Сергей Кара-Мурза - Что для России лучше
Начнём издалека. В мире большого бизнеса существует множество концепций моделирования деятельности компании (Business Intelligence, Company Performance Management и др.). Одной из характеристик, объединяющих все эти концепции, является «количественный анализ» — сбор, структуризация, а главное, последующий всесторонний анализ собранных данных. Любая компания, живущая в остроконкурентной среде, по достижению определённого размера, жизненно нуждается в подобном моделировании. Анализируется практически все аспекты деятельности. К примеру, продажи структурируются по сегментам потребителей, исходя из самых разных характеристик. В ход идёт всё — место проживания, возраст, пол, уровень образования, периодичность и динамика общей стоимости покупок, типичная корзина товаров, приобретаемых регулярно. Задача — составить модель потребительского рынка, максимально адекватную реальности, вычленить из миллионного рынка потребителей продукции данной компании некоторое количество (сотни, или даже тысячи) портретов «типовых» потребителей. «Студент, 20-25 лет, неженат, зациклен на здоровом образе жизни». Или — «Домохозяйка с 2 детьми, 35-40 лет, старается сэкономить, но подвержена импульсивным покупкам красивых штучек». Затем каждому такому условному потребителю назначается вес: «Студент, подгруппа 1010» — 40 тыс. человек, сегмент — 2,4%. «Домохозяйка, подгруппа 4015» — 85 тыс., 5,1%.
То же самое касается и поставщиков, конкурентов, своего рынка продукции и смежных рынков и так далее, и так далее. Без составления подобной количественной и структурной модели невозможно представить себе успешную деятельность современной крупной компании. На основании построенной модели строятся гипотезы о факторах, их весе и динамике, о тенденциях. Результаты анализа затем используются для формирования стратегии компании, выявления проблемных мест, корректировки, а иногда и полной смены тактики и иерархии управления. Стоит ли говорить, что любое государство, кроме самых мелких и/или полностью марионеточных, находится в таком же положении, что крупная коммерческая компания? Высшая задача, стоящая перед руководством государства равно как и перед руководством компании — устоять «на рынке», выжить. «Жизнь имеет причину, но не имеет смысла». С этой точки зрения, само существование компании или государства является сверхзадачей, не требующей задействования дополнительных смыслов и предназначений. Максимизация прибыли для компании или темпов роста ВВП для государства, сохранение доли на рынке или удержание территории — всё это тактические задачи и цели. Государство выступает как специальный подвид «компании», «корпорации», «юридического лица», со всеми присущими этому лицу гримасами и ужимками.
В таком случае спрашивается, нуждается ли государство в моделях, подобных тем, которые составляются крупными компаниями? Вопрос, думается, риторический. И чем крупнее, многочисленнее страна, чем сложнее и многоукладнее её внутреннее устройство и взаимоотношения с другими «хозяйствующими субъектами» политического глобуса, тем больше нужно данных и разнообразных и сложных моделей, описывающих те или иные стороны общественного организма. И как с этим обстоят дела в современной России? Как это не грустно отмечать, но по показателю наличия объективной общественно-экономической модели, Россия совершенно не соответствует своей территории, населению, хозяйственным укладам и другим важнейшим количественным параметрам. В стране исторически недостаточно развиты все сферы обществоведения, от фундаментальных исследований в экономике, политологии и других областях до прикладных экспертных разработок. Не сравнить мощь отечественного интеллектуального потенциала в этой сфере с нашей традиционной продвинутостью в точных науках, в физике и математике. Поэтому в конкретных ситуациях мы не в состоянии осуществить нужную инженерную разработку. Ракету запустить можем, а решить ту или иную конкретную социальную проблему — нет. А этому имеются и объективные, и субъективные причины.
