Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.
Иногда Ленину, разгоряченному донесениями, решениями собственного Политбюро и просто воспаленным воображением, кажется: революция мировая, вот она… наступает, ничто остановить ее не сможет. В октябре 1918 года Ленин пишет Троцкому и Свердлову: „Международная революция приблизилась за неделю на такое расстояние, что с ней надо считаться как с событием дней ближайших". Пророк нетерпелив, настойчив и уверен в своем прогнозе. Важно помочь людьми, идеями, оружием, а главное — золотом.
Деньги на „мировую революцию", повторюсь, часто шли по случайным каналам, через случайных людей. Россия корчилась в голодных муках, обращаясь к различным общественным и благотворительным организациям за помощью, а миллионы золотых рублей согласно постановлениям Политбюро, решениям Совнаркома, личным запискам Ленина текли в „песок" мировой революции. Вождь большевиков, получая частые сигналы о разбазаривании ценностей, предложил упорядочить „дело". Лишь в сентябре 1921 года постановлением Политбюро создали бюджетную комиссию ИККИ. От РКП(б) туда вошли Зиновьев, Сольц, Молотов (или Михайлов — для замены).
Денежные дела Коминтерна — огромная тема, полная тайн и ожидающая своего исследователя. Это, по сути, канал финансирования российской большевистской партией мирового коммунистического движения, имеющего целью советизацию в конечном счете нашей планеты. Как писал Троцкий в 1919 году: „Если сегодня центром Третьего Интернационала является Москва, то, — мы в этом глубоко убеждены, — завтра этот центр передвинется на запад: в Берлин, Париж, Лондон… Ибо международный коммунистический конгресс в Берлине или Париже будет означать полное торжество пролетарской революции в Европе, а стало быть, и во всем мире". Ленинское пророчество в апреле 1919 года солидарно с Троцким: „Победа возможна. Революция в Венгрии окончательно доказала, что в Западной Европе растет советское движение и победа его недалека. У нас много союзников во всем мире, больше, чем мы знаем. Но надо продержаться трудных четыре-пять месяцев, чтобы победить врага". И многим казалось, что прогноз действительно сбудется. Ленин лично интересовался финансированием организаций и отдельных лиц за рубежом, состоявших на содержании у Москвы. Вот перед Лениным письмо, написанное в ноябре 1921 года Петром Ивановичем Стучкой, его добрым знакомым.
"Дорогой Владимир Ильич!
Прошу Вашего содействия при разрешении сметы компартии Латвии, ибо вопрос тянется с 1 августа и наши товарищи ничего не получают, не получая, однако, и отказа.
С ком. приветом П. Стучка". Ленин на письме: „т. Молотову. Волокита выходит бесстыдная. Надо приготовить вопрос к четвергу в Политбюро… Ленин" .
Но, слава Богу, заработала бюджетная комиссия Коминтерна, созданная решением Политбюро ЦК РКП(б). Один этот факт в высшей степени показывает, что это за „независимая" международная организация. Вот, например, выдержки лишь из одного протокола смешанной комиссии, заседавшей в марте 1922 года:
„Слушали: Постановили:
1. Бюджет компартии Германии.
1. За выдачу в 1922 году Германской компартии 446 592 золотых рублей (42 872 832 германские марки) голосовали Брандлер, Попов, Эмбер, Дро и Пятницкий; за 400 000 золотых рублей — Сольц и Михайлов.
2. Бюджет компартии Франции.
2. Постановлено выдать на издательство 100 000 золотых рублей (638 000 французских франков). Принято единогласно.
3. Бюджет Ит. КП.
3. 360 842 золотых рубля. Или 4 306 000 лир.
4. Бюджет КП Чехословакии.
4. За 250 000 золотых рублей (7 910 000 чешских крон) голосовали Попов, Брандлер, Пятницкий (Эмбер–Дро к тому времени ушел), за 200 000 Сольц и Михайлов.
5. Бюджет КП Англии.
5. 200 000 золотых рублей единогласно голосовали все…"
Дальше следует перечисление большого количества других партий, поставленных на „довольствие" Коминтерна, а если точнее, то народа России, оказавшегося в руках большевиков.
