Динеш Д’Суза - Америка: каким мир был бы без нее?
Я сам был обвинен в нарушении законов финансирования выборных кампаний тем, что возместил средства двум своим приятелям, сделавшим вклад в 20 000 долларов в фонд кампании по выборам в Сенат США одного из моих старинных друзей из Дартмутского колледжа. При финансировании кандидата максимальное пожертвование, согласно закону, не может быть больше 10 000 долларов. Не было причин подозревать, что я стремился получить таким образом выгоду. В худшем случае это было неудачной попыткой помочь другу в его борьбе — как оказалось — безуспешной, против его состоятельного оппонента. Несмотря на это, мне грозят два обвинения в тяжелом уголовном преступлении, максимальное наказание по которым — семь лет тюремного заключения.
Существуют сотни — а возможно, и тысячи — федеральных законов, и правительство может преследовать в судебном порядке почти каждого гражданина за какое-то нарушение. Точнее, правительство имеет власть решать, кого именно оно хочет привлечь к ответственности. «Существует очевидная опасность, угрожающая гражданским свободам, если наша нормальная повседневная деятельность может стать поводом для уголовного преследования по прихоти правительственного чиновника». Это слова юриста, специализирующегося на защите гражданских прав, Харви Силверглейта, из его недавно изданной книги «Три преступления в день». Сильверглейт утверждает, что обычный гражданин, живущий обычной жизнью, бродящий в сети Интернет, инвестирующий деньги, покупающий прописанные лекарства, делающий покупки, жертвующий деньги на благотворительность, не знает, что эта обычная деятельность может быть истолкована так, что станет нарушением федеральных законов: законов по обороту лекарственных средств; законов, регулирующих финансовые транзакции; законов, регулирующих торговлю; законов, обязывающих раскрывать информацию; законов, запрещающих «утечки» и помехи осуществлению правосудия, положений о вымогательстве и антитеррористических законов.
Правительство использует эти законы, чтобы преследовать врачей, которые выписывают обезболивающие препараты, как «распространителей наркотиков». Юристы, охраняющие тайны своих клиентов, сталкиваются с обвинениями в «препятствии правосудию». Журналистов преследуют за отказ открыть свои источники. Сотрудники корпораций, исполняющие свои обычные деловые обязанности, или политические активисты, использующие мирный протест, могут быть обвинены в преступной деятельности. Участие в благотворительности добросовестных доноров можно связать с людьми, подозреваемыми в терроризме или преступными группами. Сильверглейт пишет, что правительство не только не защищает законопослушных граждан, но постоянно делает их мишенью обвинений и преследует их в судебном порядке.
Очень часто вы совершенно не в курсе, что сделали. Многие из этих законов так туманны, что невозможно знать заранее, выполняете вы их или нет. Я могу это засвидетельствовать. Расплывчатые формулировки помогают правительству, поскольку это дает чиновникам правительства возможность решать, кого они хотят преследовать. В предисловии к книге Сильверглейта защитник гражданских прав и профессор права из Гарварда Алан Дершовиц пишет об «уголовном законодательстве, растягивающимся, как гармошка», которое можно расширять и сжимать, чтобы оно соответствовало политической целесообразности. Сильверглейт отмечает, что «гибкость федерального закона позволяет своекорыстному федеральному прокурору с легкостью причинять вред своим политическим противникам».
Федеральных прокуроров нельзя назвать политически нейтральными. Они часто служат интересам исполнительной ветви власти, поскольку именно она назначает их на должность. И обвинение — это только начало. Даже если вы невиновны, пишет Дершовиц, государство имеет возможность заставить вас признать себя виновным. Дершовиц отмечает, что «федеральное уголовное законодательство требует возмутительно завышенных приговоров, часто с установленным минимальным наказанием. ‹…› Угроза суровых приговоров способствует тому, что даже невиновные граждане решают не сопротивляться давлению прокуроров. Вот почему почти все ответчики по уголовным делам в наши дни признают свою вину, чтобы “смягчить” обвинения, и не хотят защищать свою невиновность с риском получить драконовский приговор в случае признания виновным».
