Евгений Горбунов - Сталин и ГРУ
В тот же день, когда был утвержден новый начальник Управления, появилась и новая редакция знаменитого приказа о Берзине, который с удовольствием цитировали все авторы, писавшие о военной разведке начиная с первых статей 1964 года. Текст этого приказа хорошо известен в исторической литературе. А вот причина появления еще одного приказа за тем же номером, но совершенно другого по содержанию не совсем ясна. Ворошилов, очевидно, явно перестарался, стремясь поскорее избавиться от неугодного ему начальника военной разведки. И, возможно, его первый замначальника Главпура Ян Гамарник, курировавший Разведупр, сказал ему, что негоже отправлять в отставку такого заслуженного командира, как Ян Берзин, не сказав ему слов благодарности за многолетнюю работу. Ворошилов не мог не считаться с мнением своего партийного зама, и в результате появился «знаменитый», несколько необычный по содержанию приказ. Старый приказ об отставке Берзина зачеркнули в буквальном смысле слова, и на новом приказе поставили тот же номер и новую дату — 15 апреля 1935 года. На оригинале приказа с подписью Ворошилова, хранящемся в архиве, пометка чернилами: «Подлинник т. Хмельницким вручен т. Берзину 15.04.35». Удивление вызывает и список рассылки этого приказа (47 адресов). Не совсем понятно, зачем посылать приказ о смене начальника такого секретного управления, как Разведывательное, всем начальникам Военных академий и всем командующим военных округов. Большинству этих командиров фамилия Берзина вряд ли была известна.
Бывший начальник военной разведки оказался в подвешенном состоянии. Находиться без дела «в распоряжении наркома» можно было и месяцами. Берзин находился в таком состоянии пять месяцев. Чем он занимался? Вряд ли такой деятельный человек, привыкший за 15 лет напряженнейшей работы на износ ценить каждый час времени, мог расслабиться, сразу забыть о делах, предаться отдыху и ничего не делать, сидя дома. Не тот это был человек, и не тот у него был характер. Но здесь невозможно сделать ни одного предположения о его жизни с мая по сентябрь 35-го. Не удалось обнаружить ни одного документа, а строить догадки — пустое дело. С уверенностью можно сказать, что отдел Управления он отошел и там вряд ли появлялся. Конечно, не исключено, что некоторые сотрудники Управления у него были, о работе Управления, о том, как действуют «варяги» и новый начальник, они говорили. И какую-то информацию он имел. Но этого для него было мало, и он наверняка обращался к Ворошилову с просьбами ускорить назначение на какую-либо должность даже на периферии.
Будущее было туманным. Рассчитывал ли он вернуться обратно? Вряд ли. После такого громкого провала, как копенгагенский, несмотря на благожелательный приказ наркома, путь в центральный аппарат военной разведки для него был закрыт. Перспективы дальнейшей службы были неясными. За 15 лет Берзин превратился в опытнейшего профессионала такой специфической профессии, как военная разведка. Немного романтичный под влиянием Гражданской войны особист превратился в Мастера разведки, несмотря на все свои ошибки. И, как показали дальнейшие события, все последующие руководители разведки до июня 1941 года не дотягивали до его уровня. По сравнению с ним это были подмастерья — не более.
Конечно, многие командующие пограничных военных округов хотели заполучить к себе такого крупного специалиста военной разведки. На западных границах в УВО, БВО и ЛВО разведывательной работы хватало. Агентурная разведка в Прибалтике, Польше и Румынии действовала с полной нагрузкой, освещая обстановку в пограничной полосе на глубину 150–200 километров. И здесь советы и рекомендации такого специалиста, каким был Берзин, для любого пограничного округа имели большое значение. Но в 35-м обстановка на западных границах была достаточно спокойной, порохом там не пахло. И в Политбюро, а именно там по рекомендации Ворошилова решалась его судьба, решили направить его на другой конец страны в ОКДВА — к Блюхеру. В этом регионе обстановка была значительно тяжелее, чем на Западе. Очевидно, поэтому 21 сентября 1935 года Политбюро, опять-таки опросом, то есть по указанию Сталина, рассмотрело вопрос о работе Павла Ивановича Берзина и постановило назначить т. Берзина П.И. вторым заместителем по политчасти командующего войсками ОКДВА (для руководства работой разведки). Выписка была послана Ворошилову, и 25 сентября 1935 года был подписан приказ № 0129, в котором говорилось: «Состоящий в распоряжении Народного комиссара обороны Союза ССР Берзин П.И. назначается вторым заместителем по политической части командующего войсками Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (для руководства разведкой)». Приказ подписал Ян Гамарник. Берзина ждали экспресс Москва — Владивосток и дальняя дорога через всю страну до Хабаровска. Возможно, для конспирации решили сменить ему имя и отчество. Ян Карлович исчез, и вместо него появился Павел Иванович Берзин. Это новое имя и отчество было зафиксировано и в постановлении Политбюро, и в приказе наркома о его новом назначении.
