Георгий Почепцов - Информационные войны. Новый инструмент политики
Эпоха газет, которые действительно работают с нюансами содержаний, заканчивается с тоталитарными государствами. Там эти нюансы представляли интерес. В жесткой системе контроля, где доминирует принципиальный повтор, нюансы становятся интересными. Они редки, поэтому им уделяется такое внимание. Отсюда чтение между строк со стороны получателя информации или управление по тенденциям со стороны управляющего ядра.
Тоталитарные системы обладают удивительной силы символическими (виртуальными) механизмами. Все свои недостатки материального мира они легко компенсируют позитивами мира символического. И естественно, что кино, литература, искусство — главнейшие механизмы наряду со школой и наукой.
В нетоталитарной системе, наоборот, есть нюансы. В ней отсутствует голос власти в привычном понимании. Население начинает уставать от нюансов и хочет услышать от власти внятные слова. А власть уже не способна их произносить, поскольку она все больше смещается в систему, где слова и действия оказываются непараллельными мирами. Слов, как правило, оказывается много, а действий — мало. И еще меньше конкретных результатов этих действий.
Демократическая система впервые выпускает на арену «джинна» — кризисные коммуникации, возникающие из-за появления в массовом обиходе негативной информации о тех объектах, о которых бы умолчала тоталитарная система.
Кризисные коммуникации, как оказалось, не так страшны, как их боялась советская власть. Страшны их последствия и те выводы, которые могут возникать. Ведь система, переключившись с позитива на негатив, открывает слишком большое неконтролируемое поле. Неконтролируемость — вот то, чего все боятся: и демократические, и тоталитарные системы.
При этом главным становится не возникающий дефицит, а его последствия. Кризисные коммуникации можно еще определить как работу с дефицитом, в первую очередь — информации и доверия. Информации — со стороны источника, доверия — со стороны
Новая эпоха интернета, как и предыдущие, нацелена на овладение массовым сознанием. Массовый охват и увеличение свободы выбора создают иллюзию подлинной свободы. Но свобода нужна только для воздействия с помощью профессионалов. Интернет выпускает же на авансцену любителей. А любители могут обслуживать только себя и свой узкий круг. К примеру, они не в состоянии управлять мечтами.
Интернет забирает на себя и все негативное содержание. Власть сохраняет свое доминирование в телевизионном пространстве. Человек в интернете находится в иллюзии того, что его действия представляют какую-то информационную опасность для власти. Но реально он говорит свои слова «вот я им врезал!» исключительно в свою подушку.
Интернет сегодня — это вроде Любимова, Высоцкого, Окуджавы эпохи Андропова. Они имели свой сегмент «почитателей», что никак не отражалось на правильности линии программы «Время». Это модель выпускания пара, когда власти даже приятно, что кому-то может казаться, что она боится острого слова. Каким-то аналогом можно считать острый советский анекдот. Да, там смеялись, например, над Брежневым. Но в результате этого смеха Брежнев становился роднее и ближе. Анекдот не отторгал лидера, а приближал его.
Понятно, что на следующем этапе с трудом говорящий Брежнев уже не мог быть лидером эпохи телевидения. Хотя его приход современники описывают как позитив. Отсюда следует, что та модель, которую нам навязывали историки, когда говорили, что и Сталину, и Брежневу разрешили подняться наверх из-за их «серости», не является вполне адекватной. Ведь эти «серые» лидеры проправили дольше других, «несерых». И это говорит о не совсем адекватном понимании ситуации со стороны историков.
Выборы забрали идеологию силы, поменяв ее на идеологию привлекательности. Во всех странах правят «другие». Те, кто имеют силу. Но на поверхности оказываются те, кому эти представители силы отдают это право осуществлять правление от именно народа.
Бедными правят богатые, потому что богатые более красиво рассказывают на выборах, почему надо избрать именно их. И они являются более предсказуемыми для власти, поскольку они и есть власть.
Д. Быков как-то обмолвился с телеэкрана, что если раньше у СССР и США были общие интересы, то теперь их нет и не может быть, поскольку США находятся впереди лет на 50–60. Если признать эту гипотезу о таком разрыве даже частично верной, то мы в принципе должны кардинально пересмотреть нашу реакцию на теле— и кинопродукцию из США. Представьте, что мы бы получали фильмы из будущего с пятидесятилетним разрывом. Мы бы изучали их совсем под другим углом зрения.
