Юхан Норберг - В защиту глобального капитализма
Наличие международного финансового рынка позволяет увеличить объем инвестиций. В рамках крупных и эффективных финансовых рынков, дающих возможность «торговать» рисками через вторичные ценные бумаги, создаются условия для финансирования более масштабных проектов и более рискованных вложений, чем прежде. Именно на такие операции приходится большая часть оборота на финансовом рынке. Хотя миллиарды долларов ежедневно совершают «кругосветное путешествие», лишь ничтожная доля этих денег реально переходит из рук в руки: большая часть трансакций связана с тем, что инвесторы и компании, страхуясь от рисков, перенаправляют свои вложения. Только с появлением такой возможности развивающиеся страны получили достаточный доступ к международному рынку капиталов.
За счет доступа к международному финансовому рынку мы можем оптимизировать риски, вкладывая капиталы в различных странах. Раньше, если в экономике отдельно взятой страны дела шли неважно, это приводило к нехватке средств на такие нужды, как выплата пенсий. Если то же самое происходит сегодня, подобные проблемы не возникают — конечно, при условии, что государство позволяет своим гражданам вкладывать свои сбережения в других странах. Например, я сам раньше не владел акциями компаний или трастовых фондов, но новая пенсионная система, введенная в Швеции, позволяет мне вложить часть пенсионных накоплений не на родине, а на новых рынках — например, в Латинской Америке и Азии. Кроме того, при наличии финансовых рынков отдельные люди, компании и даже правительства, в случае сокращения своих доходов, могут брать кредиты и расплачиваться по ним, когда дела пойдут на лад. Таким образом, появляется способ смягчить последствия экономических трудностей без резкого снижения уровня потребления.
В исследовании «Индекс доступа к капиталу», подготовленном Институтом Милкена, показано, что оптимальное развитие экономики обеспечивается в тех случаях, когда свободных капиталов имеется достаточно, они дешевы, а их распределение происходит прозрачно и честно. И наоборот, дефицит и дороговизна капиталов, а также произвол в области их распределения создают наихудшие условия для развития. Наличие масштабных, свободных финансовых рынков с большим количеством игроков способствует развитию, а система, при которой «управляемые государством потоки капитала сосредотачиваются в небольшом количестве финансовых институтов и корпораций, препятствует росту». Как показывают научные исследования, функциональное развитие финансовых рынков в той или иной стране позволяет судить о ее перспективах с точки зрения экономического роста. В некоторых трудах утверждается, что связь между отсутствием регулирования на рынках капитала и экономическим ростом не прослеживается, однако их авторы не пытались сравнить масштабы такого регулирования в различных странах. Но в одном исследовании, проведенном на основании данных по 64 промышленно развитым и развивающимся странам, этот показатель учтен: при этом авторы постарались по возможности исключить из расчетов воздействие других факторов.
Рисунок 30. Приток капиталов в развивающиеся страны постоянно увеличивается
Источник: Eichengreen В., Mussa М. etal. Capital Account Liberalization: Theoretical and Practical Aspects. Washington: IMF, 1998.
В результате обнаружилась четкая связь между свободой движения капиталов и экономическим ростом; кроме того, страны, где рынки капитала либерализованы, как выяснилось, получают гораздо больше налоговых поступлений от бизнеса. Благодаря свободе передвижения финансовые ресурсы направляются туда, где их использование наиболее продуктивно, что облегчает процесс создания новых компаний и способствует развитию международной торговли[140].
Больше регулирования?Несомненно, мобильность капитала порождает и проблемы: если в стране возникают финансовые трудности, инвесторы могут внезапно забрать свои вложения; кроме того, действия финансовых спекулянтов порой оборачиваются дестабилизацией национальной валюты. Многие кредиторы и инвесторы плохо знают экономическую ситуацию в какой-либо конкретной стране: в результате, если из нее начинается «бегство капиталов», они могут воспринять это как сигнал тревоги и последовать примеру других. Возникает паническое «стадное чувство». Возможности заимствования исчезают, проекты приостанавливаются, отдельные компании разоряются, и в экономике наступает спад.
