Жак Маритен - Человек и государство
[8]
См.: Phelan G. В. Justice and Friendship // Thomist, "Maritain Volume". N.-Y.: Shead&Ward, 1943.
[9]
См.: Maritain J. The Person and the Common Good. N.-Y.: Charles Soribner's Sons, 1947.
[10]
Гарольд Ласки описывает государство как корпорацию общественной службы (G. Laski. A Grammarof Politics London: Allen&Unwin,1935,p. 69).
[11]
В оригинале "Средневековой Римской Империи", что в исторической науке также является распространенным синонимом для Империи Карла Великого. — Прим. пер.
[12]
См. гл. II.
[13]
Это смешение государства, политического общества и закона стало классическим. В резкой форме оно выражено в теории А. Эсмена (см.: Esmein A. Elements de droit constitutionnel. 6th ed.; Paris: Recueil Sirey, 1914), который утверждал, что "государство представляет собой юридическую персонификацию нации".
[14]
Маритен в данном случае говорит просто о светской теории права, которая — в отличие от теории естественного права в философии или теории божественного права в теологии — рассматривает право как возведенную в закон волю человека или определенного класса. См., в частности: Юридический словарь. М., 1956, с. 496: "Марксистско-ленинская теория государства и права показала, что государство и право возникают с появлением частной собственности и расколом общества на антагонистические классы, что всякое государство является выражением в наиболее концентрированной форме экономических потребностей класса, что всякое право представляет собой возведенную в закон волю такого класса [Курсив наш. — Прим. ред.], определяемую условиями его материального существования… При социалистическом типе государства право выражает волю рабочего класса и руководимых им трудящихся масс"; с. 182: "Марксистско-ленинскому пониманию права… чужд… "волюнтаризм" — буржуазное учение, рассматривающее выражаемую в праве волю как нечто самодовлеющее, ничем не связанное и не обусловленное". — От изд-ва.
[15]
Понятие моральной или коллективной личности, в котором понятие "личность" используется как уместная аналогия, с полным основанием применимо к народу как целому, поскольку народ как целое (естественное целое) представляет собой совокупность индивидов и поскольку их единство как социального целого происходит от их общего желания жить вместе, возникшего у [каждого из этих индивидов.
Соответственно, понятие моральной или коллективной личности с полным основанием применимо к политическому обществу, которое представляет собой органическое целое, состоящее из людей. В результате и народ, и политическое общество являются субъектами (или носителями) прав, [а именно): у народа есть право на самоуправление; существует отношение взаимной справедливости между политическим обществом и его отдельными членами.
Но данное определение моральной личности не применимо к государству (которое представляет собой не целое, а часть или особый орган политического общества) кроме как в чисто метафорическом смысле или в юридической беллетристике. Государство не является субъектом прав, или Rechtssubjekt, как ошибочно считают многие современные авторы, в особенности Еллинек. (В противоположность ему Леон Дюги четко осознал, что государство не является субъектом прав, но он впал в другую крайность, и его теория в целом поставила под сомнение само понятие права.)
Права народа или политического общества не могут быть перенесены на государство или переданы ему. Более того, в той мере, в какой государство представляет политическое общество (во внешних отношениях последнего с другим политическим обществом), "государство" есть лишь абстрактная сущность, не являющаяся ни моральной личностью, ни субъектом прав. Права, приписываемые ему, не есть его собственные права; это права политического общества, которое в идеале замещается абстрактной сущностью, а в реальности представлено людьми, на которых возложено бремя общественных дел и которые облечены особыми полномочиями.
[16]
Так случилось, что столь великий теоретик, как Кельзен смог превратить государство в простую юридическую абстракцию и отождествить его с правом и правовым порядком — понятием, которое вырывает государство из его подлинной сферы (то есть сферы политического) и которое тем более двусмысленно, если реальное государство (высшая часть и орган политического общества) воспользуется этой вымышленной сущностью, приписываемой ему как юридическому ens rationis (мыслимому сущему (лат.) — Прим. пер.), чтобы требовать для себя священных атрибутов и "суверенитета" закона.
Более того, следует отметить, что выражение "суверенитет закона" является лишь метафорическим, относящимся к рациональной природе права и его моральной и юридической обязательности, но не имеющим ничего общего с подлинным понятием суверенитета.
