Ги Меттан - Запад-Россия. Тысячелетняя Война
И даже если ценой невероятных усилий России удастся вновь собрать бывшие союзные республики, еще более нищие, чем она сама, опаснее Россия от этого не станет. Дело в том, что в наши дни мировое могущество зависит не от размера подвластных территорий, а от уровня экономического и технического развития. В политическом, экономическом и нравственном плане эпоха огромных империй миновала. Сегодня расширять свои границы просто недопустимо»[313].
Таким в 1990-х годах видели будущее России многие воинствующие антикоммунисты.
Наиболее убежденных из них ждало скорое разочарование. Противникам коммунизма пришлось попрощаться с геополитическим противостоянием: больше ничто не вдохновляло американских «ястребов» стремиться к мировому господству. Во время первого срока Бориса Ельцина, с 1992 по 1996 год, события развивались по предсказуемому сценарию. Экономическая шоковая терапия, навязанная идеологами МВФ, в частности Джеффри Саксом, насаждала в разоренной России свободу неолиберального толка. Приватизация позволила горстке грабителей присвоить национальные богатства под предлогом перехода к капитализму, в то время как западные СМИ аплодировали Ельцину, приказавшему стрелять из танков по законно избранному парламенту[314].
Но все изменилось в январе 1996 года, когда Ельцин, признав несостоятельность заимствованной модели, включил в правительство по-настоящему преданных патриотов, а чуть позже назначил премьером бывшего министра иностранных дел Евгения Примакова. С этого момента американская антироссийская пропаганда вновь расцвела пышным цветом, взяв на вооружение старые темы и прежнюю идеологию, но обратив их против новой России. О привычном разоблачении тоталитаризма, разумеется, речи больше не шло, зато вскоре вновь всплыли забытые с 1917 года обвинения в атавистической склонности России к экспансионизму и деспотизму. Антироссийская пропаганда разворачивалась по привычной схеме: территориальное господство и геополитические амбиции, с одной стороны, проповедь свобод, прогресса и благ глобализации — с другой. Причем второе маскировало первое, поскольку такого удобного предлога, как борьба с коммунизмом, больше не существовало.
Бжезинский перерабатывает старые геополитические теории о русском экспансионизмеОдним из первых приготовился к бою Збигнев Бжезинский — в лучших традициях геоимпериалистов Мэхэна, Маккиндера и Спайкмена, невзирая на возражения о закате территориальных империй и устаревшей западной геополитике. В 1997 году он опубликовал работу «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» («The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives»)[315], в которой актуализировал концепции своих предшественников в приложении к новой постсоветской реальности. Те же идеи он изложит в 2004 году в книге «Выбор: мировое господство или глобальное лидерство» («The Choice: Global Domination or Global Leadership»), прежде чем выдвинуть в 2012 году новую модель с учетом наращивания мощи Китаем [316].
Книга Бжезинского значительно повлияла на американское восприятие России во время пребывания у власти Клинтона и Буша. Взгляды поляка Бжезинского и прибалтийских националистов и русофобов очень близки. Бывший демократ переметнулся к республиканцам, прежде чем вновь сблизиться с Обамой. Бжезинский отлично знает вашингтонский истэблишмент и обладает крепкими связями во всех американских консервативных, демократических и республиканских аналитических центрах. Аналогичную карьеру сделала госсекретарь Клинтона Мадлен Олбрайт, чешка по происхождению, которая всегда была настроена против России, а во время войны в Югославии — и против сербов. Кроме того, Бжезинский очень близок к вице-президенту Джо Байдену, закоренелому консерватору.
«Евразия, следовательно, является „шахматной доской“, на которой продолжается борьба за мировое господство», — пишет он, отмечая далее, что «целью книги является формулирование всеобъемлющей и последовательной евразийской геостратегии»[317].
