитника ветеранов»: это секретарь обкома по идеологии Э.И. Кузнецов… А разве он только один в нашей стране? Нина Андреева — это скорее не фамилия отдельно взятой личности, а псевдоним Большого коллектива.
То, что Президент СССР является одновременно Генеральным секретарём партии, где состоит и Нина Андреева, и феодалы телефонного права, вот что, на мой взгляд, не помогает ему в осуществлении перестройки, инициатором которой он был, а связывает ему руки. В его прочувственной речи к 50-летию войны закадрово явственно ощущалась горечь того, что как только он пытается сделать шаг в демократическом направлении, эта мафия откровенно грозится задушить и перестройку, и его самого, чего ни он, ни мы не имеем права допустить (поэт нёс явную околесицу: Горбачёва партийная мафия не «съела», его «съел» глашатай гласности и демократии Борис Ельцин. — И.П., И.Д.).
…самая оскорбительная клевета, которую можно было изобрести, это то, что я мог хоть чем-нибудь оскорбить ветеранов Великой Отечественной. Сталинизм, превращающий людей в винтики, вот что было оскорблением наших ветеранов, надеявшихся, что после победы, вырванной с кровью, начнётся новая, счастливая жизнь. В этой победе есть доля моего поколения, ибо мы тушили фашистские зажигалки, были связными партизанских отрядов, сыновьями полков, собирали каждое зёрнышко на жниве, лекарственные травы, делали снаряды, стоя на деревянных подставках около станков. Но наша общая победа 1945 года была предана. Гласность, демократизация нашего общества — это тоже вырванная с боем победа нашего поколения. Только что мне передали стихотворение молодого поэта Э. Крупника, опубликованное в черновицкой молодёжной газете. Мне кажется, несмотря на шероховатости формы, оно обладает ценностью человеческого документа.
Э. Крупник
Мы от сталинской темы, видать, рановато устали —
Высоки этажи телефонного права и лжи.
Трижды жив столько раз похороненный Сталин —
Подтвержденьем тому сталинистов ночные ножи.
Время выдохлось. Как бы душа не оглохла.
Есть боязнь не расслышать плач будущих жертв.
Руки длинные подкоротила эпоха,
Но ещё в арсенале есть лезвия длинных ножей.
От темна до рассвета
По юности хрупкой поэта,
По надежде когда-нибудь жить не по лжи
Режут длинные эти ножи.
Опьянённые страстью единственной — властью,
Пустозвонными тоннами слов-бубенцов:
«Человек, мая, кузнец, своего и вселенского счастья»,
Расплодили на горе кующих ножи кузнецов.
Говорят, что не время — мол, дата печали и боли.
Пятьдесят лет назад… А вы снова про Сталина… в лоб…
Старики в орденах,
Вас, поверьте, в живых оказалось бы больше,
Если б водку в Москве не хлестал господин Риббентроп.
Вождь встаёт по ночам. У стены караул не утроили.
А ножи всё длиннеют — им хочется резать, они по натуре своей таковы.
Не сдавайтесь, поэт.
Ветер гонит обрывки афиш по дорогам истории,
Будто судьбы героев картины, которую создали вы.
Неужели не кончатся страшные эти баталии,
Снова будут нам в спины вонзаться стальные ножи?
Мы дожили до фильма «Похороны Сталина».
Нам бы до похорон сталинизма дожить».[426]
Вряд ли есть необходимость подробно рецензировать опус, опубликованный «Литературкой». Отметим лишь три момента. Первое. Как это всё похоже на басню: «За что кукушка хвалит петуха? За то, что хвалит он кукушку!» Кукушонок от поэзии Крупник восхищается поэтическим петухом Евтушенко, а тот в благодарность милостиво прощает кукушонку «шероховатости формы». Второе. Евтушенко откровенно признаётся, что в команде «похоронщиков сталинизма» президент М.С. Горбачёв — не последний человек. Третье. Относительно тяжести «преступления», имевшего место в Черновцах. Да, конечно, срывать наклеенные рекламные афиши и резать их ножами плохо. Но в таком случае, как назвать деятельность Горбачёвых, евтушенок, крупников и им подобных, которые рубили на куски свою Родину и при этом похвалялись: «мы тоже победители!»?
12 июня 1991 года Б.Н. Ельцин был избран президентом РСФСР, а спустя месяц, 10 июля, на торжественном заседании Съезда народных депутатов РСФСР его «вводили» в должность. На церемонии присутствовал президент СССР М. Горбачёв.
Хотя декларация «О государственном суверенитете РСФСР» и заверяла, что последняя будет находиться «в составе обновлённого Союза ССР», но общий тон приветственных речей был таков, как будто появилось государство, глубоко враждебное Советскому Союзу. Особенно усердствовал патриарх Всея Руси Алексий II. На чёрную краску в адрес СССР, а значит и в адрес правящей Коммунистической партии, он не поскупился. Обращаясь к Ельцину, Алексий II, в частности, сказал:
«Вы приняли ответственность за страну, которая тяжко больна. 70-летие разрушения её духовного строя и внутреннего единства сопровождались укреплением внешних тяжких обручей принудительной государственности. Три поколения людей выросли в условиях, отбивавших у них желание и способность трудиться. Сначала людей отучали трудиться духом, отучали от молитвенного подвига, затем отучали от трудомыслия, от стремления к самостоятельному поиску истины. Наконец, желая или не желая этого, тот образ жизни, от которого сейчас старается уйти наше общество, на деле отучивал людей от самого обычного труда, от прилежания, от инициативы…»[427]
