Владимир Брюханов - Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
Чем же объясняется столь разительное расхождение сведений, осевших в архивах различных стран?
Объяснение простейшее: Александр Яндрич, изгнанный из армии бывший лейтенант, не представлявший ни малейшего интереса ни для каких разведок, решил повысить в звании своего старшего брата: у двадцатишестилетнего оболтуса, каковым в 1912 году был сам Александр, вполне мог быть старший брат полковник — и русские клюнули на это!
Все действия русских и исходили затем из предполагаемых возможностей полковника, служащего в мобилизационном отделе австрийского генерального штаба. Иначе бы все дальнейшие отношения Яндричей с Занкевичем выглядели бы совершеннейшей фантасмагорией!
Но почему же Занкевич не разобрался в этой лжи?
Во-первых, это характеризует крайне ограниченные возможности Занкевича ориентироваться в кадровом составе австрийского Генштаба. Это лишний раз подчеркивает тот факт, что в распоряжении Занкевича не было Редля, о котором Урбанский, напоминаем, писал еще в 1910 году: «Ему также прекрасно знакомы условия службы и взаимоотношения в Генеральном штабе. Все это /…/ делает его достойным не только должности начальника разведбюро или штаба корпуса, но даже поста начальника оперативного управления».
А, во-вторых, откуда следует, что Занкевич в этом в конце-концов не разобрался?
К этому вопросу мы еще вернемся, но уже сейчас отметим, что такое прозрение Занкевича состоялось не сразу. А поначалу он явно позволил этим братишкам водить себя за нос!
10 января 1913 года Занкевичу был послан из Петербурга ответ на предложение Яндрича (очевидно — старшего) о том, что он, Яндрич, «через посредничество одного офицера Генерального штаба может доставить нам план стратегического развертывания австрийской армии на случай войны с Россией. Условия его — за все 50 000 крон, из них 25 тысяч вперед, 25 тысяч по высылке нам документов».[476]
Налицо была либо попытка аферы по вытягиванию денег, либо — провокация со стороны австрийской контрразведки. Именно так и расценил ситуацию полковник О.К. Энкель — делопроизводитель в Российском ГУГШ, а позднее, в 1919–1924 годах, начальник Генштаба независимой Финляндии.[477]
Он писал Занкевичу: «Неужели Я[ндрич] настолько наивен, что серьезно считает такие условия приемлемыми?.. Мы, конечно, не откажемся приобрести предложенный документ и даже ничего не имеем против общей суммы, если он окажется годным и полным. Но, конечно, деньги заплатим лишь тогда, когда произведем соответствующую экспертизу, а для этого документ необходимо вывести из Австрии на нейтральную почву… для обеспечения интересов продавца мы согласны непосредственно перед экспертизой дать ему до 1000 рублей, но и только. /…/
Далее мы ставим следующие условия обеспечения наших интересов — документ передается нам по частям в зависимости от того, как он составлен, т. е. по дням или корпусам. По каждой части производится отдельная экспертиза и отдельный расчет, исходя из общей суммы в 50 000 крон. /…/ Казалось бы, что при таком способе поставки интересы как продавца, так и наши, обеспечиваются надлежащим образом. Продавец может нам без особого риска прислать в Петербург часть документов… мы же рискуем сравнительно небольшой суммой на тот случай, если обнаружится фабрикация документа, а обнаружится она несомненно или в самом начале или же скоро».[478]
Заметим, что принципиальное согласие ГУГШ заплатить гигантскую сумму за план развертывания указывает на то, что такой план у русских отсутствовал (по крайней мере — в январе 1913). Об этом особенно свидетельствует та деталь, что Энкель не знал, в каком виде (по дням или по корпусам) составлен этот план у австрийцев.
Такое невредно запомнить для последующего анализа событий, но мы, конечно, сами еще напомним об этом.
Переговоры явно застопорились, и это заставляет нас подозревать, что сами Яндричи прекрасно понимали, что предлагаемый через них план является очевидной фальшивкой. Поэтому условия, предложенные Энкелем, никак не могли их устроить.
Зато именно в это время была предпринята явно нарочитая операция с целью поднять авторитет Яндричей в глазах русских. Похоже на то, что австрийская контрразведка не отчаивалась — и все же пыталась сохранить данный канал для передачи особо важной и ценной дезинформации; вспомните рассуждения на этот счет Леопольда Треппера!
