Александр Орлов - За кулисами второго фронта
Действительно, теснимые с фронта американо-английскими войсками и подвергаемые в тылу ударам отрядов Сопротивления, войска вермахта вынуждены были в августе 1944 года спешно отступать к границам Германии.
Успехи французского Сопротивления вдохновили и польское эмигрантское правительство в Лондоне на организацию антифашистского восстания в Варшаве. В июле 1944 г. Красная Армия уже вела бои на территории Польши и приближалась к польской столице. Расчет лондонских организаторов восстания строился на том, что повстанцы в течение нескольких дней овладеют Варшавой и «за 12 часов до вступления в нее Красной Армии» установят там власть эмигрантского правительства. Однако плохо подготовленное, несогласованное с советским командованием Варшавское восстание, начавшееся 1 августа, с самого начала было обречено на неудачу. Немцы рассекли отряды восставших на три сектора, изолировали их и стали бить по частям. Советским войскам, не знавшим о готовившемся восстании, требовалось время для подготовки операции по помощи повстанцам. Но его уже не было. В этой обстановке восстание становилось авантюрой. Москва его не поддержала. Это вызвало недовольство союзников, но не могло умалить значения успехов Красной Армии для второго фронта. Потому что самую большую поддержку, обеспечившую успешные действия американо-английских войск во Франции, оказало советское наступление в Белоруссии, вошедшее в историю как операция «Багратион». Оно началось 23 июня 1944 г. и продолжалось до конца лета. Сражения велись на фронте 700—1100 км. С обеих сторон в нем участвовало 4 млн человек.
Г. Гудериан, тогда начальник генштаба вермахта, вспоминал: «В то время как в Нормандии развертывавшиеся передовые части западных союзников готовились осуществить прорыв нашего фронта… на восточном фронте развивались события, непосредственно приближавшие чудовищную катастрофу».
Потому-то во Франции и оказались малобоеспособные дивизии вермахта, недостаточно танков и самолетов, что основные силы Германии были брошены на Восток, чтобы остановить напор Красной Армии.
Берлин уступал на Западе, отводил свои войска из Франции, чтобы сдержать грозного противника на Востоке.
ВЕЛИКОЕ СТОЯНИЕ НА РЕЙНЕ
«Когда в конце августа немецкий фронт во Франции рухнул, началась поспешная эвакуация из страны немецких войск. В паническом беспорядке, без какой бы то ни было дисциплины к Рейну и за Рейн лился неудержимый поток ставших ненужными военных и гражданских учреждений. Их бегство не только являло потрясающую картину разгрома, оно и отталкивающе действовало на соотечественников, видевших, с какой жадностью беглецы тащили с собой всевозможные запасы, особенно алкогольное напитки», — такими словами описывает немецкий военный историк генерал К. Типпельскирх положение на западном фронте в августе — сентябре 1944 г.
Одну из главных причин этого разгрома и бегства за Рейн указал генерал-фельдмаршал Клюге в докладе высшему руководству:
«Войска на Западе с точки зрения притока людских резервов и техники были почти изолированы. Это было неизбежным следствием отчаянного положения на востоке».
Действительно, в это время, с 23 июня по 29 августа 1944 г., на советско-германском фронте шло грандиозное сражение в Белоруссии. Результаты его общеизвестны: к концу августа из 97 дивизий и 13 бригад врага, участвовавших в боях, 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены. 50 дивизий потеряли более половины своего состава. Враг лишился более полумиллиона своих солдат и офицеров. Советские войска продвинулись на запад на 550—600 км. Были освобождены Белоруссия, более трех четвертей территории Литвы, часть Латвии, началось изгнание оккупантов из Польши. Стратегическая обстановка на советско-германском фронте претерпела коренные изменения. Выход Красной Армии на широком фронте к Висле и границам Восточной Пруссии открывал ей путь на Варшаву, Берлин и Кенигсберг.
Дуайт Эйзенхауэр, оценивая наступление советских войск в Белоруссии, сообщал 7 июля американскому послу в СССР А. Гарриману: «Я испытываю колоссальный трепет от той силы, с какой они уничтожают вооруженную мощь врага». «Никогда еще тактика концентрированных ударов… не была применена с таким искусством, с каким ее применила Красная Армия, рассекшая ударами германский фронт, — подчеркивала 20 июля английская газета «Дейли телеграф». Турецкая газета «Джумхуриет» 9 июля констатировала:
«Если продвижение русских будет развиваться с такими же темпами, русские войска войдут в Берлин раньше, чем союзники закончат операции в Нормандии». И это были не пустые слова.
