Евгений Примаков - Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами
Дани Шамун, в свою очередь, говорил, что убийство Абу Хасана не перечеркнуло необходимости тайных контактов представителей палестинского и израильского руководства, и связывал это с перспективой, что президентом Израиля станет Вейцман.
Конечно, в то время не все в руководстве ООП были сторонниками тайных переговоров с Израилем, о чем, как мне представляется, свидетельствовало убийство потенциального переговорщика Абу Хасана. Но факты говорят о том, что уже в 1979 году идея тайных контактов не была отвергнута теми, кто реально находился у руля палестинского движения.
А еще в августе 1978 года состоялось решение Исполкома ООП о создании на оккупированной территории организации, которая будет ограничиваться лишь легальными формами борьбы. «Лишь пустив корни на оккупированной территории, мы сможем сохранить шансы на участие в процессе политурегулирования», — сказал мне Ясир Абдрабо.
Напряженность с Сирией: послание Андропова
Не хочу оставлять за скобками отношения Арафата с Сирией, которые начали обостряться в конце 70-х годов, а после израильского вторжения в Ливан и вынужденного ухода оттуда палестинских бойцов накалились до основания. Многие считали Арафата виновным в происходящем. По их логике он, дескать, отступал от интересов палестинского народа раньше времени, пока еще Израиль не был загнан в угол вооруженной борьбой палестинцев, не исключал договоренностей с ним. К этому прибавлялись и другие аргументы: Арафат, мол, после того, как палестинцы проиграли в Бейруте, пошел на встречи с королем Хусейном и обсуждал с ним вопросы конфедерации с Иорданией, забыв «черный сентябрь». В вину Арафату ставили и его визит в Каир, который после гибели Садата не отошел от Кэмп-Дэвидских соглашений. Стало распространяться мнение — его особенно рьяно поддерживали сирийское руководство и палестинские организации, тяготеющие к Дамаску, — что Арафат занял правую, капитулянтскую позицию.
Такое мнение усиленно доводилось до Москвы. Но нужно признать, что, несмотря на распространенность таких оценок, в том числе среди ряда советских экспертов-ближневосточников, антиарафатовская линия не была принята советским руководством. СССР не пошел в фарватере политики Дамаска, понимая, что одним из главных мотивов Сирии в то время было поставить под контроль палестинское движение и использовать его для усиления своих позиций при контактах с США с целью поиска приемлемых для себя принципов урегулирования с Израилем.
Однако советское руководство оказалось в нелегком положении. С одной стороны, Сирия стала главной опорой советской политики на Ближнем Востоке. После того как от СССР дистанцировался садатовский Египет и проявились осложнения в отношениях с саддамовским Ираком, происходило сближение по всем линиям с Хафезом Асадом. С другой стороны, Москва, которая стремилась играть активную роль в ближневосточном урегулировании, выступала за решение ключевого вопроса — создание палестинского государства, была заинтересована в укреплении связей с основной палестинской силой — ФАТХом и его лидером Арафатом. Многочисленные встречи с представителями других, идеологически более близких палестинских организаций — НФОП, ДФОП не могли заслонить значение доверительных связей с руководством ФАТХа.
А события тем временем далеко не соответствовали интересам СССР. Сирийцы и ливийцы подтолкнули двух видных военных деятелей ФАТХа, Абу Мусу и Абу Салеха, на выступление против Арафата. Абу Муса был широко известен как герой боев в Бейруте, и это обеспечивало ему поддержку ряда членов ФАТХа, особенно военной группировки. В документе, опубликованном Абу Мусой и его сторонниками против Исполкома ООП, отрицался любой компромисс с Израилем, а целью провозглашалось освобождение всей Палестины. Абу Муса со своей группой выступил и против «плана Рейгана», и против фесской инициативы, и против сотрудничества ООП с консервативными арабскими режимами. Произошли столкновения между отдельными отрядами палестинцев в ливанской долине Бекаа, а затем в ливанском Триполи. В результате Арафат с 4 тысячами палестинских бойцов ушел из Ливана в Тунис.