Чтобы лучше понять перемещение этого крупного руководителя разведки на Восток, надо учитывать обстановку в Дальневосточном регионе в 1933–1934 годах. К этому времени японские части на всем огромном протяжении от пограничной станции Маньчжурия до Хасана вышли к советским границам. Началось противостояние между войсками ОКДВА и частями Квантунской армии, которое продолжалось до декабря 1941 года. В этих условиях командование ОКДВА должно было знать о Квантунской армии все: численность, дислокацию всех частей, вооружение, командный состав. И, конечно, мобилизационные возможности, планы возможной войны и возможности переброски войск и боевой техники с японских островов на материк. Для получения этой необходимой для оперативного планирования разведывательной информации агентурная разведка ОКДВА в Маньчжурии и Корее должна была работать с полной отдачей. Конечно, какую-то разведывательную информацию поставлял в Хабаровск и центральный аппарат военной разведки, который получал ее по другим каналам. Но все-таки основной массив информации поставляла местная агентура разведывательного отдела штаба ОКДВА в Маньчжурии и Корее.
Берзин и Блюхер хорошо знали друг друга. Встречались, когда командарм приезжал по служебным делам в Москву. Виделись и когда Берзин бывал в командировках на Дальнем Востоке. Так что сработались легко, и он сразу же вошел в курс дела по руководству всей разведкой Дальнего Востока. Ему подчинялся 4-й (разведывательный) отдел штаба ОКДВА. Это была наиболее крупная из всех разведывательных структур пограничных военных округов, имевшая несколько отделений и более 30 человек опытных сотрудников.
Вот только несколько фамилий сотрудников отдела, с которыми Берзину пришлось работать в Хабаровске. Помощник, а потом заместитель начальника отдела майор Гилев Г.И. — в военной разведке с 1929 года. Начальник отделения полковник Вешневецкий Н.П. — в военной разведке с 1930 года. Помощник начальника отделения капитан Лухманов Н.Д. — в военной разведке с 1925 года. Помощник начальника отделения батальонный комиссар Белов В.К. — в военной разведке с 1929 года. Это были асы разведки именно по Японии, но у всех этих людей была печальная судьба — все они были арестованы и расстреляны в 1937–1938 годах. Отдел имел также солидную агентурную сеть на территории Маньчжурии, под прицелом которой находились все крупные подразделения Квантунской армии. Возглавлял отдел Август Гайлис, бывший в 1930–1931 годах резидентом в Китае. Его подробные письма оттуда с характерным обращением «Дорогой Старик» Берзин получал регулярно и был в курсе всех китайских событий. Фактически Берзин руководил всей военной разведкой Дальневосточного региона — от пограничной станции Отпор до Владивостока. Ответственность у него была огромная, а работы очень много. Приходилось работать в московском режиме — с раннего утра до позднего вечера. Помогало то, что два латыша отлично знали друг друга и хорошо сработались.
В ноябре 1935 года в РККА ввели персональные воинские звания вместо существовавших до этого категорий. У Берзина была 12-я категория, и он имел три ромба в петлицах. После введения новых воинских званий он получил персональное воинское звание «корпусной комиссар», что соответствовало современному воинскому званию генерал-лейтенант, и у него остались три ромба. Такое же воинское звание получили Артузов, Карин и Штейнбрюк. Начальник Управления Урицкий получил персональное воинское звание «комкор», что соответствовало званию «корпусной комиссар». Таким образом, все руководители военной разведки были уравнены в воинских званиях, что исключало какие-либо ссоры и трения между ними. Следует учесть, что в 1935 году был создан Военный Совет — совещательный орган при наркоме обороны. В состав этого Совета был введен и Берзин. Состав Военного Совета утверждался Политбюро и, конечно, согласовывался со Сталиным. Учитывая это, для бывшего начальника Разведупра все обстояло не так уж и плохо — воинское звание сохранил и в состав Военного Совета был зачислен. А что касается работы на далекой периферии, то, может быть, это пошло ему на пользу после 15 лет непрерывной работы в Москве. Во всяком случае, новый опыт, навыки и знания в тайной войне с таким серьезным противником, как Квантунская армия, за год работы на Дальнем Востоке Берзин получил.