Одна из причин, по которым объем краткосрочных финансовых трансакций растет быстрее, чем долгосрочные инвестиции и товарооборот, заключается в том, что две последние сферы во всех странах мира подвергаются жесткому государственному регулированию. Если эти рынки должным образом либерализовать, динамика будет совершенно иной. Некоторые считают необходимым выровнять уровень регулирования, но только в противоположном направлении — введя дополнительные рычаги контроля и на финансовом рынке. Так, в ходе «азиатского кризиса» в конце 1990-х годов Малайзия ввела жесткий контроль над обменным курсом национальной валюты. Однако, если подобные меры, возможно, и позволяют решить текущие проблемы, их долгосрочный эффект заключается в том, что инвесторы будут обходить такое государство стороной. Если запрещено выводить капиталы из страны в любой момент, когда инвесторы сочтут нужным, они, прежде чем вложить средства в ее экономику, потребуют за это более высокую процентную ставку — в результате в стране может образоваться дефицит капитала. Все эмпирические данные показывают: свобода вывоза капитала на деле способствует его притоку в страну. В случае с Малайзией непосредственным результатом введения валютного контроля стало ускорение бегства капиталов из соседних стран, в частности, Индонезии: инвесторы опасались, что эти государства последуют примеру малайзийских властей. В долгосрочном плане пострадала и сама Малайзия: доверие инвесторов к стране было подорвано. Недавно один инвестор, работающий на азиатских рынках, отозвался о Малайзии следующим образом: «Рынок, ценные бумаги которого в свое время составляли до 18 % в портфелях большинства фондов, сегодня все обходят стороной»[141].
Подобная экономическая изоляция совпала с усилением политической изоляции страны.
Одна из возможных альтернатив заключается в постоянном регулировании краткосрочных потоков капитала. Если краткосрочные инвестиции вообще не поступают в страну, это снижает вероятность бегства капиталов в будущем. В качестве примера такой политики нередко приводят правила, существующие в Чили, — поскольку этому государству удается избегать масштабных финансовых кризисов. Чилийские власти установили минимальный срок, до истечения которого нельзя вывести из страны инвестированный в нее капитал; кроме того, определенная часть средств должна быть размещена в центральном банке под низкий процент. Подобная система регулирования, судя по всему, действует эффективнее, чем другие аналогичные меры, но причина ее введения чилийскими властями связана с высоким уровнем накоплений в стране — то есть цель этих шагов заключалась как раз в том, чтобы остановить дальнейший приток капиталов. Однако в большинстве развивающихся стран сложилась совершенно иная ситуация: они страдают от недостатка капиталов и инвестиций. Даже в Чили, где капитал имелся в избытке, описанное выше регулирование породило финансовые проблемы. Крупные компании, действующие на международном рынке, научились обходить установленные правила, обеспечивая себе доступ к капиталам, а вот малому бизнесу пришлось труднее — небольшие компании вынуждены были брать кредиты под многократно повысившийся процент.
Те, кто вводит такие правила, уделяют чрезмерное внимание краткосрочной перспективе. В 1981–1982 годах Чили поразил жестокий финансовый кризис, обернувшийся разорением многих банков и девальвацией национальной валюты на 90 %. Кризис разразился, когда в стране действовали максимально жесткие меры по контролю над рынком капитала: вложенные в стране средства нельзя было вывести в течение пяти с половиной лет. Чилийские власти извлекли из кризиса нужные уроки: они провели реформу, покончив с хаосом в банковском секторе. Возможно, именно это и стало главной причиной того, что финансовые потрясения в Чили больше не повторялись (кстати, в разгар азиатского кризиса чилийские власти приняли решение прекратить регулирование рынка капиталов)[142].
Меры по контролю над рынком капиталов нередко создают у инвесторов и политиков ложное ощущение безопасности. Если правила регулирования, искажающие действие рыночных механизмов, скрывают надвигающийся кризис, то его последствия в дальнейшем, когда глубинные проблемы, от которых страдает экономика, проявятся и на поверхности, будут лишь болезненнее. За несколько месяцев до того, как азиатский кризис докатился до Южной Кореи, ее политическое руководство и международные инвесторы были уверены, что действующие в стране ограничения мобильности капитала спасут национальную валюту от потрясений. В 1997 году аналитики Goldman Sachs оценивали положение южнокорейского банковского сектора и центрального банка как неустойчивое, однако, поскольку движение капиталов в стране было ограничено, они сочли, что инвесторы могут не обращать внимания на риски, связанные с подобной ситуацией. Инвесторы послушались этих советов и продолжали игнорировать риски. Впоследствии азиатский кризис сильнее всего ударил по Индонезии, Южной Корее и России, где, из всех стран с развивающейся рыночной экономикой, действовала самая жесткая система регулирования движения капиталов. Государства, в которых уровень такого регулирования был самым низким, — Гонконг, Сингапур и Тайвань — пострадали от кризиса гораздо меньше[143]. Сильно досталось и Бразилии, хотя местные политики полагали, что благодаря ограничениям на рынке краткосрочных капиталов кризис минует эту страну.