В популярном американском статистико-информационном издании «World Almanac» приводится много любопытных данных. Скажем, в этом далеко не специальном, «попсовом», издании есть данные по государственному бюджету и населению США, начиная с конца 18-ого века. Просто занятная информация. На любителя. Приводятся также данные за выборочные годы по бюджетам отдельных штатов — за более поздний период, примерно с 1900 года. Такая себе средняя по размеру табличка на одну страницу — полсотни строк и два десятка столбцов. Можете представить себе подобную таблицу применительно к российским реалиям? С бюджетом регионов, начиная, скажем, с 1900 г.? Правильно, не можете… Ибо даже такая тривиальная задача выглядит практически невыполнимой. По каким регионам давать данные, если их число, названия и границы менялись на протяжении столетия несколько раз? Да что там региональные бюджеты — из-за перманентного перекроя границ даже изменение численности населения по регионам представить в виде, пригодном для долгосрочного анализа, крайне затруднительно.
Какую сторону российской жизни ни возьми — дела обстоят не лучше. С завидной регулярностью меняется методика статистического учёта, делая данные десяти- или пятнадцатилетней давности плохо совместимыми с новой классификацией отраслей или товаров. Кроме слабой совместимости исторических данных, Росстат по-прежнему, как во времена мобилизационной экономики и натурального планирования, достаточно формально относится к опубликованию стоимостных показателей, так что составить целостную картину экономики с финансовой и стоимостной точки зрения очень не просто. Если, к примеру, ГКС выдаёт данные, вполне адекватно обрисовывающие картину в целом, то когда речь заходит о частностях, структуре, региональном аспекте, то здесь возможность проведения полноценного анализа становится исчезающее малой. Что такое, скажем, «средняя стоимость одного квадратного метра общей жилплощади по регионам РФ», если в каждом регионе имеется центр (обычно довольно благополучный, со сравнительно дорогой недвижимостью, хотя и здесь имеет место существенная внутригородская дифференциация), и прозябающие посёлки на отшибе, цена 1 кв. метра в которых в несколько раз ниже чем цена самого дешёвого метра в областном центре? В стране, на одной территории, фактически сосуществует несколько социально-экономических укладов, несколько разных региональных социально-экономических моделей. И это в общем объяснимо — как и размерами страны и многообразием условий, так и тем фактом, что никто на самом деле и не пытается унифицировать имеющиеся уклады (что, наверное, имело бы смысл, конечно же, в разумной степени). Предлагаемая Росстатом информация не позволяет математически корректно вычленить и формализовать эти уклады с тем, чтобы построить адекватные соответствующие региональные и прочие модели.
Но не критика методики Госкомстата, и тем более, не привычное брюзжание по поводу хронического российского неустройства являются предметом данной статьи. В данной работе мы попытаемся показать связь между невысоким качеством общедоступной статистической информации и наличием целого букета социально-экономических проблем и перекосов. Нежелание и неумение измерить собственную страну приводит к тому, что застарелые болячки социума не то, чтобы не решаются — они даже не осмысливаются и не оглашаются должным образом. Хаотические, случайные, иррегулярные, бессистемные меры, эти выплескивающиеся наружу протуберанцы политического Солнца российской Галактики, напоминают скорее вымакивание с пола тряпкой воды, льющейся потоком из поломанного крана.
Весь анализ в статье основан на официальных данных Госкомстата. К качеству этих данных, как отмечалось, можно предъявлять множество претензий, но, как высказался полковник Джеральдин, друг принца Флоризеля, глядя на выполненный в авангардном ключе портрет «Председателя» — «во всяком случае, другого у нас нет».
Несчастная страна
Оставим в стороне динамику валового внутреннего продукта, рост промышленного производства, увеличение экспорта газа и тому подобные, безусловно важные, но слишком абстрактные для среднего человека вещи. Для обычной семьи, живущей повседневной жизнью, вещи, явления и события, непосредственно их касающиеся, намного важнее любых макроэкономических показателей. Новость о том, что соседа по подъезду убили при входе в дом ударом трубы по затылку ради тощего кошелька и старого мобильника, влияет на настроение и самоощущение окружающих намного сильнее, чем бравурная официальная весть о приобретении российским капиталом итальянской авиакомпании. Вид размозжённого на проезжей части тела действует на сознание и подсознание намного сильнее любых абстрактных доводов о росте экономики и об инвестициях в Олимпиаду.
