Евгений Сатановский - Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями
Как следствие проблема Западной Сахары и войны с партизанами-«сахрави» Фронта ПОЛИСАРИО, действующими с территории Алжира, – главная проблема современного Марокко. Борьба алжирских берберов, поддерживаемых Францией и в скрытой форме Марокко против арабизации, осложняющая противостояние армии с исламистами в длящейся второе десятилетие гражданской войне, – одна из главных проблем Алжира. Восстание туарегов – «Вторая туарегская война», которая, как и столкновения племен в Судане и Чаде, во многом была срежиссирована Ливией, и «талибанизация» Сахеля ставят под вопрос стабильность внутренних районов всей бывшей Французской Северной Африки. Конфликт «белых» и «черных мавров», проявлением которых является рабство, формально запрещенное еще в 1980 г., и борьба мавров и «африканцев» за правобережье реки Сенегал дестабилизируют Мавританию. Успех террористических атак исламских радикалов на еврейские общины Марокко, Туниса и Турции демонстрирует бессилие властей этих стран в борьбе с местными «каидистами». Официальный Египет не может защитить от местных исламистов последнюю крупную христианскую общину БСВ – коптов, с трудом справляется с недовольством нубийцев и беджа, осложняемым пограничным спором с Суданом вокруг «треугольника Халаиб», и практически не контролирует Синай, бедуины которого противостоят египетской армии при открытой поддержке Ирана и «Аль-Каиды». В Судане наступление Сахары, спровоцировавшее войну племен в Дарфуре, увеличило угрозу продолжения распада страны, вслед за референдумом 2011 г., увековечившим противостояние исламского севера с христианским и анимистским югом, урегулировать которое пытались США, Франция, Россия, Китай, Катар, Египет, Ливия, Африканский Союз и ООН. Этно-конфессиональное соперничество в Эритрее меркнет на фоне войны «всех против всех» в переставшем существовать в качестве единого государства Сомали. Непосредственными участниками конфликтов на Африканском Роге являются Эфиопия и суннитский «зеленый интернационал» при активной закулисной деятельности Ирана.
Помимо проблемы сомалийских беженцев, живущих в Йемене, соперничество Ирана и Саудовской Аравии за влияние в этой стране спровоцировало конфликт с КСА зейдитских племен Северного Йемена, справиться с которыми правительство Саны оказалось так же неспособно, как и с сепаратистами Йемена Южного. В Саудовской Аравии, атакуемой изнутри «членами заблудшей секты», под вопросом лояльность шиитов Восточной провинции и зейдитского Ассира. Поддерживаемое Ираном соперничество шиитов и суннитов в малых монархиях Персидского залива осложняется демографическим дисбалансом между их гражданами и выходцами из стран арабского мира, Южной и Юго-Восточной Азии, составляющими абсолютное большинство населения. Единственной страной Аравийского полуострова, в которой проблема меньшинств неактуальна, является Султанат Оман, в 80-е годы погасивший конфликт в Дофаре, поддерживавшийся Южным Йеменом, СССР и КНР. Проблема Израиля – отношения с палестинцами территорий и нелояльной к государству частью арабов-мусульман, имеющих израильское гражданство. Вражда этноконфессиональных групп в Ливане, на ситуацию в котором влияют США, Франция, Саудовская Аравия, Сирия и Иран, остро проявляется в конфликте с живущими на территории страны палестинцами и противостоянии суннитов, друзов, христиан и шиитов – в том числе внутри этих общин. Сирия, подавив в 80-е годы выступления исламистов, смогла взять под контроль курдов, палестинских и иракских беженцев, но загнанные в подполье на несколько десятилетий внутренние противоречия сегодня взрывают эту страну. Основные проблемы Ирака – противостояние арабов и курдов, создавших на севере страны квазигосударство, а также суннитов и шиитов. Туркоманы, палестинцы, христиане всех толков, йезиды и другие национальные и конфессиональные меньшинства в постсаддамовском Ираке дискриминируются, являются объектом преследований и эмигрируют из страны. Значительное число беженцев и перемещенных лиц, конфликты между местными суннитскими племенами и «Аль-Каидой», шиитскими шейхами и группами шиитов, ориентирующихся на Иран, осложняют отношения меньшинств Ирака. Проблема осложнится после ухода из страны воинского контингента США и неизбежного последующего раздела Ирака на зоны влияния Ирана и Турции. Для правящего режима Хашимитской Иордании, опирающегося на бедуинские кланы, черкесов и чеченцев, проблемной частью населения являются палестинцы, составляющие большинство населения страны.