Об этой операции рассказывает Альтманн, но мы излагаем сюжет в нашей оранжировке, вытекающей из предположения, что за этой историей уже стояло вполне определенное лицо, а именно — майор Ронге; Редль, напоминаем еще раз, уже отбыл из Вены в Прагу в октябре 1912.
Операция началась с того, что в январе 1913 года произошла утечка секретной информации в прессу: газеты сообщили, что австрийцы произвели испытания нового артиллерийского орудия, предназначенного для обстрела и разрушения осаждаемых крепостей.
Занкевич немедленно предложил Яндричам обзавестись техническими подробностями проведенных испытаний.
Сразу вслед за этим (по совершеннейшей случайности!), 5–6 февраля 1913 года, специально для слушателей Академии Генштаба, где учился Чедомил Яндрич, была проведена лекция о результатах этих стрельб. Участники были предупреждены о сугубой секретности всех сообщенных сведений; им было запрещено делать записи. Затем был осуществлен выезд на полигон, где орудия и их позиции не были продемонстрированы экскурсантам, но были показаны результаты попаданий и разрушений каменных скал, служивших объектом обстрела.
Позднее при аресте Яндричей был обнаружен черновик доклада, составленного для русских Чедомилом Яндричем сразу после лекции и экскурсии.[479]
Данная операция, очевидно, преследовала две цели: во-первых, укрепление авторитета Яндричей в глазах русских, а во-вторых — слив тем же русским дезинформации о новом австрийском орудии.
Фактически утаенные от слушателей лекции и экскурсантов данные о калибре орудий и дальности стрельбы позволили декларировать явно преувеличенные сведения о точности и кучности попаданий и разрушительной силе снарядов.
По общему тогдашнему мнению, Австро-Венгерская армия по многим параметрам уступала Российской — и такое устрашение русских новым оружием было вполне в интересах австрийцев.
Но вот ни к каким сдвигам в вопросе передачи русским планов развертывания Австро-Венгерской армии данная операция так и не привела.
Алексеев завершает изложение этой истории: «Арест Яндрича и вынужденный отъезд из страны Занкевича перечеркнули планируемую операцию по получению документа».[480]
Алексеев не совсем прав: еще одной причиной разрыва переговоров между Занкевичем и Яндричами относительно плана развертывания стало то, что русские этот план как раз в то время и получили, но совершенно по другим каналам — об этом рассказывает сам же Алексеев.[481]
Этот последний сюжет нами рассматривается в нижеследующем разделе.
Мы же можем предположить, что как раз при мартовском визите на квартиру Яндричей и происшедшем, скорее всего, личном знакомстве Занкевича с Яндричем-старшим российский военный атташе и смог различить подставу.
С этого-то момента все как раз резко и изменилось: Яндричи провалились в глазах Занкевича, австрийцы перестали скрывать (в том числе — от читателей последующих мемуаров и исследований) свою слежку за Яндричами, которым заведомо полагагалось возмездие за все их первоначальные подвиги, и им же, австрийцам, пришлось налаживать другой канал передачи русским заведомо фальшивого плана развертывания.
Не сразу понятно, почему в такой ситуации завершающие негативные сведения о Яндричах не отразились в российских архивах. Но и это можно объяснить: Занкевичу, оказавшемуся все-таки в предшествующие месяцы ослом, вовсе не хотелось выставлять себя таковым перед собственным начальством. Его отъезд из Вены и последующий арест Яндричей позволял автоматически захлопнуть эту невыигрышную страницу истории российской разведки, а Занкевичу, как будет рассказано, и без того хватало собственных грехов, которые он должен был скрывать от своего же начальства.
Так что тут все сходится.
Укажем теперь и обещанное нами выше расхождение австрийских и российских данных относительно сведений, представленных Яндричами: информация о новейшем австрийском осадном орудии не перечисляется в списке того, что сохранилось в российских архивах из донесений Яндричей.[482]
Возможно, что эти сведения дезавуировал Занкевич, прибыв в Петербург. А может быть, он даже и не передал их из Вены — основания для такого решения, на наш взгляд, у Занкевича имелись с избытком!