Конкретная функция государства (его главная функция) — гарантия правопорядка и проведение в жизнь закона. Но государство не является воплощением закона. И так называемый "суверенитет" государства (см. гл. II) никоим образом не является моральным и юридическим "суверенитетом" закона (справедливого закона), который имеет обязательную силу для совести и проводится в жизнь принуждением.
[17]
См.: Maritain J. Freedom in the Modern World. N.-Y.: Charles Scribner's Sons, 1936), Appendix I, "Person and Property".
[18]
О понятии плюрализма см. кн.: Maritain]. Du regime Temporel et de la liberte ("Свобода в современном мире"), гл. i, и Humanisme integral ("Истинный гуманизм"), гл. v. См. также замечания профессора Р. М. Макивера о "мульти-групповом обществе" (Madver R. М. The Web of Government. N.-Y.: Macmillan Co., 1947, pp 42Iff.).
[19]
См. ниже, гл. 3, раздел IV и гл. 5, раздел IV; а также о высказывании Линкольна: Scholasticism and Politics. N.-Y.: Macmillan CO.,1940,cc. 107–108.
[20]
См. кн.: Maritain J. Raison et raisons. Paris: Luf, 1947, ch. xi.
[21]
Заметим, что, в принципе, для философской и политической литературы XVI–XVIII вв. более типично понятие "суверенность" ("суверенность государя", "суверенность Бога", "суверенность народа", "суверенность государства" и т. д.). — Прим. перев.
[22]
Ср.: Lansing R. Notes on Sovereignty. Washington: Carnegie Endowment for International Peacre, 1921, ch. ii, "Notes on World Sovereignty". Reprinted from the American Journal of International Law, January, 1921.
[23]
Ср.: Cohen H. E. Recent Theories of Sovereignty. Chicago: University of Chicago Press, 1937, pp. 82ff.
[24]
Edmunds S. E. The Lawless Law of Nations. Washington, D. C: Byrne & Co., 1925.
[25]
Foulke R.R. A Treatise on International Law. Philadelphia: John C. Winston Co., 1920, p. 69: "Слово "суверенитет" неопределенно… Мы не намерены тратить время в погоне за призраками, а потому отвергнем его полностью. Слово "независимость" достаточно хорошо передает каждую идею, охватываемую понятием суверенитета, которую необходимо знать при изучении международного права".
[26]
Jellinek G. Recht des modernen Staates: Allgemeine Staatslehre. Berlin, 1900, p. 394.
[27]
Ср.: Preuss H. Gemeinde, Staat, und Reichals Gebietskoerperschaften. Berlin,1889; Merriam Ch. E. History of the Theory of Sovereignty since Rousseau. N.-Y.: Columbia University Press, 1900.
[28]
Ср.: Duguit L. Law in the Modern State. N.-Y.: Viking Press, 1919. Я согласен с Дюги в том, что касается необходимости отказаться как от представления о неподотчетности государства, так и от понятия суверенитета государства, но не согласен в том, что касается причин, приведших Дюги к таким выводам.
[29]
Подобного же мнения придерживается Гарольд Дж. Ласки, хотя он основывается на иной философской позиции. См.: Laski H. J. Studies in the Problem of Sovereignty. New Haven: Yale University Press,1917; A GrammarofPolitics. New Haven: Yale University Press, 1925.
Профессор Макайвер обрушился с резкой критикой на понятие суверенитета. См. кн.: MadverR. M. The Web of Government. N.-Y.: MacMillan Co., 1947, pp.48–51,69-73.
[30]
Господство, первенство, руководящее начало, принципат, власть Цезаря (лат.). — Прим. пер.
[31]
Верховная власть (лат.). — Прим. пер.
[32]
Господин, властелин (греч.). — Прим. пер.
[33]
См.: Аристотель. Политика, III. 15. 1286b31; IV. 4. 1290а32, etc.. Там, где Аристотель употребляет слово κυριος, в оксфордском переводе под редакцией В. Д. Росса стоит суверен. Фома Аквинский в "Сумме Теологии" (I–II. 90. 3. Obj.3; 96, 5, corp., obj. 3, and ad 3, etc) употребляет слово princeps, в переводе, изданном английскими доминиканцами, стоит суверен.