Турция на протяжении десятилетий подавляет курдский национализм, грозящий самому существованию страны. Отказ в признании ираноязычных курдов народом, язык, алфавит, обычаи и национальные праздники которого отличаются от принятых у тюркоязычных турок, сочетается с попытками руководства ПСР продемонстрировать готовность смягчения политики в отношении курдов и других национальных меньшинств Турции. При этом война с РПК, террористическая деятельность которой вкупе с контртеррористическими акциями турецкой армии унесли более 45 тысяч жизней, ведется не только на территории Турции, но в и Иракском Курдистане. Обострение в 70-х годах на Кипре проблемы турецкого меньшинства привело к оккупации Северного Кипра турецкой армией, которая до сих пор контролирует его территорию. Решение проблем конфессиональных меньшинств Ирана включало законодательную регуляцию жизни и общественно-политической деятельности евреев, парсов и христиан, игнорирование суннитов и подавление бахаистов и йезидов. По-разному решались в ИРИ проблемы сосуществования персов с арабами Хузестана, тюркоязычными азербайджанцами и туркменами, курдами, лурами, белуджами и представителями других ираноязычных групп.
Выступления жителей национальных окраин Ирана, спровоцированные исламской революцией 1979 г., войной с Ираком и памятью о просоветских Гилянской республике 20-х и Мехабадской 40-х годов, были подавлены. Азербайджанцы – наиболее крупное и влиятельное меньшинство, были инкорпорированы во властные структуры, включая высший уровень. Прочие этнические группы получили представительство в местных органах власти. Антиправительственные выступления племен на восточной, афгано-пакистанской границе, контроль над которой Тегеран установил только в конце 60-х – начале 70-х годов, подавляются Корпусом стражей исламской революции. В первую очередь это касается племен и кланов, контролирующих каналы доставки наркотиков из Афганистана, и террористов-белуджей из радикальной суннитской организации «Джандалла».
Проблема религиозных и национальных меньшинств Афганистана – проблема войны «всех против всех». Баланс, существовавший в Афганистане до конца 70-х годов прошлого века, в рамках которого государственнообразующую роль играли пуштуны, в первую очередь племена дуррани и гильзаи, необратимо разрушился за 30 лет войны. Талибы, «афганские арабы» и представители других иностранных исламистских групп, входящих в «Аль-Каиду» или действующих самостоятельно; шейхи и муллы, ориентированные на Пакистан или Иран; племена, поддерживающие отношения с США и их партнерами по НАТО или борющиеся с ними, составляют сложнейшую мозаику, объединяемую единственным фактором: производством и экспортом наркотиков. Афганистан целиком состоит из меньшинств, и все его проблемы – проблемы этих меньшинств, их отношений между собой и с соседними странами. Афганистан оказывает разрушительное воздействие на Пакистан, граница с которым не существует ни де-факто, ни де-юре: срок действия соглашения, согласно которому «линия Дюранда» в 1893 г. отделила Британскую Индию от Афганистана, истек. Традиционные для Исламабада проблемы сепаратизма в Синде и Белуджистане, противостояния с Индией из-за Кашмира, миллионов беженцев и перемещенных лиц из Афганистана, терактов, организуемых радикальными исламистами против шиитов, христиан и других религиозных общин, противостояния армейского руководства с юридическим истеблишментом и оппозиционными партиями, в последние годы обострились. Военные действия против исламистов в Северо-Западной Пограничной Провинции, на «территории племен», не только стали причиной появления 2,5 миллиона новых беженцев, но и перенесли террористическую активность во внутренние районы Пакистана, включая крупнейшие города, военные и ядерные объекты.
Каждая из перечисленных выше стран имеет присущие только ей особенности, но общие закономерности, присущие всему региону, хорошо заметны. Одна из них – зависимость энергетических проектов от решения проблем меньшинств. Сепаратизм белуджей представляет опасность для проекта ирано-пакистанского газопровода. Террористическая деятельность курдов угрожает сорвать поставки в Турцию газа и нефти из Ирана и Ирака. Стратегический характер этих проектов для Турции, ИРИ и Пакистана хорошо объясняет, почему Анкара, Тегеран и Исламабад проявляют такое упорство в замирении этих территорий. Другая закономерность – проблема племен, значимая не только для Африки, но и для стран БСВ. Традиционно игнорируемый политкорректным Западом трайбализм имеет важнейшее значение для понимания идущих в регионе процессов, включая происходящее в арабском мире, зоне АфПака и граничащем с ней Восточном Иране. Глобализация, обеспечив доступ к новейшему вооружению и средствам связи традиционных социумов, превратила проблему меньшинств в проблему негосударственных вооруженных формирований повышенной боеспособности. Предоставив в 80-е годы афганским моджахедам спецсредства для борьбы с СССР и обучив их современным методам ведения боя, Запад открыл ящик Пандоры, заложив фундамент не только международного терроризма, но и проблем «войны с террором». В ходе этой войны племя на равных противостоит подразделению коммандос, деревня превращается в укрепрайон с эшелонированной обороной, а пиратский «москитный флот» парализует океанские коммуникации. Столкновения с противником такого рода американской армии и ее партнеров по коалиции в Ираке и Афганистане, израильского ЦАХАЛа в Южном Ливане и секторе Газа, международной военно-морской группировки в западной части акватории Индийского океана выявили необходимость серьезной корректировки стратегии и тактики ведения военных действий.