Незадолго до этого я находился в Бейруте, где намечался ряд моих встреч с сирийскими руководителями, включая президента Хафеза Асада. Естественно, что одной из главных тем этих встреч должен был стать призыв к сирийцам отойти от враждебной позиции в отношении ФАТХа и его лидера. 2 июня 1983 года в сопровождении нашего посла в Дамаске В.И. Юхина прибыл в резиденцию президента Сирии. Из беседы с Хафезом Асадом стали ясны некоторые моменты, характеризующие позицию Сирии. Обратила на себя внимание такая постановка вопроса. «Всеобщее ближневосточное урегулирование, — сказал Асад, — возможно только при наличии равенства между силами участников переговоров. Сейчас, — пояснил он, — после выхода Египта из конфронтации, такое урегулирование возможно лишь при равенстве сил Сирии и Израиля». Говоря о позитивном отношении к идее созыва мирной конференции по Ближнему Востоку под председательством СССР и США, Асад, однако, сказал, что считает ее созыв реальным делом лишь тогда, когда на Ближнем Востоке сложится четко выраженное равенство сил.
Конечно, и я, и Юхин понимали (мы позже обменялись мнениями о беседе), что, подчеркивая значение «выравнивания сил» для урегулирования конфликта, Асад, с учетом нашей несомненной заинтересованности в таком урегулировании, подталкивает СССР к увеличению поставок различных видов вооружений Сирии. Вместе с тем такое недвусмысленное заявление против урегулирования в тогдашних условиях помогало понять подоплеку усиливающейся враждебности сирийцев к тем палестинским силам, которые нащупывают возможности договориться с Израилем на компромиссной основе.
Хотя беседа была длительной, но Асад не углубился в поднятые мной вопросы о необходимости разрядить его отношения с Арафатом. Согласен он с ним или нет, Арафат — признанный палестинский лидер, ставка на его оппонентов несостоятельна, а раскол палестинского движения резко ослабляет арабскую сторону и не способствует урегулированию конфликта с Израилем, даже исходя из его собственной логики.
Я говорил все это, уже проведя ряд встреч в Дамаске. В телеграмме, направленной в Москву 1 июня, написал, что доводимая до сведения палестинцев информация о сирийской позиции невмешательства в их дела и даже согласии на сохранение Арафата в качестве лидера ПДС не отражает действительности. Министр иностранных дел САР А. Хаддам сказал в беседе со мной, что «Арафат чрезвычайно ослаб и группа Абу Салеха уже сильнее его сторонников». Заведующий восточноевропейским отделом МИДа Кафри (бывший посол Сирии в Москве) в доверительной беседе пошел еще дальше, заявив, что «сирийцы будут только рады, если представится возможность устранить Арафата». Между тем, подчеркнул я в телеграмме, тенденция на устранение Арафата не поддерживается большинством палестинцев, и позиции Арафата будут усиливаться, так как преобладающее большинство палестинских организаций выступает против вмешательства арабских государств в их дела. В этой связи я предложил в качестве срочной меры в передаче Московского радио и в советской печати дать обращающий на себя внимание материал против раскола в палестинском движении и с выражением поддержки Арафата как признанного лидера ООП.
В это время, в начале июня 1983 года, посол СССР в Сирии Юхин получил из Москвы указание в срочном порядке передать Арафату устное послание Ю.В. Андропова, уже ставшего Генеральным секретарем ЦК КПСС. Послание было очень важным: главная мысль в нем заключалась в необходимости отступить от жесткой линии в отношении сирийского руководства и найти компромисс, а также преодолеть разногласие и в палестинских рядах. Одновременно говорилось о наших усилиях повлиять на сирийскую сторону в этом же направлении. Имел большое значение сам факт направления послания советского высшего руководителя Арафату. Этим как бы подчеркивалось, что СССР, будучи в тесных партнерских отношениях с Сирией, не следует курсом, который в то время можно было назвать антиарафатовским.
Но как передать это послание — ведь Арафат был вне Дамаска. Однако 3 июня стало известно, что на очень короткое время по пути в Румынию он находится в Дамаске в представительстве ФАТХа. Посол Юхин без риска испортить свои отношения с официальным Дамаском не мог посетить Арафата, явочным порядком прибывшего на несколько часов в столицу Сирии. Выполнить указание из Центра Юхин мог только в советском посольстве, но Арафат по своим соображениям — и по политическим, и связанным с безопасностью — предпочел в наше посольство не ехать. Принимая во внимание мои дружеские связи с Арафатом, меня попросили поехать к нему в бюро ФАТХа и уговорить прибыть в советское посольство. Вместе с Р.В. Ющуком, который в то время находился в Дамаске, мы убедили Арафата в целесообразности проведения встречи с Юхиным для получения послания Андропова на территории советской дипломатической миссии.