По словам Сильверглейта:
«Противоправное преследование поведения, не являющегося противоправным, превращенного в обвинение в тяжелом уголовном преступлении, сломало множество невинных жизней и испортило многим карьеру. Целые семьи были разрушены, наравне с огромным количеством отношений и целых компаний. Одно из самых пагубных последствий методов Министерства юстиции ‹…› в том, что они разрушают важные и приносящие пользу обществу отношения внутри гражданского общества. Членов семьи настраивают друг против друга. Друзей принуждают к выгодному обвинителям свидетельству, даже если это свидетельство менее, чем честное. Корпорации выступают против своих служащих и бывших партнеров, чтобы спасти компанию от уничтожения, выдвигая версии, совершенно противоречащие истине. ‹…› Журналистов газет настраивают против тех, кто служит им источником информации. Артисты, в том числе те, кто критикует правительство, становятся объектами кафкианских преследований. Юристы и клиенты становятся противниками, так же как врачи и пациенты, поскольку огромное давление оказывается на клиентов этих специалистов ради того, чтобы они выступили против людей, которым они доверяют, когда им нужна профессиональная помощь. Ни одно общество не выиграет от того, что его правительство так безрассудно нападает на граждан и разрывает такие важные социальные и профессиональные взаимоотношения».
Сильверглейт пишет: «Проницательный человек, наблюдающий за системой федерального уголовного правосудия, давно не верит, что признание вины означает истинную виновность. Слишком часто такие признания оказываются результатом желания избежать риска, а истина при этом приносится в жертву». Не удивительно, что книга Сильверглейта имеет подзаголовок: «Как федералы преследуют невиновных». Если вы думаете, что такого не бывает в Америке, прочтите книгу Сильверглейта и очнитесь. Вы определенно поверите в это, когда такое случится с вами. Сильверглейт приходит к заключению, что «ни одна область действий и ни один социальный класс не находится в безопасности» и что правительство в наши дни имеет власть достать вас в любом случае — если оно этого захочет.[180]
Слежка — это просто средство гарантировать, что каждый находится «под колпаком».
Завеса секретности относительно того, как правительство шпионит за гражданами, пала, но администрация Обамы борется на смерть, чтобы убедить Конгресс и суды позволить ему оставить свою систему наблюдения, эту американскую тюрьму-паноптикум. Мы должны добиться сокращения этой системы сейчас, потому что иначе со временем она увеличится настолько, что даже занимающие выборную должность чиновники и судьи будут слишком напуганы, чтобы противостоять ей. В конце концов правительство будет иметь обширный материал и на них тоже. Тогда система сдержек и противовесов в Америке рухнет, и мы будем жить в тоталитарном обществе. Если прогрессисты путем тотального контроля и запугивания вынудят общество принять их план действий, Америка действительно станет Империей зла, а правом и долгом американских граждан будет организоваться еще один раз, как это было в 1776 г., ради того, чтобы низвергнуть ее.
Глава 16
Упадок Америки: выбор за нами
Мы настолько привыкли к тому, что мир — западный, даже американский, что мы мало себе представляем, как было бы, если бы это было не так.[181]
Мартин Жак. «Когда Китай будет править миром»Наступление пост-американской эпохи застанет всех врасплох. Неожиданным будет не ее наступление, а то, как все будет тогда выглядеть. Я как-то слышал, как Ирвинг Кристол сказал: «Западная цивилизация угасает, но это угасание происходит медленно, и мы можем тем временем прекрасно жить». Я думаю, он был прав тогда, но сегодня Кристол уже мертв. Упадок не всегда происходит медленно. Иногда все рушится очень быстро: тогда это называют «коллапс». Бурные двадцатые годы закончились крахом 1929-го. Время активного увеличения благосостояния, символом которого были инвесторы, получавшие выгодную информацию о курсах акций на бирже от разносчиков газет, закончилось рассказами о людях, потерявших все при крахе на фондовой бирже и в отчаянье выбрасывающихся из окна. Мы думаем, что закат нашей жизни, как и нашей страны, будет происходить постепенно, так, что мы сможем к нему приспособиться. Но судьба, бывает, решает по-другому.
