Сергей Кара-Мурза - Матрица «Россия»
Для нас главный вопрос – почему советские люди аплодировали Горбачеву. Почему Верховный Совет РСФСР (кроме 5 депутатов) проголосовал за беловежские соглашения, даже не прочитав их? Почему шахтеры стучали касками, требуя «экономической самостоятельности» – при убыточности их шахт? Почему рабочие равнодушно приняли приватизацию, забыв о своих шкурных интересах? Почему огромным народом как будто овладела «воля к смерти»? Что было предпосылкой для этого?
Вспомним азы. Советский строй – это реализация цивилизационного проекта, рожденного Россией в русле ее истории и культуры. Многое из проекта не удалось осуществить в силу обстоятельств. Но удалось великое по замыслу и грандиозное по масштабам дело: создать жизнеустройство, надежно устранившее источники массовых социальных страданий, с высоким уровнем безопасности и солидарными межэтническими отношениями. Это был проект с большим творческим потенциалом и мощным импульсом развития. Гляньте вокруг и почувствуйте разницу.
И это не просто социальный проект, но и ответ на вопросы бытия, порожденный в муках из Православия, как Запад дал свой родившийся в муках ответ в виде рыночного общества и человека-атома – из недр протестантской Реформации. Советский проект повлиял на все большие мировые проекты: помог зародиться социальному государству Запада, демонтировать колониальную систему, на время нейтрализовал соблазн фашизма, дал импульс цивилизациям Азии.
Глупо давать советскому строю формационный ярлык – социализм, «казарменный социализм», госкапитализм и пр. Исходим из очевидного: это было жизнеустройство со своим типом хозяйства, государства, национального общежития. Мы знаем, как питались люди, чем болели и чего боялись. Сейчас видим, как ломают главные структуры этого строя, и каков результат – в простых и жестких понятиях.
Каков генезис? Россия в начале XX века была традиционным (а не гражданским) обществом в процессе модернизации. Русская революция 1905 г. была началом мировой революции, вызванной сопротивлением крестьян против капитализма («раскрестьянивания»). На Запад эти революции потерпели поражение, а на периферии – победили или оказали влияние на ход истории. Это революции в России, Китае, Индонезии, Индии, Вьетнаме, Алжире, Мексике – по всему «незападному» миру. Зеркало русской революции – Лев Толстой, а не Маркс.
Воспитанный в марксизме или либерализме интеллигент не знает и не любит традиционного общества. Даже советская система хозяйства была описана и понята очень плохо. То же можно сказать о советской школе, науке, армии, ЖКХ и т д. Когда правительство Н.И. Рыжкова подрывало советское хозяйство, оно не понимало, что делало. Впрочем, как и общество в целом.
На советском заводе производство было переплетено с поддержанием условий жизни работников и вообще «города», что невозможно объяснить эксперту из МВФ. Это переплетение, идущее от навыка общинной жизни, настолько прочно вошло в массовое сознание, что казалось естественным. Оно дает очень большую экономию. Отопление бросовым теплом ТЭЦ – один из примеров. Об этом мы не думали при советском строе. Базовые материальные потребности удовлетворялись в СССР гораздо лучше, чем этого можно было бы достигнуть при том же уровне развития, но в условиях капитализма – хозяйство было очень экономным.
Вот первая предпосылка краха, которую Андропов определил четко: «Мы не знаем общества, в котором живем». В 70-80-е годы это состояние ухудшалось: незнание превратилось в непонимание, а затем и во враждебность, дошедшую в части элиты до паранойи. Незнанием была вызвана и неспособность руководства выявить назревающие в обществе противоречия, и найти способы разрешить уже созревшие проблемы. Незнание привело и само общество к неспособности разглядеть опасность начатых во время перестройки действий, а значит, и к неспособности защитить свои кровные интересы.
Поколение стариков «знало общество, в котором мы живем» – не из учебников марксизма, а из личного опыта. Это знание было неявным, неписаным, но оно было им настолько близко и понятно, что казалось очевидным и неустранимым. Систематизировать и «записать» его казалось ненужным – и оно стало недоступным. Новое поколение номенклатуры уже не было детьми общинных крестьян, носителей и творцов советского проекта. Это уже были дети интеллигенции.
