Мюррей Ротбард - Этика свободы
- производство и добровольный обмен с другими – метод свободного рынка
- жесткое изъятие ценностей, произведенных другими.
Последний – метод принуждения и воровства. Первый приносит выгоду всем вовлеченным сторонам, последний же выгоден паразитирующей воровской группе или классу и нарушает права обворованных.
Оппенгеймер отличал первый способ приобретения богатства - «экономические методы» от второго, который язвительно называл «политическими методами». Оппенгеймер затем блистательно продолжил и дал определение государству как «организации политических методов».
Нигде более суть государства как криминальной организации не было изложено так сильно и ярко, как в этом отрывке Лизандера Спунера:
"Теория нашей Конституции и вправду состоит в том, что все налоги платятся добровольно; наше правительство – взаимная страховая компания, в которую люди входят добровольно…
Но эта теория нашего правительства целиком и полностью отличается от практики. Практика заключается в том, что правительство, как разбойник с большой дороги говорит человеку: «Деньги или жизнь». И многие, если не все, налоги платятся под угрозой этого насилия.
Правительство на самом деле не подстерегает человека в пустынном месте, не напрыгивает на него с придорожной полосы и, держа пистолет около его виска, не продолжает «чистить» его карманы. Но грабеж остается грабежом - и в этом случае он значительно трусливее и позорнее.
Бандит берет ответственность за опасность и преступность своего деяния исключительно на себя. Он не делает вид, что имеет законное право на ваши деньги, или намеревается использовать их для вашей собственной выгоды. Он не делает вид, что является кем-то иным, кроме вора. Ему не хватает наглости заявить, что он всего лишь «защитник», и что он берет деньги людей против их воли, для «защиты» увлеченных путешественников, которые думают, что способны защитить себя и не ценят его особенной системы защиты. Он слишком прост для подобных изысков. Кроме того, забрав ваши деньги, он оставляет вас как есть. Он не настаивает на том, чтобы преследовать вас на дороге против вашей воли, принимая на себя роль вашего полноправного владыки в счет «защиты», предоставляемой вам. Он не продолжит «защищать» вас, приказывая вам поклониться и прислуживать ему, требуя у вас сделать что-то или запрещая что-то делать, забирая у вас больше денег, когда у него появляется нужда или удовольствие это сделать. И не убьет вас, объявив бунтарем, предателем, врагом родины, если вы оспорите его власть или будете противостоять его постоянным требованиям. Он джентльмен, он не может быть обвинен в подобных обманах, оскорблениях и злодеяниях. Короче говоря, он, вдобавок к тому, что ограбил вас, не пытается оставить вас в дураках или сделать своим рабом. "
Поучительно было бы поинтересоваться, почему государство, в отличие от бандита, всегда неизменно окружает себя идеологий легитимности, почему оно должно оправдывать всю ложь, показанную Спунером. Причина в том, что бандит не является видимым, постоянным, легальным или легитимным членом общества (оставляя в стороне членов банды с высоким статусом). Он всегда в бегах от своих жертв и от государства. Но государство, в отличие от банды грабителей, не считается криминальной организацией. Наоборот, его слуги всегда удерживали позиции высочайшего статуса в обществе. Это статус, который позволяет государству сосать кровь из своих жертв, в то же время убеждая большинство их поддерживать себя, или, по крайне мере, подчиняя их этому эксплуататорскому процессу. Фактически, это и есть основная функция идеологов и союзников государства – объяснить народу, что император на самом деле отлично одет. Вкратце идеологи должны объяснить, что в то время как воровство одного или более людей плохо и преступно, если государство вовлечено в подобные акты, это не воровство, а законный и даже священный акт, называемый «налогообложение». Идеологи должны объяснить, что убийство одним или более людьми плохо и должно быть наказано, но если государство убивает, то это не убийство, а возвышенный акт, называемый «война» или «подавление внутренней подрывной деятельности». Они должны объяснить, что похищение и рабство – это плохо и должно быть объявлено вне закона, если совершено отдельно взятыми индивидами или группами, а если государство совершает подобные акты, то это не похищение и рабство, а «повинность» - необходимый акт для всеобщего блага и даже моральный долг. Функция государственных идеологов – соткать фальшивый набор императорской одежды, убедить народ в грандиозном двойном стандарте: когда государство совершает ужаснейшее преступление, оно на самом деле этого не делает, оно делает что-то, что необходимо, честно, очень важно и даже – в прошлом – было велено Богом. Успех государственных идеологов былых времен является, наверное, самой большой загадкой в истории человечества.
