Александр Шубин - 1937. АнтиТеррор Сталина
Однако, чтобы достичь такого идеала, не имея времени на подготовку кадров, да еще быть уверенными в их «надежности», людей приходилось перебирать тысячами. Новые административные кадры выдвигались из среды тех кругов, против которых велась борьба, поэтому машина репрессий должна была уничтожить несколько слоев руководителей, прежде чем аппарат мог считаться перестроенным. «Погромив» руководителей, принадлежавших к клану арестованного «барона», их нужно было кем-то заменить. Так, разгромив Воронежский обком, Андреев докладывал Сталину, что новый первый секретарь (переброшенный с орловщины и таким образом оторванный от собственного клана) пока работает один, подбирает людей, которых потом «изберут» в обком. Откуда взять этих новых людей? Но есть тысячи партийцев, которые были исключены из партии предыдущим руководством. Несколько месяцев, а то и лет эти люди находились между жизнью и смертью. На ком-то было политическое клеймо, кто-то был виновен в «моральном разложении» или злоупотреблениях. Часть исключенных подавали апелляции. Они были настроены враждебно к «разоблаченному» местному руководству, оторваны от бюрократических кланов. Из этих маргинальных коммунистов можно было сформировать свое руководство. Но в случае чего вскорости и расстрелять не оправдавших доверие. Несмотря на отсутствие подготовки и знаний, массы низовых партработников (кто пережил чистку) перемещались на несколько ступенек вверх по бюрократической лестнице. Обязанные террору своей головокружительной карьерой, эти люди станут верной опорой Вождя. Хорошим кадровым резервом считались работники НКВД. Но пока у них было много работы.
Чтобы у чиновников раньше времени не возникло понимания, насколько тотальна чистка, каждому уничтожавшемуся клану присваивался политический «псевдоним», характеризующий членов группы как врагов Советской страны. Поскольку основателями клановых групп нередко были еще «легендарные» соратники Ленина, это иногда приводило следователей к парадоксальным историко-политическим выводам. Так, «раскручивая» дело Польской организации войсковой, ежовские кадры «разоблачили» самого Дзержинского. Допрашивая арестованного работника НКВД М. Шрейдера, следователи разъясняли, что не нужно теперь ссылаться на традиции ЧК времен «Железного Феликса»: «Случайно ли получилось, что Дзержинского, когда он находился в Варшавской цитадели, не казнили? И наконец, Ленин и Сталин были им обмануты. По крайней мере, сейчас мы располагаем такими материалами»[444]. «Была ли это идея Сталина? — комментирует Л. Наумов, — Может, и нет, иначе предательство Дзержинского упоминалось бы на процессе 1938 г.»[445]. В то же время Сталин и не препятствовал «творчеству» подобного рода, по крайней мере, до завершения Большого террора. Не важно, как будет решена задача устранения в теле господствующей касты разнообразных кланов и группировок. Вот кадры Дзержинского получили название «Польская организация войсковая», даже если они и не были поляками. Каждая реально существовавшая группировка или клан должны были получить политическую этикетку, которая обосновывала уничтожение.
Однако, желая уничтожить кланы, Сталин в действительности укрепил их. Л. Наумов пишет о сотрудниках НКВД: «Если кругом „враги с партийными билетами в кармане“, если „сегодня тебя, а завтра меня“, как определить, кто враг, а кто нет. Только если ты знаешь человека давно, если он проверен лично, есть некоторое основание его „честности“, „надежности“ и, значит, „безопасности“. А что значит: „знал давно“, „проверен делом“ — служили вместе в 20-е — начале 30-х, т. е. — относятся к одному клану»[446]. Часть кланов была уничтожена, но те, что сохранились, — окрепли.
Получилась не ликвидация клановой структуры, а ее укрупнение.
Суть Большого террора, направленного в том числе против тысяч чиновников, заключалась не в разрушении, а в укреплении бюрократической структуры и ее господства.
Решившись на удар по чиновничеству, Сталин не забыл и «маленького человека». Все социальные группы, в которых зрело недовольство, делились на живых и мертвых — на потенциальных Николаевых и верных Сталину Николаенко.
