Дмитрий Рогозин - НАТО точка Ру
Мы, к сожалению, в этом вопросе пока что уступаем. Поэтому я хочу выделить значение Интернета, которому я отдаю должное, и также приглашаю всех наших сторонников и тех, кто готов с нами поспорить, к сотрудничеству в рамках нашего сайта — сайта постоянного представительства РФ при НАТО, Natomission.ru. Мы этот сайт запустили во время событий августа, он тогда еще не был совершенным. Мы его практически закончили где-то в конце июля, но требовался еще запуск англо- и франкоязычного вариантов сайта. Однако мы пошли на то, чтобы с недоделками, но, тем не менее, по полной врубиться в эту Интернет-войну за правду.
Хочу сказать, что 12 февраля, когда я встречался с президентом РФ Дмитрием Медведевым, мы затронули и эту тему в ходе нашего разговора, поскольку сам он тоже «продвинутый пользователь», как он себя называет. Вспомню его слова, сказанные в июле прошлого года на совещании послов РФ, которые раз в два года собираются на Смоленской площади. Он начал свое выступление с того, что каждый российский посол должен начинать свой рабочий день с Интернета. Я улыбнулся про себя, потому что именно так я и начинаю свой рабочий день, еще даже не будучи послом РФ.
Когда меня мой сын обучил основам пользования Всемирной паутиной, я приобрел «второе дыхание» в жизни. Осмотрев зал и увидев коллег, работающих в других странах и при других международных организациях, я понял, что слово «Интернет» для них какая-то штуковина и диковина. Боюсь, что многие мои коллеги не знают, где у компьютера кнопка, чтобы включить его, не говоря уже о том, как выйти в Интернет или работать в блогах. Для них это вообще темный лес.
Думаю, что в этом они глубоко не правы. Призываю всех — и дипломатов, и не дипломатов, кто интересуется не только тем, что у него в носу, но что и за пределами собственного носа, что в мире происходит, пользоваться услугами российских Интернет-порталов, сообществ. И в этой связи хочу высказать уважение РБК — компании, лидирующей в этой области. Теперь я готов перейти к ответам на вопросы.
Е. Карасева (Москва): Поздравляем вас с первой годовщиной работы на посту постоянного представителя России в НАТО. Какие итоги вы бы могли подвести за этот период?
Д. Рогозин: Итоги моей работы — это итоги работы моей страны, потому что сейчас мои интересы не могут каким-либо образом отличаться от национальных интересов державы, которую я представляю и защищаю и в непростое время, и в непростой обстановке в рамках сотрудничества с Организацией Североатлантического договора.
Я, может быть, не столько об итогах скажу, сколько о тех событиях, которые произошли в период этой работы. Я приехал в Брюссель 27 января 2008 г., уже 30 января, то есть через три дня, я принял участие в первом для себя посольском заседании Совета Россия — НАТО и познакомился со своими коллегами. Для меня это было очень важным событием, началом профессиональной «притирки» друг к другу.
В феврале произошло важное событие — признание независимости Косово со стороны ряда ведущих европейских держав и США, и, конечно, несмотря на наше предупреждение, наши западные коллеги умело с помощью отмычки вскрыли ящик Пандоры.
В марте прошли выборы президента РФ, для нас это тоже было важным событием, в том числе для меня лично. Это событие предшествовало появлению уже в июне прошлого года инициативы Д. Медведева (поскольку мы сейчас общаемся в Интернет-формате, буду пользоваться соответствующими терминами) по перезагрузке матрицы европейской безопасности.
Действительно, то, что предложил Д. Медведев, — это не просто очередная инициатива, или, как писали в советские времена в газете «Правда», «мирное наступление советской дипломатии». Это крайне важное предложение, поскольку речь идет о новой философии взаимоотношений между государствами и нациями. Причем эта инициатива вышла в то время, когда накапливался потенциал конфликта, в том числе на Кавказе, и если бы мы могли договориться о принципах комфортной и безопасной жизни в рамках евроатлантического пространства раньше, то, может быть, той трагедии, которая разыгралась в ночь с 7 на 8 августа в Южной Осетии, и не произошло. Поэтому я отмечаю это как отдельное событие.
Важным событием апреля прошлого года стал саммит Совета Россия — НАТО, на котором присутствовал Владимир Путин, и я принимал участие в закрытой дискуссии по вопросам безопасности, где собрались лидеры 26 стран — членов альянса и российская делегация во главе с В. Путиным. Это был очень интересный для меня опыт того, как на уровне высших лиц государств идет откровенный и, я бы сказал, жесткий обмен мнениями по вопросам безопасности.