Но и те, кто рекрутировался через комсомол из рабочих и крестьян, воспитывался в школе, вузе, а потом партийных школах и академиях так, что истмат вытеснил у них то неявное знание, которое они еще могли получить в семье. Розанов сказал, что российскую монархию убила русская литература. Это гипербола, но в ней есть зерно истины. По аналогии можно сказать, что СССР убила Академия общественных наук при ЦК КПСС и сеть ее партийных школ.
Не в том дело, какие ошибки допускало партийное руководство, а какие решения приняло правильно. Оно не обладало адекватными средствами познания реальности. Это как если бы полководец, ведя армию, пользовался картой другой страны. Ситуацию держали кадры низшего звена – райкомы, горкомы, хозяйственники. Как только Горбачев нанес удар по партаппарату и по системе управления, разрушение приобрело лавинообразный характер. Неважно даже, почему он это сделал – по незнанию или как изменник Родины.
Начав в 80-е годы перестройку всех систем жизнеустройства, партийное руководство подрезало у них жизненно важные устои, как если бы человек, не знающий анатомии, взялся делать сложную хирургическую операцию. В раны ворвались «кишечные палочки», но мы не о них.
Но почему же, начиная с 60-х годов, в обществе стало нарастать ощущение, что жизнь устроена неправильно? Потому, что к этому времени наше общество изменилось кардинально. 70% населения стали жить в городах, и это было принципиально новое поколение, во многих смыслах уникальное для всего мира. Это были люди, не только не испытавшие сами, но даже не видевшие зрелища массовых социальных страданий. Возникло первое в истории, неизвестное по своим свойствам сытое общество. Оно утратило коллективную память о социальных страданиях.
Произошло быстрое и резкое ослабление мировоззренческой основы советского строя. Ею был общинный крестьянский коммунизм, который и легитимировал советский строй. Это культурное явление с сильным религиозным компонентом, поиск «царства Божия на земле». Он придал советскому проекту мессианские черты, что, в частности, предопределило и культ Сталина, который был выразителем сути советского проекта в течение 30 лет.
Для консолидации советского общества и сохранения гегемонии политической системы требовалось строительство новой идеологической базы, в которой советский проект был бы изложен на рациональном языке, без апелляции к подспудному мессианскому чувству. Однако старики этой проблемы не видели, т к. в них бессознательный большевизм был еще жив. А новое поколение номенклатуры искало ответ на эту проблему в марксизме, где найти ответа не могло.
Пришедшая после Брежнева властная бригада (Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе), сформировавшаяся в условиях мировоззренческого кризиса, была уже проникнута антисоветизмом. Было заявлено, что перестройка является революцией, то есть ставит целью радикальное изменение общественного строя.
Остальное было делом техники и подбора наемных убийц. При том гонораре, который маячил, найти их не составило большого труда.
УРОКИ XX СЪЕЗДА
Полвека назад произошло событие, которое повернуло судьбу страны, – XX съезд КПСС. В него надо вдуматься, не впадая в идеологические страсти. Отношение к XX съезду и сейчас раскалывает и наш народ, и людей во многих странах. Выскажу свою точку зрения и, судя по многим признакам, с ней будет согласна по меньшей мере половина наших граждан. А это немало, полезно учесть мнение и этой половины.
Внешне суть XX съезда заключалась в том, что он «разоблачил культ личности Сталина». Если попросту, то Хрущев заявил народу: «Вы идиоты – подчинялись безумному тирану и даже любили его. Теперь вы обязаны его ненавидеть и каяться, а за это я обещаю вам за три-четыре года догнать Америку по мясу и молоку». От этих слов у граждан возникло острое желание вдребезги напиться, что многие и сделали.
XX съезд нанес по советскому строю удар, от которого он уже и не оправился. Это был первый принципиальный шаг к разрушению легитимности советского государства. Был начат тот же процесс, что привел к краху Российской империи в феврале 1917 г. На многих элитарных собраниях, где обсуждалось значение XX съезда, этот его итог вызывал радость. Некоторые говорили даже, что они «счастливы». Причем «счастье» это вовсе не вытекало из политической позиции – XX съезд прославляла даже существенная часть «левых» (например, из числа горбачевских социал-демократов).