В самом деле, в июле, в разгар битвы за Белоруссию и боев за Нормандию, против нашей армии действовали 228 дивизий и 23 бригады фашистского блока, а союзникам противостояли во Франции всего 18—24 дивизии вермахта.
А вот какими были оценки сложившейся ситуации в самой Германии. Выступая на совещании в «Волчьем логове» 31 июля, Гитлер заявил:
«Если говорить о том, что меня больше всего беспокоит, то это проблема стабилизации Восточного фронта… Я сейчас подумал о том, что относится к наиболее опасным моментам… Это прежде всего прорыв на Востоке».
Чтобы закрыть огромную брешь, образовавшуюся в центре советско-германского фронта, гитлеровцы вынуждены были перебросить туда с других участков Восточного фронта и из Западной Европы 46 дивизий и 4 бригады.
Потери вермахта на советско-германском фронте также значительно превосходили те, которые понесли немецкие войска в июне— августе в Западной Европе: 917 тысяч человек против 294 тысяч. Из 34 дивизий вермахта, расформированных в июне — июле в результате потерь, 29 приходится на советско-германский фронт.
Так обстояли дела на фронтах Второй мировой войны летом 1944 г. В начале сентября, освободив с помощью сил Сопротивления территорию Франции, союзники вышли к «линии Зигфрида» («Западный вал»), системе долговременных укреплений вдоль западных границ Германии, от Голландии до Швейцарии. Передовые части американских войск перешли границу Германии в районе Аахена и Люксембурга, а английские соединения вступили на территорию Бельгии и Голландии. В то время в высших эшелонах командования союзных войск преобладало очень приподнятое состояние, близкое к эйфории. Казалось, что воля противника к сопротивлению на Западе сломлена окончательно и уже ничто не может остановить продвижение американо-английских войск к «сердцу Германии». Союзная разведка оценивала войска вермахта на Западе «не как единую силу, а как большое количество слабых боевых групп, дезорганизованных и даже деморализованных, не имевших достаточно оснащения и вооружения». Полагали, что «можно уже видеть конец войны в Европе».
Черчилль ставил вопрос о том, чтобы «попытаться достигнуть Вены раньше русских», требовал встретиться с Красной Армией «как можно дальше к востоку». Эйзенхауэр и Монтгомери в те же дни заявили о своем намерении кратчайшими путями наступать на Берлин. «Нет никакого сомнения, — писал Эйзенхауэр Монтгомери, — что мы направим всю свою энергию и все свои ресурсы на то, чтобы нанести молниеносный удар на Берлин».
Однако эти замыслы не осуществились: «опередить русских» не удалось, хотя, казалось, все условия для этого были.
В начале сентября на всем Западном фронте немцы имели около 100 боеспособных танков против 2 тысяч у союзников, и это только в войсках первого эшелона. Против 570 немецких самолетов действовало 14 тысяч самолетов армий Эйзенхауэра. Таким образом, превосходство в танках было 20:1, а в самолетах— 25:1.
Итак, когда победа казалась совсем близкой, темпы продвижения союзных войск резко упали. Англичане, овладев переправой через Альберт-канал (Бельгия), не сумели преодолеть отчаянное сопротивление противника, эффективно использовавшего болотистую местность. За 10 дней они продвинулись всего на 30 км.
Американская 1-я армия двигалась примерно в таком же темпе. Главные ее силы вышли к укрепленной полосе вражеской обороны в районе Аахена и не смогли продвинуться дальше, хотя им противостояло всего 8 немецких батальонов. На юге 3-я армия Паттона 5 сентября форсировала в ряде мест реку Мозель, но была на 2 месяца остановлена обороной вермахта у г. Мец.
На всех участках фронта немцы действовали быстрее, чем союзники. Они умело сосредоточили свои силы на обороне рубежа, проходившего вдоль Рейна.
Конечно, при хорошо продуманном плане, согласованных решениях и воле к победе союзные войска имели все возможности прорвать «линию Зигфрида». Ведь прорвалась же американская танковая дивизия, форсировав Мозель, к г. Битбург. При этом немцам стоило немало усилий ликвидировать этот прорыв. Но, увы, это был всего лишь неповторимый эпизод. Союзники остановились перед «Западным валом».