Как заметил Габриель Галис[318], «гипотезы и рассуждения [Бжезинского] отличаются подлинно научной строгостью. Ввиду центрального положения Евразии американское присутствие в этом регионе необходимо для мирового господства. Европа является плацдармом демократии в Евразии. НАТО и Евросоюз обязаны сообща расширить свое влияние в Евразии. Соединенные Штаты должны действовать заодно с Германией и Францией (см. карты соответствующих сфер влияния), верными, хотя порой суетными и своенравными союзниками». Украинская «геополитическая ось» находится в разработке уже очень давно:
«Все большая склонность США, особенно к 1994 году, придать приоритет американо-украинским отношениям… <…> Где-то между 2005 и 2010 годами Украина должна быть готова к серьезным переговорам как с Европейским союзом, так и с НАТО»[319].
Двадцать лет спустя можно сказать, что программа Бжезинского почти полностью реализована. Все заинтересованные силы следовали ей неукоснительно, Украина при активной поддержке Польши и прибалтийских стран вышла на западную орбиту. Бжезинский не предвидел лишь того, что жители Восточной Украины сделают другой, неожиданный для него выбор. Они будут стремиться к воссоединению с Россией или обретению независимости, но никак не к сближению с Западом.
Бжезинский выдвинул к России жесткие требования:
«Выбор в пользу Европы и Америки в целях получения ощутимых преимуществ требует в первую очередь четкого отречения от имперского прошлого и во вторую — никакой двусмысленности в отношении расширяющихся связей Европы в области политики и безопасности с Америкой»[320].
Иными словами, России следует убраться в свою конуру, не лаять, не скалить зубы и не выпускать когти (разоружиться в одностороннем порядке).
Но Бжезинский не довольствуется пассивной и нейтрализованной Россией. Он мечтает о большем. Перед его мысленным взором стоит расчлененная Россия, не способная вернуть былое могущество и бессильная в военном отношении против Европы. Он без экивоков объясняет, почему Европе необходимо расширить влияние НАТО на восток и порубить Россию на куски.
«Новая Европа все еще приобретает форму, и если она останется в геополитическом плане частью „евроатлантического“ пространства, то расширение НАТО станет необходимым. Кроме того, отказ от расширения НАТО теперь, когда уже взяты обязательства, может разрушить концепцию расширения Европы и деморализовать страны Центральной Европы»[321].
На следующей странице он объясняет, отчего Россию ни в коем случае нельзя допускать в НАТО[322]:
«Если выбор необходимо сделать между более крупной евроатлантической системой и улучшением отношений с Россией, то первое для Америки должно стоять несравнимо выше. По этой причине любое сближение с Россией по вопросу расширения НАТО не должно вести к фактическому превращению России в принимающего решения члена альянса, что тем самым принижало бы особый евроатлантический характер НАТО. <…> Это открыло бы для России возможность <…> использовать свое присутствие в НАТО для того, чтобы сыграть на американо-европейских разногласиях для ослабления роли Америки в Европе».
И после такой откровенной позиции в Европе еще находятся политики и журналисты, уверяющие, будто это агрессивная Россия отвергает все западные попытки сближения!
Бжезинский предлагает разделить Россию на три частиДля реализации своей милитаристской программы Бжезинский открыто предлагает разорвать Россию на части:
«Децентрализованная Россия была бы не столь восприимчива к призывам объединиться в империю. России, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть России, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче развивать более тесные экономические связи с Европой, с новыми государствами Центральной Азии и с Востоком, что ускорило бы развитие самой России. Каждый из этих трех членов конфедерации имел бы более широкие возможности для использования местного творческого потенциала, на протяжении веков подавляемого тяжелой рукой московской бюрократии»[323].
Что сказали бы американцы, предложи им расчленить Соединенные Штаты на три новых штата — атлантический, испаноязычный и тихоокеанский — в целях более эффективного развития их творческого потенциала? Проповедникам заката классических империй и теоретикам нематериальной (экономической, политической и культурной) власти, которые уверены, что американской сверхдержаве больше не нужно «контролировать территорию», чтобы править, не мешало бы перечитать этот текст Бжезинского.