Ленин и его партия солидно и постоянно подкармливали все национальные организации, заявлявшие о своем согласии с программными установками Коминтерна. Регулярно пополняли свою казну из московских запасов компартии США, Польши, Австрии, Швейцарии, Швеции, Венгрии, Югославии, Румынии, Люксембурга, Голландии, Греции, Турции, Персии, Индии, Английской Индии (так в протоколах), Китая, Кореи, Японии, Германии, Бельгии, Испании, Аргентины, Италии, Южной Африки, Эстляндии, Латвии, Литвы, Финляндии, Норвегии и других стран. Комиссия Коминтерна выделяла также крупные средства международным молодежным, профсоюзным коммунистическим оганизациям, различным издательствам, бюро, центрам и т.д. Более всего и чаще всего денег шло в Германию (Ленин хак будто „расплачивался" за немецкую помощь своей партии накануне октябрьского переворота). Но установленный бюджет, как правило, всегда „перевыполнялся". Шли постоянные дополнительные запросы от национальных центров в Москву, в большинстве случаев просьбы удовлетворялись. Голодная, разрушенная, поверженная Россия работала на химеры „мировой революции".
На том заседании смешанной комиссии, о котором мы упомянули выше, распределили 5 536 400 золотых рублей. По тем временам это очень крупная сумма. По имеющимся данным, Совнарком на продовольствие голодающим истратил в том году в три раза меньшую сумму. Но ведь золотой поток по коминтерновским каналам не иссякал многие десятилетия!
Сразу после революции стало повседневной практикой советских дипломатов, различных представителей, „уполномоченных" требовать у Кремля все новых и новых средств для революционизирования политического процесса за рубежом, упрочения позиций Советской России в различных странах.
Так, А.А.Иоффе в январе 1920 года писал Чичерину, что, „переплатив Эстонии 15 миллионов", мы „вернем эти миллионы чрезвычайно скоро". Дипломат ленинской школы, который в 1919 году пытался дирижировать революционным процессом в Германии, напоминает, что, „когда Колчак увез у нас (золото. —Д.В.) более 800 млн., мы даже не поморщились…Я видел в Литве и Белоруссии, как швыряются миллионами наши агенты…".
Своим письмом Иоффе лишь подтверждает коммунистическую расточительность во имя „революционных целей".
Политбюро специальным решением в апреле 1922 года, по докладам Сокольникова и Пятницкого, утвердило очередной бюджет Коминтерна. Выписка за подписью Сталина была направлена в Народный комиссариат финансов для исполнения. Но, как я уже говорил, официальный бюджет — это лишь часть ассигнований. Следовали многочисленные просьбы, распоряжения, и средства из так называемого „резервного фонда", фонда Политбюро, бюджета ОГПУ направлялись для нужд национальных коммунистических организаций. Так, в том же апреле Карахан докладывал Сталину, что он передал крупные суммы корейцам (дважды золотом на сумму 600 000 рублей и один раз царскими купюрами — 4 млн.) для создания двух типографий (в Шанхае и Пекине) и для непосредственной нелегальной работы в Корее против японцев, в том числе для организации вооруженного сопротивления.
Ленин нетерпеливо ждал скорой отдачи от денежных инъекций, а ее не было… Уже после создания бюджетной комиссии стали выявляться один за другим случаи злоупотреблений, хищений, исчезновений крупных сумм коминтерновских денег. Так, Сафаров докладывает Сталину: денежные средства и ценности выдаются совершенно „безответственным людям из отдельных групп". Автор письма приводит пример, когда неким Ху Нан Гену и Ко Чи Иру было выдано 200 000 золотых рублей для поддержки национального движения в Корее; однако, как выяснилось, деньги пошли для продолжения склоки в корейской эмиграции.
Сталин собственноручно пишет записку Зиновьеву с просьбой ответить, что это за „Франкфуртский фонд" создан в Германии? Кто его финансирует? Для чего? Зиновьев не в курсе, обещает разобраться, когда появятся Пятницкий и Стасова. Как выяснилось в конце концов, в Германии денежными делами Коминтерна заправлял некий Джеймс Рейх с партийной кличкой „товарищ Томас". Он ворочал огромными, миллионными суммами, получаемыми из Москвы. Только на подготовку вооруженного выступления Германской компартии в феврале 1921 года передал ей 62 млн. немецких марок (в валюте и драгоценностями). А всего в этом году этот „товарищ Томас" распределил в Германии 122 млн. марок, сверх 50 млн. марок, которые он держал под своим контролем во „Франкфуртском фонде".
Когда Пятницкий стал разбираться с денежными делами Коминтерна, загадочный Томас не смог отчитаться за многие миллионы марок. Сотрудница Коминтерна, работавшая в аппарате Томаса, позже рассказывала: "Деньги хранились, как правило, на квартире товарища Томаса. Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых папках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10—15 кг каждая…"