В этом плане интересен американский телесериал Newsroom, который идет на телеэкранах США с лета 2012 года. Речь идет об одном из новостных гигантов США, где первое лицо зарабатывает несколько миллионов в год.
Однако проблемы те же — давление со стороны владельцев власти и денег на выработку новостей. Причем почти каждая серия базируется на достаточно приближенных к нам во времени событиях. Арабская весна, взрыв на японской атомной станции, уничтожение Бен Ладена… И в сериале идет столкновение системы лжи, которую исповедует жизнь, с системой правды, за которую борются журналисты.
Первая серия Newsroom вышла перед американским Днем независимости, и потом тысячи пользователей просматривали на YouTube вывешенное там начало фильма, где главный герой, как бы проснувшись от своего летаргического сна, рассуждает перед студентами на тему, почему США более не являются ведущей страной мира. Как результат, он пытается делать «другие новости», а не те, которых от него ждут владельцы канала.
Телесериал Newsroom строит лишь модель действительности. Это не сама действительность. Демократические журналисты, вероятно, специально сделали главного героя — ведущего новостной программы — республиканцем. Это позволяет им более свободно пускать критические стрелы в сторону жестких республиканцев. Например, главный герой называет их «американским талибаном». В фильме проходит даже М. Ромни, пойманный журналистами на лжи, хотя в момент показа в США идет разгар избирательной кампании.
Сегодняшнее телевидение и кино, а не как когда-то литература, удерживают «клячу» массового сознания с закрытыми глазами. Мы движемся туда, куда они нам рассказывают, что нам надо идти. Феномен оранжевой революции как пример разбуженности массового сознания был сделан в первую очередь журналистами. Арабская весна — также.
Телевидение, интернет, Твиттер выступают в роли генератора новых образцов поведения, позволяющего осуществлять смену матрицы друзей/врагов. Этот процесс получил название делегитимизации власти. Власть нельзя разрушить в физическом мире, если это разрушение предварительно не было проведено в мире символическом.
Первым крупномасштабным таким проектом была перестройка, где «взглядовцы» активно работали на разрушение старой матрицы. Хотя исходно тот же «архитектор перестройки» А. Яковлев давал указание создавать «Взгляд», чтобы противостоять влиянию западных радиоголосов на советскую молодежь. Интересно, как потом этот же инструментарий был использован для совершенно противоположных целей.
Газета не является сегодня пропагандистом и агитатором. Она существует только для богатых людей, а они не ходят на протестные митинги. Теледействительность и кинодействительность в норме удерживают население в рамках доминирующего распределения власти. Когда они этого не делают, получаются революции. Но революции тоже кто-то заказывает. А население искренне верит в свою силу, потому что ему об этом рассказывают кино и телевидение.
Однотипно перерабатывает в социальную память отрицательный опыт выдвижения кандидата в вице-президенты фильм Game change о Саре Пелин. В нем акцентируется ее активность и искренность. Однако показывается, что ее опыта было бы недостаточно для такого высокого поста.
Эти примеры активного включения теледействительности в реальность говорят не просто об отражающей, а об определенной степени управляющей роли телевидения. Модель действительности начинает подталкивать саму действительность в ином направлении, чем это есть сегодня. Мир может и должен быть иным.
Примечания
1
Arquilla J., Ronfeldt D. Looking ahead: preparing for information-age conflict // In Athena’s camp. Ed. By J. Arquilla, D. Ronfeldt. Santa Monica, 1997
2
Лазарчук А. Голливуд как машина реальности. Часть 2 // terra-america.ru/hollywood-kak-mashina-2.aspx
3
Бардин Г. Я надеялся, что здравомыслящих людей больше. Напрасно надеялся. Интервью // www.novayagazeta.ru/arts/63513.html
4
Руднев М. О великий, могучий, правдивый… // www.ng.ru/stsenarii/2014-04-22/10_language.html
5
Гиппиус З. Язвительные заметки о Царе, Сталине и муже. — М., 2014