Николаенко была исключена в Киеве из партии при Постышеве, а теперь восстановлена. «Николаенко — это рядовой член партии, — говорил Сталин. — Она — обыкновенный „маленький человек“. Целый год она подавала сигналы о неблагополучии в партийной организации в Киеве, разоблачала семейственность, мещанско-обывательский подход к работникам… засилье троцкистских вредителей. От нее отмахивались, как от назойливой мухи. Наконец, чтобы отбиться от нее, взяли и исключили ее из партии…»[447] Сталин направил массы рядовых «Николаенко» против партийной элиты и таким образом ослабил недовольство правящим центром. Миллионы людей на массовых митингах требовали расстрела «шпионов и убийц», и большинство — вполне искренне. Доносительство стало повальным. Объяснением всех житейских проблем стали происки «врагов». Это позволяло превратить миллионы потенциальных Николаевых в Николаенко, направить гнев недовольных с центральной олигархии на региональную бюрократию.
Раз уж Сталин готов пожертвовать партийно-хозяйственной элитой ради «великой цели», то тем более не должно быть пощады остаткам враждебных слоев.
Выжженная земля
Сталин наметил несколько социальных «площадей», которым предстояло превратиться в «выжженную землю». 2 июля 1937 г. Политбюро направило секретарям обкомов, крайкомов, ЦК республиканских компартий телеграмму: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшиеся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности.
ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.
ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, ровно как и количество подлежащих выселению»[448].
9 июля было указано создать на местах чрезвычайные тройки, которые и будут решать судьбу людей.
31 июля Политбюро расширило список социальных категорий, подлежавших уничтожению: бывшие кулаки, ведущие антисоветскую деятельность, бывшие члены оппозиционных партий, антисоветские элементы, содержащиеся в тюрьмах, уголовники. Расстреливались также бывшие члены оппозиций и вообще подозрительные элементы.
Если уж Сталин решился уничтожить целый слой потенциальных инакомыслящих в своей партии, то что было ждать практически явным инакомыслящим — носителям левых взглядов, альтернативных официальным — эсерам и меньшевикам. Материалы НКВД о ссыльных эсерах пестрят цитатами из их разговоров, которые кардинально расходятся с тенденцией следствия. Эсеры — это не террористы и подручники кулаков и зарубежных спецслужб, а заступники народа, внимательные критики сталинской политики и пропагандисты, которые ведут работу по восстановлению организационных связей. Более того, они даже — сторонники сохранения колхозов и превращения их в настоящие самоуправляющиеся хозяйства: «Мы крестьянская, а не кулацкая партия. И с точки зрения общекрестьянских интересов (а эти интересы — есть интересы всей страны) необходимо вести упорную борьбу за то, чтобы в колхозы, теперь господствующую форму организации крестьян в деревне, внести живую струю, освободить их от бюрократической опеки коммунистов. Здесь лежит центральная задача нашей эсеровской работы…
Недовольный большевиками интеллигент, недовольный коллективизацией, проводимой коммунистами, крестьянин, недовольный общественными нагрузками, подписками на заем, стахановскими выкрутасами, ведущими в большинстве к снижению заработной платы, рабочий — вот из кого должны состоять наши кадры»[449]. Такая пропаганда несла не меньшую угрозу режиму, чем «фронда» партийных чиновников. И если уж Сталин решился бить по площадям, то осколки гражданского общества предстояло выкорчевать полностью.
Удар по потенциальной некоммунистической оппозиции был важен еще и в связи с предстоящими выборами. Если внутрипартийная оппозиция действовала теневым образом через установление контроля за властными рычагами и силовыми структурами, то бывшие представители оппозиционных партий, религиозные круги, кулаки и др. недовольные, но опытные люди теоретически могли использовать выборы 1937 г. или хотя бы скомпрометировать их своими попытками зарегистрироваться в качестве кандидатов, которые пришлось бы грубо пресекать (понятно, что никто не собирался всерьез допускать бывших эсеров и меньшевиков даже в кандидаты в депутаты, не то что в советы).