Дальше (я с великого опущусь до малого) в июле был чемпионат НАТО по футболу, в котором я принимал участие в составе команды нашего постпредства, и мои дипломаты почему-то поставили меня на ворота, может быть просто в силу того, что я имею такие физические объемы, что могу закрыть часть ворот, даже если не двигаться, мячи могут попадать в меня и отлетать в поле. Польская делегация, вышедшая в бутсах в поле, «набравшись мужества», сломала мне ногу в ходе этого футбольного матча, что (вдобавок к тому, что поляки творят в рамках ПРО) не прибавило мне симпатии к руководству этой страны.
Возвращаясь к серьезным вопросам, скажу, что это август прошлого года, я тогда находился в отпуске с семьей в Европе. Я решил проводить свободное время, когда оно выдается, недалеко от своей работы на «всякий пожарный», время неспокойное, и мне это помогло — 8 августа в обед я был уже на месте и, начиная с аэропорта, тут же вошел в контакт с НАТО.
Это была тяжелейшая страница моей жизни, потому что понадобились недюжинные усилия, чтобы удержать НАТО от глупостей, чтобы НАТО как организация не влезла в этот конфликт и не позволила Михаилу Саакашвили добиться желаемого, а желанно им было превратить внутригрузинский конфликт в международный. Нас он втянул в этот конфликт, расстрелял наших миротворцев и погубил десятки, сотни человеческих жизней. С российскими паспортами эти люди были, между прочим. Реальная была угроза втягивания в этот конфликт и других стран альянса.
Только благодаря жесткости нашего поведения и контактам с военным руководством НАТО, которое мы убедили в решительности действий русской армии на Южном Кавказе и в том, что мы достигнем своих целей, невзирая ни на что. Это убедило наших партнеров в том, чтобы ограничиться пусть даже оскорбительными высказываниями, но никак не действиями.
Далее была крайне важная осень, это осень после известного решения президента о признании независимости Южной Осетии и Абхазии. Не скрою, на сегодняшний момент это является одной из сложных точек наших отношений с Западом в целом и НАТО в частности. Нехотя под грудой аргументов и фактов натовцы были вынуждены реально признать, что именно М. Саакашвили начал военные действия, они признали также, что Россия имела право на ответ, хотя и называют его непропорциональным, не объясняя, что такое пропорциональный ответ.
Тем не менее, третий момент, — о признании Абхазии и Южной Осетии — является притчей во языцах и камнем преткновения. Мы настаиваем на своей правоте и считаем, что признание было крайне необходимым для обеспечения гарантий невозобновления военных действий со стороны грузинского руководства. Наши западные коллеги считают, что надо было сначала поговорить.
Они — большие любители поговорить. Вот Косово, они, видимо, решение приняли заранее — признать Косово в качестве независимой территории, но им нужно было поговорить. Вот они 9 лет говорили, а потом признали. Если бы мы после войны с М. Саакашвили лет 9 поговорили, то и признание Южной Осетии и Абхазии было бы воспринято намного мягче.
После этих событий НАТО приняла решение, что «не будет дела с нами, как прежде». Но честно скажу, что и мы, как прежде, вести дела не хотим. И даже сейчас, восстанавливая это сотрудничество, мы считаем, что возвращаться к тому порочному качеству этой кооперации нельзя, потому что если бы это сотрудничество действительно было партнерским, то НАТО не закрывала уши от наших объяснений, нашей аргументации, наших действий, не прятала голову в песок и не избегала бы проведения чрезвычайных консультаций в чрезвычайное время.
Поэтому сейчас для того, чтобы ответить на призывы НАТО к восстановлению полноформатных отношений, мы должны добиться главного — понять, что у нас есть основания для постепенного восстановления доверия. Ведь разбить доверие очень легко, а восстановить очень тяжело. Это и в человеческом отношении, и в межгосударственном.
Сейчас мы находимся в той самой фазе, когда мы в принципе не против восстановления этих отношений, но настаиваем, что Совет Россия — НАТО — это политический орган, где каждая страна (27 стран) присутствует в национальном качестве. И не может быть такого, что мои коллеги в предбаннике пошушукались, а потом вышли со своим согласованным решением, и я должен это решение выслушивать. Такого быть не может, итак мы работать с ними не будем. Если они будут выходить на контакт с блоковых позиций, то никакой Совет Россия — НАТО нам не нужен.
