Владимир Фортунатов - Кто и куда ведет Россию? От харизмы до маразма
К чему все это напоминается? А к тому, что террор (ужас, устрашение) существует столько же, сколько существует государственная власть. На протяжении пяти тысячелетий существования государства как высшей формы организации общества политика терроризма, политика устрашения подданных, населения является важнейшим, обязательным, а зачастую и главным элементом внутренней политики. Попробуйте среди фараонов, императоров, королей, царей, президентов, премьер-министров, генеральных секретарей найти исключения.
9 января 1905 г. правительство Николая II в полном соответствии со своей приверженностью террористическим методам управления страной устроило своим подданным, жителям Петербурга, кровавую баню. В декабре 1905 г. Семеновский полк применил артиллерию для разгрома вооруженного восстания в Москве. Так в чем же заслуга П. А. Столыпина в усмирении революции после того, как Николай II подписал Манифест 17 октября 1905 г., подготовленный С. Ю. Витте, прошли выборы в I Государственную думу и были подавлены вооруженные выступления, когда премьер-министром страны был С. Ю. Витте? На долю П. А. Столыпина пришлись арьергардные бои с самыми отчаянными революционерами, развертывание провокаторской сети, подготовка государственного переворота 3 июня 1907 г. Создание третьеиюньской политической системы означало, что смертный приговор российской монархии вынесен, но будет приведен в исполнение позже. Так что термин «столыпинский галстук» появился не случайно!
Адвокат П. А. Столыпина – режиссер Н. С. Михалков с большим жаром (в стиле комдива Котова из художественного фильма «Утомленные солнцем») охарактеризовал грандиозные достижения столыпинской «пятилетки». Воспринимать на слух все, что замечательный актер мастерски представлял, было довольно сложно, но автор хладнокровно фиксировал один за другим привычные аргументы апологетов Петра Аркадьевича.
Контрапунктом речи Никиты Сергеевича стала цифра потребления мяса в России в 1913 г. – 88 килограммов. Пришлось проверить самого себя и посмотреть видеозапись: так и было сказано, причем на самом высоком нерве. Потом пришлось, засомневавшись, свериться со статистическим справочником за тот же год. Да, правда. Есть такая цифра: по 88 кг мяса в 1913 г. съели жители Санкт-Петербурга и Москвы. В каждом из которых проживало по 2 млн человек. Больше половины этого населения составляли дворяне, купцы, чиновники, ремесленники, весьма квалифицированные рабочие и т. д. Кто-то из них, возможно, и по 120–140 кг мяса в год потреблял. А в России-то сколько было населения? Совершенно верно – 165 млн. И каково было среднее потребление мяса, сала, птицы на душу населения в среднем? А всего-то 29 кг! В справочнике «Статистические материалы по вопросу о потреблении мяса в Российской Империи в 1913 году» (Пг., 1915) выделяются две категории потребителей. В первую входят 16 058,8 тыс. жителей губернских (областных) городов и населенных пунктов, насчитывавших более 50 тыс. человек обоего пола. В этой группе потребление мяса составило 4,34 пуда, или 69,44 кг, что близко к цифре, от которой так воспарил Н. С. Михалков. Но все остальные лица в империи, коих насчитывалось 149 897,1 тыс. человек, потребляли в среднем на нос 0,35 пуда, или 5,6 кг, что совсем не создает почвы для ликования. А по империи в целом (85 губерний)165 955,9 тыс. человек в среднем потребляли 0,74 пуда, или 11,84 кг.[12] Источники совершенно доступные. Но агрессивный дилетантизм имеет обычно более теплый прием у широкой публики, чем серьезные научные выкладки.
Выступление Н. С. Михалкова сразу вызвало еще одну ассоциацию: «Остапа понесло!» Конечно, никому не придет в голову отрицать, что 1908–1913 гг. были очень хорошими в истории страны. Это тем более не стоит отрицать, поскольку подобных замечательных периодов в истории нашего царства-государства было не так уж много. Мне как-то не удается собраться с силами и ответить на вопрос, время от времени возникающий у моих друзей и знакомых – обычно одногодков, но не профессиональных историков. «Вот ты, историк, можешь назвать в истории России двадцать лет, чтобы страна развивалась нормально, а народу жилось сытно и хорошо?» Обычно вспоминается высказывание одной английской дамы о России. По ее впечатлению, Россия – страна, в которой «или холера, или революция». Значительно более частым делом были войнушки, войны и войнищи. Так что двадцать лет покоя, о которых мечтал и П. А. Столыпин, определить трудновато. С пятилетками попроще. Можно вспомнить про «золотую» 8-ю пятилетку (1966–1970), когда осуществлялись косыгинские реформы. Время столыпинских реформ тоже было неплохим.