Идеология всегда была жизненно необходима для существования государства, о чем свидетельствует систематическое использование идеологии в древних восточных империях. Специфическое содержание идеологии, конечно, изменилось с течением времени в соответствии с изменяющимися условиями и культурами. В восточных деспотиях император часто поддерживался церковью, и обожествлялся. В наше же светское время, аргументом служит «народное благоденствие» и «всеобщее благосостояние». Но целью всегда было одно и тоже: убедить народ в том, что то, что государство делает, не является, как кто-нибудь может подумать, преступлением гигантского масштаба, а есть что-то необходимое и важное, что должно поддерживаться и чему следует подчиняться.
Причина, по которой идеология столь важна государству – это то, что государство всегда, по сути, базируется на поддержке большинства. Эта поддержка необходима, будь государство «демократией», диктатурой или абсолютной монархией. Поддержка основывается на готовности большинства (повторимся, не каждого индивида) уживаться с системой: платить налоги, идти без жалоб на государственные войны, подчиняться государственным правилам и декретам. Такая поддержка может и не быть активным энтузиазмом, чтобы быть эффективной - она бывает и пассивной. Но поддержка должна быть. Если бы основная масса людей была бы действительно убеждена в незаконности государства, была бы убеждена в том, что государство - не более и не менее чем просто огромная бандитская группировка, тогда бы государство в скором времени рухнуло, имея не больше прав на существование, чем любая другая мафиозная организация.
Следовательно, вот в чем необходимость найма государством идеологов, и вот в чем необходимость государственного союза с придворными интеллектуалами которые бы придумывали оправдания для государственного правления.
Первый теоретик нового времени, который увидел, что все государства базируются на мнении большинства, был либертарианский писатель 16 столетия, француз Этьен де ля Ботье. В своем труде “Discours Volunta y Servitude” де ля Ботье отметил, что государство-тиран всегда является меньшинством населения, и по этой причине его продолжающееся деспотическое правление должно в глазах эксплуатируемого большинства базироваться на его легитимности, на том, что в последствии будет названо «созданием предложения». Две сотни лет спустя, Дэвид Хамтоу, далекий от либертарианских взглядов, изложил похожие соображения. Контраргумент о том, что меньшинство может перманентно заставлять подчиняться враждебное ему большинство, используя современное оружие, игнорирует тот факт, что эти средства могут удерживаться большинством и что вооруженные силы меньшинства могут переметнуться в ряды противников. Следовательно, постоянная необходимость в убедительной идеологии всегда создавала для государства потребность привлечения на свою сторону интеллектуалов и лидеров мнений. В былые времена интеллектуалами неизменно были священники, и, следовательно, как мы отметили, имело место союз между церковью и государством, троном и алтарем. В наши дни «научные» и «свободные от ценностных суждений» экономисты и «адепты национальной безопасности», выделяясь из других, выполняют идентичную идеологическую функцию в пользу государственной власти.
Особенно важно в современном мире то, что государство отобрало у официальной церкви осуществление контроля за образованием и формированием таким образом умов подданных. Вдобавок к влиянию на университеты посредством всевозможных финансовых субсидий и напрямую через государственные университеты, государство контролирует образование на более низких уровнях через общеобразовательные учреждения, через требования лицензий для частных школ и через обязательное посещение. Добавьте к этому фактически полный контроль над радио и телевидением посредством прямого государственного права собственности, как в большинстве стран, или как в США – посредством национализации воздушного пространства и права федеральной комиссии лицензировать станции для использования тех или иных частот и каналов.