Можно ли всерьез говорить о грандиозном успехе столыпинской реформы? Кормила ли Россия полмира хлебом, а всю Европу – маслом? Достигнуты ли были те цели, которые выдвигались Столыпиным в момент приступа к реформам? Придется сразу же сказать, что представление Н. С. Михалкова не давало ответов на эти вопросы, так как он сам преследовал другую цель.
Статистика внешней торговли России базировалась на данных, собиравшихся Департаментом таможенных сборов Министерства финансов и публиковавшихся в ежегоднике «Обзор внешней торговли России по Европейским и Азиатским границам». Все товары, служившие предметом экспортно-импортных операций, российская таможенная статистика классифицировала по четырем категориям.
1. «Жизненные припасы», включавшие все виды хлебов, муку, крупы, мясомолочные продукты, рыбу, яйца, соль, сахар, спирт, чай, табак, с 1911 г. – битую птицу и дичь.
2. «Сырые и полуобработанные материалы» – лес, лесопродукты, руда, каменный уголь и кокс, нефть, металл, цемент, асбест, поташ, смола, кость, кожа, перо, пряжа, шерсть, шелк, волокно, сало, растительное масло и т. д.
3. «Животные продукты» – рогатый скот, лошади, свиньи, птица живые.
4. «Фабрично-заводские изделия» – стекло, фарфор, фаянс, изделия из дерева, металла, льна, шерсти, бумажные ткани, бумага, книги, списки, каучук.
В целом доля России в мировом экспорте была невелика – 4,2 %. Россия вывозила за границу в предвоенные годы 6–8 % своей продукции. Доля же России в мировом импорте была еще меньше – 3,5 %.
За время премьерства Столыпина структура вывоза и ввоза по главным товарным группам в процентах существенно не изменилась. Хлебный экспорт России в сравнении с 1900 г., принимаемым за 100 % (418,8 млн пудов, по пяти основным хлебам), максимально вырос в 1909 г. (760,7 млн пудов, 182 % к 1900 г.), но затем сократился к 1913 г. до 647,8 млн пудов (155 % к 1900 г.). По общему годовому обороту внешней торговли в 1913 г. огромной России удалось обойти малюсенькую Бельгию (2706 млн руб. против 2420 млн руб.). До Франции (3084 млн руб.) России было близко, но до США (8351 млн руб.), Германии (9662 млн руб.) и Великобритании (11 197 млн руб.) надо было еще тянуться и тянуться.[13] По ввозу и вывозу товаров в расчете на душу населения Россия занимала очень низкие места в мировом рейтинге.
Столыпинская реформа в сочетании с несколькими урожайными годами обусловила значительное увеличение сбора урожая. Общий сбор зерновых хлебов в 1908–1912 гг. в среднем в году составлял 4555 млн пудов в год. В 1913 г. общий сбор зерновых хлебов достиг 5637 млн пудов. Из этого количества вывезено было 647,8 млн пудов. Всю Европу России кормить не было необходимости. Франция, Италия, Испания и ряд других стран обходились внутренними ресурсами. Основными покупателями русского хлеба традиционно были Германия и Великобритания. В то же время общее количество скота в 1911–1913 гг. уменьшилось с 188,6 до 173,4 млн голов. Некоторое количество «животных продуктов» России приходилось закупать за границей.
У России производительные площади (угодья сельскохозяйственного пользования, лесные насаждения и пастбища) в Европейской России (без учета Финляндии) в 1908–1912 гг. составляли245,5 млн га. У США было 174,3 млн га таких угодий, у Германии – 51,2 млн га, у Испании – 45,6 млн, у Канады – 25,7 млн, у Франции – 49,7 млн и т. д. Урожайность сельскохозяйственных культур с гектара во всех этих странах была выше или значительно выше, чем в России. Структура потребления продовольствия уже к началу XX в. в развитых европейских странах, Канаде и США приближалась или достигла научно обоснованных норм потребления. Жители в этих странах уже в начале XX в. значительно более активно, чем россияне, налегали на мясо, молоко, овощи, фрукты и пр. К тому же в России с последних десятилетий XIX в. действовал принцип «Недоедим, но вывезем». Чем же гордится Н. С. Михалков и многие другие?..
Вообще-то гордиться тем, что Россия кормила (якобы) Европу и полмира, глупо. Как глупо гордиться и тем, что наши поставки обеспечивают определенную долю потребностей ряда европейских стран в газе или еще в чем-то. И то и другое свидетельствует о роли России как сырьевого придатка западных стран. В своих маленьких и не очень маленьких государствах европейцы предпочитают выделять площади под парниковые плантации, под выращивание элитных семян, цветов, свиней, коров и т. д. С последней трети XIX в. европейские страны стали быстро заполняться высокоэффективными промышленными предприятиями, производством товаров широкого потребления; во второй половине XX в. получили развитие наукоемкие производства, сфера услуг, транспортная инфраструктура и т. д. А Россия и продуктами себя не обеспечивает, и конкурентоспособной продукции почти не производит. Только время от времени отдельные видные россияне по разным поводам щеки надувают.
